Дмитрий Самохин - Мятеж Безликих

Другое дело городские дома. Они при всей своей похожести, все-таки сильно разнятся. Спальные многоквартирки – этакие разбитные разночинцы, наполненные разным людом. Кто по делу в город приехал, да на пару ночей остановился, пока все не утрясет, не разъяснит, не обговорит, да не договорится. А кто учиться приехал, да опять же в мебелирашках остановился. Бывали же и такие, кто приехал на учебу, да так и остался в вечных, правда стареющих студентах. А кому и вовсе жить негде. Семья выгнала или сам ушел куда глаза глядят, да дорога путь держит. Вот и мыкаются по чужим углам.

Такой дом многоквартирный дёрганный живчик, ветреного без царя в голове характера. И память у него короткая. Никого из своих жильцов он не помнит, разве что тех кто память о себе нехорошую кровавую оставил.

Вон в 36 нумере гражданочка повесилась по осени. Молодая барышня была, в услужении у старой госпожи, каждое утро к ней на службу бегала. Поговаривают амуры закрутила с нехорошим человеком, да тот ей подарочек то и сделал, живот раздул, а потом и бросил. Она же с горя в петлю и подалась.

Или вот семь лет назад в 13 нумере молодой господин из провинциального городка пулю в лоб пустил, проигравшись в пух и прах, до дырявого кармана. Злые языки чесали, что юный господин не только деньги проиграл, но и имение три раза разным лицам позакладывал. Чтобы все долги раздать, ему пришлось бы лет триста ни есть ни пить, днями напролет работать, даже на подышать времени не оставалось бы. Вот и пулю пустил в лоб. Пуля то та до сих пор где-то в стене 13 нумера сидела под тремя слоями цветастых обоев.

Таких людей дом помнил, но очень смутно, словно причудливую тень на холсте в театре теней. И то больше с досадой помнил, как нечто назойливое, обгадившее и в конец испортившее все настроение.

Другое дело солидные дома особняки, где проживали серьезные семейства с традициями, жизненным укладом и прочими атрибутами устоявшейся жизни. Солидные трех и четырехэтажные дома жили в окружении парков, вели неторопливый образ жизни, и чувствовали себя истинными аристократами. Десятки слуг поддерживали в особняке порядок, заботились о его благополучии, но в то же время были незримы, словно призраки, прячущиеся в дальних комнатах. В таких домах бок о бок жили несколько поколений славного рода, помогая друг другу, а иногда и враждуя друг с другом. Сколько козней и интриг кипит внутри одного семейства. Старики, взрослые и дети разных ветвей одного дерева сплетены в тугой клубок, что порой копеечную проблему и не разрешить, слишком все запутано и повязано. Дом внутри которого кипят великосветские страсти сам подобен ревнивому мавру. Он спокоен и хладнокровен, пока внутри него царит мир, и наполняется слепой яростью, когда в его стенах происходит очередная семейная свара.

Дом-аристократ помнит каждого человека, проживавшего некогда в его стенах, но помнит он по-особому. Не отдельный образ или события, он помнит человека одновременно шумным и игривым ребенком, так часто раздражавшим дом-аристократ, смущавшим его покой и степенность, помнит воинственным подростком, для которого весь окружающий мир это арена для битв и свершений, помнит серьезного и вдумчивого человека, озаботившегося созданием своей семьи, заботами о благе рода, помнит и стареющий образ, размышляющий уже о своем месте под солнцем, о своем вкладе в общую копилку рода, помнит и старика, доживающего свой век с альбомами выцветших фотографий на коленях, пленкой семейного кино-архива в проекторе, ностальгическими воспоминаниями на веранде за кружкой горячего чая, которой он греет свои скрюченные озябший пальцы. Дом-аристократ помнит и тот след, что оставил уже давно умерший человек в наследственной памяти рода. Дом-аристократ подобен национальной библиотеке, только вместо книг на его полках стоят давно прожитые судьбы родных людей.

Иногда раньше проживавший в стенах дома род чахнет, вянет и умирает, и на его место вселяется новое семейство, и дом преображается, обновляется, сбрасывает с себя груз прожитых лет, распрямляет грудь, благодаря капитальному ремонту, и начинает жизнь заново, только память о прежних жильцах все равно остается.

Старх помнил о своем доме-улье, оставленном казалось уже целую вечность назад в далеких сибирских лесах. Не по своей воле оставил он дом, а был изгнан из деревни испуганными соседями, взятыми за горло стаей оборотней. И всего вина то состояла его в том, что он, защищая жизнь свою и оберегая друга, убил одного из оборотней, правда и здоровьем своим за это поплатился.

Давно уже он покинул родную деревню, но все еще помнил тепло горячей печки, защищавший крестьянский дом от сварливого духа Малахая Зимы, так и норовившего пробраться в дом, да заморозить всех до смерти лютой. Помнил он тепло отцовской скупой улыбки и жар его шершавых, грубых рук. Помнил мамин зычный звучный смех, и ее солнечные слова, наполненные любовью, помнил мамкины горячие блины с пылу с жару по утру, сестер помнил, да братьев старших Никишку и Серегея, помнил и друга закадыку Михея, с зёрнышком зарождающейся смертельной болезни, которую Старх должен подловить и выгнать взашей из жизни друга. А еще помнил Старх величественные воздушные корабли, однажды проплывшие над окраиной их деревни и пробудившие в душе мальчика казавшуюся недостижимой мечту.

Помнил он и шумные суетливые дома-разночинцы с меблированными комнатами. Дом-гостиницу в городке Молчанове, куда он вышел из сибирских лесов, изгнанный из отчего дома. В гостинице его поселил купец «золотой пояс» Андр Кожух, пожалевший мальчишку вынужденного сироту. Купец, направлявшийся в Невскую Александрию, решил взять паренька в ученики, и Старх последовал за ним.

Помнил Старх и многоквартирный дом на окраине Александрии, где остановился купец Кожух. Только вот воспоминания об этом доме были очень вязкими и горячечными. По прибытии в Александрию Старх заболел, поднялся жар, несколько дней он пролежал в бреду и в одиночестве. Купец приходил лишь под вечер усталый, еле держащийся на ногах после проведенного в торговле дня. А однажды Андр Кожух не вернулся к Старху, не пришел он и на следующий день, только заявились его сослуживцы с горестными лицами, нервно комкающие шапки в руках. Старх только выкарабкавшийся из горячки услышал, что купец Кожух был убит вчера вечером по дороге домой, и остался Старх вновь один. Другие купцы из обоза Кожуха скинулись и всучили ему пачку денег, чтобы парень горя не знал, а с умом так и жизнь свою обеспечил, и никто из них не захотел взять Старха с собой. У каждого семья, дети, это только Кожух бездетным ходил. Деньги кончились быстро, мебилирашка и ее обитатели-тараканы-воры-мошенники-гнусь александрийского дна высосали все деньги из кармана Старха до последнего медяка. Тогда он и подался по кабакам, да трактирам фокусы магические показывать, благо магический огонь кипел в нем, не находя выхода. Так он оказался в «Пиратской слободе», где его заметил барон Карл Мюнх и предложил взять в ученики.