Дмитрий Стародубцев - Шерас

Дело в том, что по настоянию Вервилла ДозирЭ предстояло пройти Испытание в лагере Тертапента — именно там обучался военному делу отец. «Проверка на цинита в лагере Тертапента была настолько сложной, — любил рассказывать он, — что к середине дня выбывала добрая половина новобранцев, а каждый десятый погибал».

ДозирЭ должен был явиться в лагерь Тертапента самостоятельно, записаться в конный отряд и успешно пройти ближайшее Испытание. По слухам, лагерь был переполнен, и не каждый новобранец мог рассчитывать на радушный прием. Если он опоздает, придется вернуться домой и добиваться записи в другой лагерь. Так что имел значение каждый день, и следовало спешить.

Рыжая искусительница принесла кувшин с изображениями танцующих детей и бронзовый кубок с позолоченной ножкой в форме змеи. ДозирЭ жадно глотнул вина, сразу же подобрел и добродушно огляделся по сторонам.

В этой просторной кратемарье всё было сделано искусными мастерами из дорогих материалов. Покрытый фресками потолок залы подпирали колонны из гранатового камня, внутренние жилища скрывались за толстыми цветными занавесами с золотой оторочкой. Стены из светлого камня были украшены изящными лепными накладками, в нефритовую чашу лились струи прохладной воды, посыпая пол искрящимися брызгами. На большом серебряном блюде, висевшем у входа, изображалась трапеза уставшего пастуха, на гранитной половой плите в центре залы мозаикой было выложено Дерево Жизни. Все предметы были расточительно большими: массивные столы, мраморные фигуры женщин в настоящих кисейных туниках, тяжелые бронзовые факельницы у стен с закопченными устьями, пузатые декоративные амфоры с носиками-клювами, покрытые цветочным орнаментом. Богатая кратемарья имела все, что было необходимо обстановке величественной трапезы, атмосфера располагала к отдыху и благодушию.

Будущий воин был единственным посетителем этой роскошной залы: время утренней еды уже прошло, а дневного насыщения еще не наступило.

Рыжеволосая служанка поставила перед ДозирЭ затейливо приготовленные кушанья: летучие рыбки, мясные кактусы, фазаньи отбивки, речные каракатицы. Но главным угощением было приготовленное на огне нежное мясо ягненка, к которому полагалось терпкое подслащенное вино.

ДозирЭ впервые находился в подобной обстановке. Никогда в жизни он не пил такого вина и не ел столь вкусных яств. Двое мальчиков усердно прислуживали ему, подливая питье и поднося новые блюда. С непривычки захмелевшему юноше начало казаться, что он — знатный авидрон, разбогатевший на работорговле, и пирует в стенах собственного дворца.

Внезапно, из глубины внутренних помещений, где располагались покои для постояльцев, донеслись звуки речи — отрывистые, громкие, вызывающие. Разговор шел на непонятном наречии. Один голос гневно упрекал, другой — оправдывался.

Сладостные мечты испарились, ДозирЭ внутренне собрался. Голоса приближались.

Рыжеволосая служанка взволнованно прислушалась и тут же упорхнула прочь. Мальчики-служки расстроенно опустили головы — молодой человек почувствовал, как они напряглись. Наконец тяжелые полы занавесов отлетели в стороны, и на пороге залы появились трое мужчин в диковинных одеждах и при оружии. Это были чужестранцы, похоже, что горцы. Все трое были плотного телосложения, широкоплечие, стояли твердо, расставив ноги, будто в любой миг ожидая нападения.

Один из них был явно богат и знатен. На нем была плотная льняная паррада, отороченная мехом горного барса, на шее красовалась тяжелая паладиумная цепь с большим золотым медальоном. Плечи покрывала короткая дикарская накидка из медвежьих лап. Широкий кожаный пояс, явно грономфского происхождения, был украшен драгоценными камнями, к нему крепились ножны кинжала «дикая кошка» и метательный топорик.

Горцы огляделись. Вожак бросил острый взгляд на ДозирЭ и презрительно скривил губы. Служки бросились навстречу грозным постояльцам. Мужчины расположились за одним из столов и грубо потребовали вина. ДозирЭ догадался, что посетители кратемарьи — маллы…

Многочисленные племена маллов населяли Малльские горы и предгорье, подпирая границы Авидронии со стороны Темного океана. Бесстрашные воины, несговорчивые, как капризные дети, они сотни лет досаждали авидронским правителям: грабили обозы и караваны, уничтожали заставы, дороги и мосты, совершали пограничные набеги. Авидронские партикулы неоднократно усмиряли непокорных.

Новые поселения авидронов, расположившиеся на спорных землях, часто подвергались поджогу и разорению. И тогда вновь приходили партикулы, и опять лилась кровь. Маллы не знали чувства опасности. Маллы умирали с улыбкой на устах. Маллы умели ненавидеть и мстить. Сражение с ними только тогда считалось законченным, когда падал замертво последний воин отряда.

Только Алеклии удалось окончательно умиротворить племенных вождей. Проявив хитроумие и терпение, он сумел распалить малльские межродовые конфликты. Внутренние распри окончательно рассорили вождей, охладили их ненависть к внешнему врагу. Тогда Инфект Авидронии привлек горцев к строительству оборонительных сооружений, и быстро разбогатевшие малльские предводители и вовсе забыли священные заветы предков…

Отец с детства учил ДозирЭ: союзники-маллы рано или поздно воткнут нож в спину Авидронии, так что им доверять никак нельзя! Юноша помнил наставления Вервилла и теперь, увидев трех вооруженных горцев, понял: перед ним враги.

Между тем маллы получили свое вино и стали опрокидывать один кубок за другим. Чем больше они пили, тем всё более дерзко вели себя: кричали на слуг, требуя рыжеволосую служанку, громко ругались и часто с издевкой посматривали на ДозирЭ. В кратемарью зашли двое тхелосов, но, услышав в свой адрес ядовитые насмешки, предпочли отправиться в другое место.

— Я же говорил тебе, Бахи: авидроны — ничтожные трусы. Любой мужчина-малл давно бы взялся за меч, — громко сказал по-авидронски вожак, явно с расчетом, что его слова будут услышаны не только соплеменниками.

— О, как ты прав, Ахлерой, сын Аквилоя, — отвечал молодой чернобровый малл, которого звали Бахи. — Трусливей людей я еще не встречал. Воистину этот народ создан прислуживать. Скажи мне, Ахлерой, веришь ли?

Ахлерой, поднес к губам свой золотой медальон и поцеловал его.

— Клянусь Якиром, ты изрекаешь, как умнейший из людей.

ДозирЭ уже не хотелось есть. Он решил расплатиться и уйти, но тут почувствовал, что его присутствие здесь необходимо. Кусая от гнева губы, он терпеливо опрокидывал кубок за кубком, не замечая, как пьянеет. Мальчики еще пытались ему прислуживать, но маллы постоянно дергали юнцов, обращаясь к ним по мельчайшему поводу.