Сергей Гжатский - Сага-фэнтези о Синдбаде-мореходе и его друге Ибн-сине

ГЛАВА 3. В море.

— Мне потребуется время, что бы расшифровать этот текст, — сказал Ибн-Сина, рассматривая пергамент в увеличительное стекло из горного хрусталя, — Но координаты скал-бивней я могу назвать тебе прямо сейчас. Они обозначены простыми арабскими цифрами и это странно… Слушай и запоминай…

Синдбад записал координаты в свою записную книжку и призадумался.

— Я догадываюсь, в какой части океана они находятся. Правда, в тех краях я ещё ни разу не был, но дорогу знаю. Моряки-индусы рассказывали мне про эти скалы. Сколько тебе потребуется времени на расшифровку всего текста?

— Не могу сказать точно… Может день, может месяц. Когда ты намерен отправиться в путь?

— Мой корабль всегда наготове. Так что денька через два-три. В крайнем случае — через неделю.

— Боюсь, что я не осилю перевод в эти сроки.

— Тогда поплыли со мной! Ты это сделаешь в пути. Сам же говорил, что тебе лучше исчезнуть из Багдада на какое-то время. Лучшего укрытия чем мой корабль тебе не найти, согласен?

Ибн-Сина просиял.

— Ты — мой спаситель, брат! Я поплыву с тобой. За время пути мы прочтём эту чёртову карту. Клянусь!

— Тогда собирайся! Сейчас мы отправимся ко мне домой, а на рассвете, до которого осталось час-два — в Басру, где нас ждёт мой корабль. Здесь тебе оставаться нельзя. Слишком опасно. Согласен?

— Да! Поехали!

Через три часа Синдбад и Ибн-Сина, переодетый женщиной, тайно выехали из Багдада и направились в Басру. На пристани их уже поджидал готовый к отплытию корабль Синдбада. Он назывался "Ирбисс" и служил предметом зависти всех окрестных судовладельцев. Кортеж сопровождали шестеро телохранителей во главе с Намубой и несколько слуг, которых Синдбад всегда брал в плавание.

Спустя несколько дней после их прибытия в трюм "Ирбисса"

загрузили лошадей, разобранные повозки и различные товары, провизию и прочие необходимые для путешествия по суше и морю вещи, после чего на рассвете следующего дня корабль вышел в открытое море.

* * *

Плавание, к немалой радости путешественников, проходило спокойно. Две недели кряду ярко светило солнце, дул попутный ветер и "Ирбисс" словно летел на всех парусах, едва касаясь лазурной глади.

Синдбад с Ибн-Синой предавались приятному времяпрепровождению. Они возлежали в апартаментах капитана на мягких диванах, потягивали вино и покуривали кальяны. Два прибора для курения привёз с собой на корабль Ибн-Сина. Со слов учёного, он сам изобрёл и собственноручно изготовил их, так как пристрастился к курению в одной далёкой заморской стране. Какой именно он почему-то не уточнил.

Синдбаду в той стране бывать не доводилось, но он и без того много путешествовал и потому отлично знал, что кроме его друга никто другой во всей ойкумене табак не курит! А Ибн-Сина не только курил, но и выращивал несколько десятков его сортов на своей загородной вилле под Багдадом. Как догадывался Синдбад, кроме его друга никто другой в подлунном мире этого растения не знал…

Хотя, за последние десятилетия, это пристрастие стало постепенно овладевать миром. Курильщиков становилось всё больше и больше в разных странах. Но, следует признаться, удовольствие это было слишком дорогое, так что позволить его себе могли лишь очень богатые люди.

Учёный как-то раз дал затянуться и Синдбаду. От дыма у капитана запершило в горле, выступили слёзы. Но вместе с тем и приятно закружилась голова. На следующий день он сам попросил друга дать ему "курнуть". Так и пошло. Синдбад пристрастился к кальяну наравне с учёным. Вот и сейчас они задымили весь кабинет, обсуждая между глотками и затяжками загадочный текст карты.

— Понимаешь, Синдбад, текст написан на древнем языке атланто-арийцев… И нет никого на свете, кто бы знал его приблизительно так же, как и я… Но и я сам понимаю его едва-едва! К тому же он изобилует множеством незнакомых мне, и потому непереводимых слов… Я подозреваю, что это технические термины… Если придерживаться общего смыслового значения, то…

— Так ты перевёл текст или нет? — спросил напрямик Синдбад.

— И да и нет!

— Как это?

— Повторяю, многие неизвестные мне слова я переводил по наитию, исходя из общего смысла… Короче, я могу только своими словами передать тебе то, о чём в нём говорится. Но и это весьма вольный и приблизительный перевод…

— Шайтан с ним! Давай своими, только не томи.

— Хорошо! Как мы и предполагали, текст является пояснением к карте и обозначенному на ней маршруту. Начинается он приблизительно так:

"…Только сильный и храбрый, преодолев все трудности и невзгоды на пути, указанном на карте, приобретёт ни с чем не сравнимые сокровища…"

Ну, и прочая мура в том же духе. Конкретно, в тексте сказано, что нужно доплыть до скал-бивней, чьи координаты прилагаются, провести между ними корабль на равном удалении от обоих в первый день полнолуния на рассвете и встать на якорь. Выждав ещё сутки на рассвете следующего дня сняться с якоря, войти в туман и тогда откроется берег с развалинами крепости на нём. От развалин уводят три дороги, но только одна из них приведёт в нужное место… Путь от развалин указан на втором и третьем фрагментах карты…

— Что-что?! — подскочил на диване Синдбад, — ещё два куска? Но у нас их нет!

— Неважно! Что-нибудь придумаем! — пообещал Ибн-Сина, — К тому же я перевёл только половину текста. Возможно, в оставшейся части мы найдём полезные советы и пояснения.

— Будем надеяться! — успокоился Синдбад.

* * *

Несмотря на глубокую ночь, в тронном зале дворца Калифа Багдада ярко полыхали светильники. Владыка города устроил празднество. Никто из его приближённых не спал, не говоря уж о многочисленной армии снующих туда-сюда слуг и рабов.

Размытые тени плясали по расписанным золотыми узорами стенам и потолку. Из занавешенной гардинным пологом ниши лилась божественная мелодия. Дворцовые музыканты старались на славу, что бы угодить привередливому господину.

Шесть юных танцовщиц из храма Одониса плавно скользили по мозаичному полу в зажигательном эротическом танце. Казалось, что красавицы-девственницы парят в воздухе над землёй, до того их движения были легки и свободны. На их гибких, смуглых телах практически не было никакой одежды. Её заменяли полупрозрачные лоскуты крашеного шёлка, которыми девушки обернули грудь и бёдра. Они сейчас олицетворяли божественных гурий, которые предназначены каждому правоверному на том свете…

Калиф, развалившись на подушках необъятного трона, словно лев из засады, следил за танцем храмовниц хищным взглядом. В какое-то мгновение разыгравшееся вожделение охватило владыку целиком и без остатка. Он даже забыл про вино и яства на стоящем рядом столике…