Феликс Крес - Король темных просторов

Отдав Эхадену распоряжения относительно курса, капитан пошел к себе. В каюте он отстегнул пояс с мечом, сбросил камзол и рубашку. Было очень душно. Он присел на большой рундук у стены и потянулся. Он уже успел забыть о выкопанной из песка пленнице и удивленно поднял брови, когда в дверь каюты начал изо всех сил колотить Тарес. Офицер сжимал рукой горло согнувшейся пополам обнаженной женщины.

— Кажется…

Рапис махнул рукой; глупость этого человека порой его изумляла. Тарес был его вторым помощником, офицером добросовестным, исполнительным и послушным… порой до безрассудства.

— Хорошо, давай ее сюда, — велел капитан, невольно показывая на середину каюты… и тяжело вздохнул, ибо Тарес еще сильнее стиснул горло стонущей от боли пленницы и толкнул ее со всей силы, так что та рухнула на пол, точно в указанном месте. — Ладно, иди, — сказал капитан.

Тарес вышел, закрыв за собой дверь.

Скорчившаяся на полу женщина не шевелилась. Рапис наклонился, сидя на рундуке, и взял ее за подбородок. Он увидел лицо, частично прикрытое растрепанными волосами, и инстинктивно отшатнулся — у девушки не было глаза. Вид уродливой, недавно зажившей глазницы мог потрясти любого. Он сразу же ее вспомнил. Она потеряла глаз во время нападения на деревню, но во всех прочих отношениях была молодой и здоровой, с великолепной фигурой и отличалась незаурядной красотой. На ней была лишь набедренная повязка из какой-то тряпки, но вид ее не казался отталкивающим, скорее наоборот. Осматривая товар в трюме, он последовал совету Эхадена и решил оставить девушку в живых. На нее мог найтись покупатель; тогда он еще не знал, что в Армекте спрос на женщин практически отсутствует. Честно говоря, если бы не эта роковая рана, она была бы самым дорогим экземпляром из всех. Даже странно. Такие женщины в рыбацких селениях обычно не встречались.

— Как тебя зовут?

Она молчала, все еще скорчившись на полу — так, как швырнул ее Тарес.

— Не понимаешь кинен?

Кажется, она и в самом деле не понимала. Ничего удивительного. Гаррийцы не любили этого общего для всей империи языка, являвшегося упрощенным армектанским наречием, — так же как, впрочем, и все остальное, навязанное Кирланом. Собственно, Рапис, хотя сам был армектанцем, вовсе этому не удивлялся. Но сейчас ему предстояло раскусить крепкий орешек. Он прекрасно понимал гаррийский, но с разговором дела обстояли хуже. Произношение было для него настоящей магией. Он прекрасно понимал, сколь непонятно и грубо звучат в его устах гаррийские слова.

— Как тебя зовут? — попытался сказать капитан.

Девушка вздрогнула и приподняла голову, но не посмотрела на него.

— Ридаретте, — хрипло проговорила она.

— Ридарета, — поправил он, произнеся имя в армектанском звучании. — Ридарета… — повторил он.

Странное имя. Редкое. Капитан задумчиво постучал пальцами по крышке рундука, на котором сидел. Какой-то комок подкатил к горлу. Он сглотнул.

— Встань, — приказал он.

Она подчинилась. Взгляд ее был устремлен в пол, но она стояла выпрямившись, не горбясь, не свешивая рук. Еще немного, и упрет руки в бока… Со все большей задумчивостью он бросил взгляд на большие крепкие груди, оценил плоский живот и очертания ног.

— Повернись.

Сзади она выглядела не хуже: форма ягодиц и спины была просто великолепна.

Капитан держал на корабле ящик, полный женской одежды. Сейчас он сидел как раз на нем. Дорогие платья и юбки, вышитые золотом, украшенные жемчугом. Добыча с торгового барка. Все это он хотел при подходящем случае продать, но пока такой случай не подворачивался.

— В этом ящике, — сказал он, вставая, — лежат платья. Выбери себе любое.

Девушка никак не отреагировала.

— Слышала? Надень что-нибудь. — Он открыл крышку сундука, покопался внутри и вытащил кусок черного бархата. — Отрежь кусок и сделай себе повязку, дыра вместо глаза — не лучшее украшение. Подожди. Сначала умойся и причешись. — Он подтолкнул ее к небольшой двери в углу каюты. — Там найдешь таз и кувшин с водой, есть там и зеркало, и медный гребень. Знаю, что этого маловато для дамы, — капитан неожиданно улыбнулся, — но, к сожалению, это все, что я могу предложить вашему благородию.

Он говорил медленно и тщательно, надеясь, что его можно понять. Рявкнуть по-гаррийски «За мной!» или «Пленных не брать!» было нетрудно. Совсем другое дело — вести беседу о зеркалах и платьях.

Девушка скрылась за указанной дверью. Рапис открыл соседнюю дверь, ведшую в спальню. Эти апартаменты он унаследовал от армектанского командующего эскадрой. Лишь немногие корабли предоставляли своим капитанам подобную роскошь. Он окинул взглядом смятую постель, разбросанную одежду, оружие и всяческий хлам. Что ж, девушка могла ему пригодиться. Впрочем, не только для уборки… Он не терпел женщин в команде, зная, чем это заканчивается. Как у Алагеры. Ее смешанная банда больше предавалась утехам под палубой, чем думала о том, как и когда ставить паруса. Алагера была капитаном только по названию, на самом деле никто ее не слушал. В таких условиях каждая смена курса, каждый поворот приобретали ранг серьезного маневра. Для женщин было время в тавернах, на берегу. Но сейчас… Раз уж он сам отступал от собственных принципов, преподнося подарок команде, можно было дать поблажку и себе. Впрочем… Речь шла об одном дне, может быть, о двух.

Он сел на постели и провел ладонями по лицу. Что-то его беспокоило, и, кажется, он знал что. Лицо этой девушки было просто поразительным. Никогда прежде он не думал, что вид какой-либо раны вызовет у него подобный… страх. Именно страх. Ему хотелось ударить эту женщину, сделать что-нибудь, чтобы ее не стало. Пустая, отвратительная глазница… Но ведь ему приходилось видеть раны много хуже. Почему именно это лицо так его потрясло? От его вида он испытал почти… настоящую боль.

Пытаясь отбросить прочь неприятные мысли, капитан начал строить планы. Он понятия не имел, куда направить «Морского змея». Что за неудачный год… Обычно он располагал точными, проверенными сведениями о ценных грузах и прочих возможностях поживиться добычей. Если чего-то ему и не хватало, так это времени, чтобы ими всеми воспользоваться. Он уже не помнил, когда ему приходилось искать подходящее занятие для своего парусника. В самом деле, год хуже некуда…

Приближалась осень, пора штормов, предпринимать более или менее серьезную экспедицию поздно. Но и времени до ее прихода оставалось слишком много, чтобы вообще ничего не делать. Болтаться по Закрытому морю, надеясь на счастливое стечение обстоятельств? Он уже отвык от подобного рода охоты…