Сергей Никулин - Возвращение Cвета

Айдорн сместился вбок и действительно разглядел впереди стройную фигурку в длинном зеленом платье, при попадании на него солнечных лучей вспыхивавшем мириадами искр. Длинные волосы девушки, доходящие до пояса, собраны у затылка, так что уши — единственное, что мог видеть Айдорн со спины, открыты посторонним взглядам. Маленькие, изящные ушки действительно кверху заострялись, и увидев это юноша не сомневался, что видит эльфийку.

— Но как она сюда попала и почему эти мерзавцы еще живы? — вопрос, словно сам собой слетел с губ Айдорна. — Адаритары давно должны были отправиться на ее поиски.

— Чего не знаю, того не знаю, — ответил Маловиус. — Могла сбежать из дому…

Но Айдорн его уже не слышал. Его мысли сосредоточились на эльфийке. Ведь ему предстояло появиться у адаритаров. Он не сомневался, что сбежит от работорговцев. И наверняка помощь, хотя бы такая, оказанная их народу, ему зачтется. Кроме того, юноше было просто больно осознавать, что женщина, вдобавок представительница народа к которому он так стремился, находится в плену у этих жестоких и грубых людей. Ее ждет незавидная судьба — скорее всего, станет рабыней или наложницей у толстобрюхого мужлана, единственное достоинство которого в его туго набитом кошельке. Этого Айдорн допустить не мог. Он решил попытаться освободить не только себя, но и эльфийку, а если получится, то и всех остальных пленных. Насчет последнего юноша правда сильно сомневался… Но если он успеет освободить таких же, как он сам, деревенских, то шансы есть. Он решил подождать до вечера, поскольку сейчас у него почти не осталось свободы действий. Пока ему предстояло выслушивать множество историй Маловиуса.

Айдорн снова погрузился в собственные думы, не обращая внимания ни на соседа, ни на периодические удары кнута. Ими время от времени, развлекаясь, подгоняли пленных охранники. Юноша механически переставлял ноги, а сам планировал действия этой ночью. Он решил первым делом добиться, чтобы никто из этих мерзавцев даже не думал о том, чтобы прикоснуться к девушке даже пальцем. Пусть попробуют тронуть ее и он вызовет любого из них на бой. В разбойничьих ватагах все отношения построены на силе и потому никто из головорезов, особенно вожаки никогда не откажутся от драки. Это считалось проявлением слабости, и Айдорн об этом хорошо знал.

Время шло, солнце все больше клонилось к закату и работорговцы объявили привал. Пленных согнали в кучу, развязали руки и отцепили друг от друга. Каждый получил по чашке воды, куску вяленого мяса и по полкраюхи черствого хлеба. Все грабители, кроме охранников, уселись вокруг костра и тоже ужинали: у них превосходное жареное мясо, вино, хороший хлеб. Хозяева рабского каравана сидят в сторонке и не принимают участия в общей пьянке.

Айдорн в придвинулся к эльфийке, сидевшей вдали от других пленных. Девушка даже не притронулась к еде, предложенной бандитами, сидела опустив голову и спрятав лицо за светлыми волосами. Вздрогнув при прикосновении она резко подняла голову и отпрянула с выражением испуга на лице.

«Конечно», — подумал Айдорн. — «В таком виде, весь в ссадинах и кровоподтеках, я бы и сам себя испугался».

Перед ним сидела самая прекрасная девушка из всех, виденных до сих пор. Юная, почти ребенок. Принадлежи она к человеческому роду, Айдорн дал бы ей от силы лет пятнадцать. Детское лицо с золотистой, едва загоревшей кожей, большие миндалевидные глаза удивительного фиолетового цвета, маленький изящный носик и полные, чувственные губы так и просились взять себя под защиту. Айдорн, конечно, не смог устоять. Ему захотелось успокоить эльфийку и уберечь от опасностей. У юноши еще одна причина защитить девушку — он вспомнил о том, что если женщиной-эльфийкой овладевал против воли мужчина, это считалось величайшим позором и она заканчивала жизнь самоубийством. Тиалинцу не хотелось на следующее утро увидеть девушку, почти девочку мертвой.

— Не бойся, я не причиню тебе вреда, — обратился Айдорн к девушке по эльфийски, увидев с удовлетворением, как страх в ее глазах сменился удивлением.

Юноша представил себе ее мысли: откуда грязный дикарь знает их язык. Невольно улыбнулся — он был не в лучшей форме.

— Кто ты? — тихо спросила эльфийка на Общем, голос ее дрожал от страха. — Откуда ты знаешь наш язык?

— Меня зовут Айдорн, я из лесной деревни Тиалины, — ответил юноша. — Моя мать, жрица Светлых Богов, научила меня ему.

— А я Кассиэль, — представилась девушка и замялась. Она не могла сказать собеседнику откуда она, ведь расположение эльфийских городов Дрианора держалось в глубочайшей тайне, как и их названия.

— Как ты попала сюда? Неужели твои сородичи допустили, чтобы тебя похитили? — спросил Айдорн участливо.

— Я поссорилась с родителями. Они хотели выдать меня замуж за нелюбимого и я убежала из дома, — поведала Кассиэль. — А потом в лесу попалась этим недостойным.

— Меня тоже поймали в лесу, — сказал Айдорн. — Не волнуйся, я тебя не дам в обиду.

Слова юноши вызвали у девушки слабую улыбку — что мог сделать он без оружия и, вдобавок связанным.

Вскоре от костра все чаще стали доноситься пьяные выкрики разбойников, хвалившихся подвигами. Даже пленным слышны их громкие голоса, иногда головорезы спорят о том, кто убил больше человек и кто может больше женщин удовлетворить за ночь. От основной компании отделились два человека и направились к пленникам. Айдорн вспомнил о том, что говорил Маловиус — бандиты собирались этой ночью поразвлечься с эльфийкой. Они действительно направились прямо к девушке.

— Эй, ушастая! — крикнул один из бандитов, — Иди-ка сюда! Хочешь с нами повеселиться? Конечно хочешь, только скрываешь это.

Кассиэль сжалась в комок, стараясь сделаться как можно незаметнее, но это не помогло. Девушка испуганно вскрикнула, когда громила грубо схватил ее за руку и попытался поднять с земли. Внезапная тяжесть, упавшая на его плечи не только не дала этого сделать, но и самого разбойника пригнула к земле.

— Оставь в покое девушку, — совершенно спокойно произнес Айдорн, не снимая руки с плеча разбойника. — Если хочешь поразвлечься, попробуй со мной.

Головорез едва доставал юноше до груди и был очень хлипкого телосложения. Он резко обернулся и вытащил из ножен меч, тиалинец быстро убрал руку с его плеча.

— Отвали от меня, дикарь, если не хочешь, чтобы я выпустил тебе кишки! — пригрозил разбойник, не опуская меч.

Второй, громила, предусмотрительно отошел в сторону: он был гораздо трезвее напарника и отлично видел, какую опасность может представлять этот пленник, даже избитый и не вооруженный.