Кейт Эллиот - Королевский дракон

— Служи мне, — сказала она.

Алан упал на колени. Что за устрашающий звук послышался вдруг ему: порыв ветра или предсмертный крик ребенка?

— Клянусь!

— Встань.

Он встал. Клинок коснулся его правого плеча, левого, и наконец дьявольски холодная, готовая забрать все его тепло и одновременно сжечь сталь клинка легла на его голову.

— Кто ты? — едва сумел выдохнуть юноша.

Ее ответ прозвенел и сразу был заглушен порывом ветра:

— Я Повелительница Битв. Запомни это, мой слуга.

И она исчезла. Свет ослепил, а боль пронзила его сердце. Налетели темные облака и окутали его. Вдали он слышал хриплые и ликующие боевые вопли и потерял сознание.

Проснулся он неожиданно утром дня святой Эзеб. Безоблачное небо обещало добрый и ясный день. Он собрался с силой, поборол страх и встал.

Перед ним на тропинке лежала маленькая кроваво-красная роза. Она сверкала, словно драгоценный камень, но, когда он ее поднял, лепестки оказались мягкими, как у первых весенних цветов. Один шип вонзился в кожу, брызнула кровь.

— Тетя Бела, — прошептал он, — Стэнси… И ребенок. — Он вспомнил о ребенке, сунул розу за пояс и побежал в сторону Осны.

Задыхаясь, он добежал до окраины площади, на него уставилось несколько людей. Бела увидела его, изменилась в лице и бросилась к нему, сжав в объятиях.

— Алан! Сынок! Я думала, никогда тебя не увижу.

— Все здесь? Все в порядке? Где Стэнси?

— В мастерской. Идем, бедный мальчик, идем. — И он безропотно пошел следом за ней в дом, был усажен за стол и принялся за большую кружку теплого козьего молока.

— Господи… — она вытерла слезы с обветренного лица, — я так боялась, что ты там. Спасибо Господу и Владычице, спасибо, спасибо… — Она описала рукой знамение Круга Единства. — Как же ты бежал? Когда старый Гиллес сообщил эти новости…

— Брат Гиллес? — встрепенулся Алан в надежде.

— Нет, мальчик мой, Гиллес Фишер. Он не видел кораблей, они подошли слишком быстро, одновременно с этим проклятым штормом, и быстро ушли. Монастырь сожжен и монахи зарублены. Все мертвы. Но мы Божьим чудом остались целы. Дикарей нет… Мы в безопасности. Уверена, Генри цел и плывет на юг. Они прибыли с севера…

— Я никогда не уходил дальше монастыря, — прошептал он, но видеть мог только этих раскрашенных варваров, жгущих и убивающих… вытаскивающих корабль на моле у деревни. Но не стал говорить о видении — если это, конечно, было видение.

— Не что иное, как чудо Господне, — продолжала тетушка. — Наказание Его монастырю за противление воле Его… Ладно, не будем плохо говорить о мертвых. Наши люди уже пошли их хоронить.

— Надо посмотреть кое-что. — Алан поднялся. Тетушка Бела вопросительно на него взглянула, но он опередил ее вопросы и оказался у двери. Он побежал к причалу, где рыбаки и купцы, приплывшие в Осну торговать, оставили свои лодки в поисках укрытия от бури.

Немного времени потребовалось, чтобы найти длинный глубокий след, где причалил и был вытащен на берег низкобортный корабль. На берегу виднелись следы ступней, ведущие вверх и… обрывавшиеся. На песке осталось небольшое пятнышко крови… и все.

Пока он поднимался в гору, утро оставалось ясным и солнечным. С Драконьего Хребта ни на прозрачной глади залива, ни дальше, у стального морского горизонта, не было видно и следа кораблей. Пройдя еще, он нашел возвышенность, откуда лес не мешал видеть окрестности. Монастырь лежал в руинах. В воздухе кружило несколько падальщиков. К северу от колокольни была вырыта большая яма. Люди стаскивали тела монахов в общую могилу. Он побежал туда, но подоспел к месту, где раньше был монастырь, когда диакониса кастелянши Дуоды уже дочитывала заупокойную службу, а мужчины засыпали тела землей.

— Ты тот юноша, — сказала Дуода, увидев его, — что должен был сегодня поступить на послушание, не так ли? Ты уже взрослый? Тебе шестнадцать? Да ты ладный, высокий парень, как я вижу. — Под ее взглядом он чувствовал себя не то лошадью, не то рабом из северных земель, выставленным на продажу. — Теперь тебе нечего здесь делать. А графу Лавастину нужно много крепких рук. Таких, как твои. Я поговорю с твоей тетей, но в любом случае мое право — забрать тебя на службу. Ты пойдешь с нами, когда мы отправимся. Завтра.

Он не знал, что сказать. Обрадованный тем, что представился шанс уйти, он боялся все же, что своим нежеланием идти в монахи послужил невольной причиной гибели монастыря. Но, как говорил отец, было гордыней думать, что его желания и поступки могли столь сильно влиять на происходящее в мире. Все в руках Божьих. Смерть несли безбожные варвары, а не он.

Дуода нетерпеливо смотрела, ожидая ответа. Он кивнул головой, и она отвернулась, отпуская его. Отороченное мехом платье развевалось, когда она легким шагом подходила к диаконисе, совершившей обряд.

Алан дотронулся до пояса, вспомнив о розе. Она была цела и свежа. Будто только что сорванная с куста. Он держал ее в руке весь долгий путь в Осну, а она так и осталась цветущей и свежей.

Утром он бережно прикрепил цветок к кожаному шнурку и повесил на шею между рубахой и кафтаном, где никто не мог его видеть. На шнурке потолще висел деревянный Круг Единства, который тетя дала ему в напоминание о том, что отцом Алан обещан церкви.

После долгих прощаний юноша закинул за спину сумку и вслед за кастеляншей и ее свитой двинулся из деревни. Перед ним лежал весь мир.

II. «КНИГА ТАЙН»

Взглянув на карту, мы увидим на севере королевства Вендар небольшое скопление городов и деревушек — местность под названием Хартс-Рест. Здешний народ говорит на своеобразном вендийском наречии, пересыпанном архаизмами и неудобопроизносимыми звуками.

Странствующие монахи недовольно отмечали, что в здешних деревянных церквях с изображением Круга Единства странным образом соседствует некое Древо языческого и поганого вида. Епископ Хартс-Реста вечно была занята чем-то, участившиеся набеги с севера заботили ее куда больше, чем чистота веры. Но она не препятствовала ревностным братьям отправлять на юг отчеты об этих варварских извращениях обряда.

Последствий у отчетов не было. Хартс-Рест лежал слишком далеко на севере, малонаселенный и недостаточно богатый, чтобы привлечь внимание короля или иерарха, тихий полуостров не входил в основные интересы Вендара. Люди занимались здесь не крамолой, а собственными делишками. И так же спокойно отнеслись к случайному чужаку, высадившемуся на их берега, как епископ относилась к языческим символам в их храмах.

Пусть все идет как идет. Так говорили здешние люди. И беженцы, приходившие сюда в поисках мира, могли на время найти здесь покой и убежище. Зависело, от чего и от кого они бежали и насколько далеко готов был гнать их преследователь.