Лана Тихомирова - Особый соус для героя

- Хочу, чтобы ты возвращалась домой пораньше, но можно и в пирожковую.

Глава 5.

Весь тот вечер и новое утро возлюбленный мой был грустен. Что его гложет, Виктор и сам не знал. Я привыкла к таким порывам его творческой личности, и давно уже заметила, что он стал уставать от бурного творчества, писал гораздо меньше и интенсивнее и музыки, и картин, чем раньше.

Ему чего-то не хватало. Возможно, меня, может быть, он стал остывать. Хотя это все женские бредни.

Наставника моего на работе не было. Ван Чех снова задерживался. Я привыкла и к этому, на часах было самое время пить чай. Пока он настаивался в грандиозном заварнике, я села чтобы подумать над стратегией лечения Кристофа. С чего-то нужно было начинать. Наверное с выяснения причин такой зашкаливающей самоагрессии. Нужно узнать о нем побольше. Он даже человеком себя не считает, все его образы необходимо реализовать, перевести на язык реальности. По препаратам надо бы с доктором посоветоваться, фармацевтика не мой конек.

Я налила себе чаю и начала вдумчиво его пить, не ощущая ни вкуса, ни запаха. Время шло, доктора не было. Я начала беспокоиться, мало ли что могло случиться. Обычно доктор звонит мне заранее, а тут какой-то форс-мажор!

В ординаторскую зашел главврач Асцео Эрик фон Бохель, въедливый немолодой мужчина с буравчиками почти черных глаз, седой, как лунь и очень злобный. Он обладал очень острым умом, к несчастью, заточенным на всякие подлости.

Он смерил меня взглядом, словно я была новая статуэтка на столе, вздрогнул, посмотрев на портрет доктора и задал вопрос скорее портрету, чем мне.

- Где этот?

- Какой? - спросила я, робея и наглея одновременно.

- Ну, этот? - фон Бохель кивнул на портрет, имена своих сотрудников он упорно не запоминал вне зависимости от того, сколько они работали.

"Позлить или лучше не стоит?" - подумала я, пришла к выводу, что лучше не стоит.

- Доктор ван Чех скорее всего у себя. Или где-то по больнице бегает.

- У себя это где?! - засверлил меня взглядом фон Бохель.

Я старалась расслабиться, как советовал доктор и представила начальство в голубой пижаме в зайку. Это не помогло.

- В своем кабинете.

- Там только его архив.

- Значит, он в кабинете зав.отделением.

- Девушка, перестаньте морочить мне голову. Там у нас мемориальный музей Пенелопы ван Тащ, а не кабинет зав отделением. Этот ван Чех творит что хочет! - главврач раздражился и с его дряблых губ полетела слюна.

- Я, правда, не знаю, где он. Шляпа его здесь, а доктора в ней нет, - сморозила я.

- Он просто забыл ее с вечера, - надменно бросил фон Бохель.

- Он никогда не забывает шляпу, - раздражилась я.

- Да, и у его есть имя, - пробасили в дверях. Доктор вернулся вовремя, - Асцео, ко мне какие-то претензии? - Доктор отклеился от стены, где, видимо, слушал последние наши реплики.

- Вы не отмечаете свой приход в журнале, - сдержано обратился к нему главврач.

- Прощу прощения, я исправлюсь, - доктор ответил с достоинством великого монарха, даже слегка поклонился для эффекта, но глаз с начальства не спускал.

Начальство издевки не простило и выплыло из кабинета, подобно китайскому сановнику.

- Спасибо, что прикрыла, - доктор выдохнул и сел в кресло.

- Вы печальны? - спросила я.

- С чего взяла? - доктор удивленно посмотрел на меня.

- Ваш портрет сегодня чересчур весел. А если серьезно, я сразу заметила, как вы вошли, вы серый, какой-то.

- Это моя кардинальская сущность проглядывает, - отрезал ван Чех, - вот чего он приходил? Поймать меня на опоздании? У меня на то были очень весомые причины.

- Например? Вы же говорили, что надо делиться с коллегами. Я теперь ваша коллега, вот и делитесь со мной.

Ван Чех посмотрел на меня удивленно, потом ласково, наконец его голубые глаза залучились радостным светом, он мгновенно расцвел и принял расслабленную позу, откинулся в кресле и приготовился рефлексировать.

- Ну, слушай, Брижит, только помни, если проникнешься моими эмоциями, сразу останови меня, тебе работать еще сегодня. А я могу и с портретом поболтать.

- Я готова, - я даже заволновалась слегка, доктор сейчас будет изливать мне душу. Так же я поймала себя на мысли, что положила ногу на ногу, оперлась локтем на стол, и взяла карандашик, так обычно делал доктор, только вместо карандашика он брал ручку и карты и работал с документацией.

- Вот теперь ты готова, - удовлетворено сказал он, - Представляешь, что мне заявила эта страшная женщина, моя жена, - начал он совершенно другим голосом, резким, немного плаксивым, голосом большого обиженного ребенка. Руки он сложил в замочек на животе, вот это плохой знак, - Она еще с вечера завела эту свою шарманку: Октео, бросай пить! Я же не пью. Рюмочка в обед, для расширения сосудов… Я гипертоник, между прочим! И потом после коньку, кровь приливает к мозгу и я лучше соображаю. Если бы не коньяк, я бы чаще болел, и долго сидел по больничным. Брижит, ты знаешь меня хорошо, представь, чтобы со мной было, спустя неделю больничного!

- Представляю, весь дом в журавликах! - улыбнулась я.

Доктор мрачно на меня посмотрел:

- Сравнение не уместно. И потом я только их и умею складывать из бумаги, да и тогда была совершенно иная ситуация.

Так вот. Британия меня тиранит: "Октео, бросай пить!", но я же не пью. Все это в терапевтических целях!

Мне было смешно. Но так, как я находилась в шкуре аналитика, то не могла позволить себе никаких эмоций. Мне было забавно наблюдать за заблуждениями самого доктора.

- А что если посмотреть на ситуацию с ее точки зрения? - спросила я.

Доктор хмыкнул и покривился:

- Я смотрел, не дурнее чайника, между прочим. Я понимаю, что ей не нравится то, что я употребляю коньяк на работе. Она боится, во-первых, запоя, у нее муж первый выпивал сильно, во-вторых, что меня попрут с работы и мы останемся голодные, потому что ее на работу не берут. В-третьих, она сидит дома с детьми, а она совершенно не такой человек, чтобы только детьми заниматься. Я стараюсь найти ей работу, но пока тщетно, в-четвертых. Такими "благими" намерениями она развлекается, ей скучновато дома одной вот и придумывает себя всякие ужасы, от которых меня надо спасать.

- Боюсь, что третий пункт притянут за уши, а четвертый вообще не имеет ничего общего с реальностью, - сказала я.

Доктор посмотрел на меня исподлобья, в его глазах читались обида и разочарование. Он насупился и усиленно засопел, изображая из себя обиженного. Я бы попалась на эту уловку, если бы не лукавые чертики, серебрившиеся в уголках докторовых глаз.

- Доктор, я вам напоминаю, что вы не ежик. Вы - доктор.

- Я знаю, кто я, - отрезал доктор, - что еще предложишь, светило детской психопатологии? - в ответ поддел он, расправляя плечи.