Сергей Боровский - Ай

***

Ночь закончилась так, как Юля меньше всего хотела — она проснулась в постели у себя в спальне дядиной квартиры. И произошло это мгновенно, как будто кто-то выдернул шнур из розетки. Значит, так оно будет всегда. Ничего не поделаешь, нужно привыкать.

В соседней комнате раздавались голоса. Впервые с момента приезда, просыпалась она не в пустой квартире. Что-то это должно было означать. Переход на какой-нибудь второй уровень что ли. Она истово надеялась, что когда-нибудь все её теперешние приключения перестанут быть для не тайной, и всё объяснится каким-нибудь рациональным образом.

Юля не стала приводить себя в порядок, а просто накинула халат и вышла к гостям.

Знакомые лица! Понятное дело, дядя здесь, тоже в халате, с «коктейлем». Лиз, одетая сегодня, как заядлая московская тусовщица, и вымазанная помадой невероятного цвета — под стать ногтям. Кевин расстарался: облачился в одежду металлиста с цепями и ржавыми блямбами, а на голове соорудил зеленый гребень. Ну, и все прочие, игравшие в «клетки», соответствовали им. И даже мужик из музея с пышными усами был здесь, и бомж-гитарист Алекс, и пьяный ветеран неизвестной войны.

- Принцесса проснулась! - крикнул кто-то, и все повернулись к Юле, приветственно замахав руками.

Что ж, если принцесса, то нате вот вам для поцелуя руку. Юля неспешно и с достоинством обошла всех по кругу, и никто не отказался припасть губами к её теплой ото сна коже. И растрёпанные волосы не мешали, и халат был в самый раз. Дядя не стал исключением, но задержал руку племянницы в своей намного дольше остальных. Его взгляд был полон обожания, показалось даже, что в нём блеснула одинокая слеза умиления.

- Дядя Боря, может хоть сегодня обойдёмся без сновидений. А то мне рассказывать подружкам будет не о чем, когда вернусь — засмеют.

- Что нам подружки, - отмахнулся дядя. - Пограничники — вот кого стоит опасаться. Но мы выпишем им справку — отстанут.

Работал телевизор, который, впрочем, никого не интересовал, но Юля краем глаза заметила, что идёт выпуск новостей, показывающий вчерашнюю катастрофу над аэропортом. Сновали рабочие, разгребающие завалы, урчала техника, корреспонденты с выпученными глазами тараторили что-то без умолку. Потом показали интервью с Миком Джаггером. Он сказал, что пожертвовал миллион на восстановительные работы.

- Меньше, чем «Солсби» предлагал за вашу пустоту, - сказала Юля пышноусому.

- Жадина! - отозвался тот. - Но поёт проникновенно.

И ещё с экрана прозвучали слова о том, что, на удивление, человеческих жертв нет. Погибла лишь одна зебра, ночевавшая на товарном складе. Юле стало ужасно жаль незаслуженно пострадавшее животное. Но тут же другая мысль пришла ей в голову: что всё можно исправить, и день сегодняшний будет именно таким, каким она захочет его видеть, и растянется он, насколько хватит фантазии. Она не будет плыть по его течению, но сама придумает его и воплотит.

- Ко, скажи честно: мы эльфы?

Пробный шар наполовину удался. Дядя проглотил «Ко» без возражений. Что же касается сути самого вопроса, то в квартире поднялся гвалт и посыпались шуточки по адресу дяди, одна обиднее другой. Будто он задурил голову бедной девушке, заморил её голодом, замучил бесполезными знакомствами с бомжами и прочими неудачниками.

- Ладно, ладно, - отмахнулся тот. - Лучше скажите, чем сегодня займётесь.

Никто не успел и рта раскрыть, как Юля произнесла:

- Давайте сходим в зоопарк.

Возникла неловкая пауза.

- Разве же это интересно — смотреть на животных за тюремной решёткой? - пробормотал Алекс.

- Вы меня не поняли, - возразила Юля. - Мы пойдём туда в виде самих животных и смотреть будем на людей. Чур я буду зеброй!

Такой нестандартный поворот дела вызвал всеобщий восторг и неразбериху. Все стали выбирать себе подходящий облик и обсуждать вид транспорта, каким надлежало воспользоваться.

- Никаких электричек! - категорично заявила Юля. - Полетим на воздушном шаре!

- В один не поместимся, - усомнился персонаж, выбравший для себя слона.

- А мы полетим туда в человеческом облике. Переоденемся на месте.

Положительно, она была сегодня в ударе. Предложение приняли единогласно, заказали по телефону вертолёт, упаковали едой и напитками парочку рюкзаков — а то там, в зоопарке, дорого. До Бронкса долетели в считанные минуты и без приключений, разве что Кевин уронил на город один из рюкзаков. Но он клялся, что сделал это нарочно, чтобы сбросить балласт, и его тут же простили.

Шар приземлился прямо на территории зоопарка — так решили, чтобы не покупать билетов и избежать ненужных объяснений с охраной. И каждый отправился по своим делам.

Вольер с зебрами Юля отыскала быстро, зашла через калитку и «переоделась». Смотритель, мужчина лет сорока в рабочем комбинезоне, выпучил на неё глаза, пересчитал подопечных зверей и, видимо, удалился совещаться с начальством по поводу неожиданного приплода. А Юля тем временем выяснила, что зебры не понимают человеческого языка и своего не имеют. Общаться с ними приходилось только жестами и звуками, поэтому она предпочла им людей. Встав у самой сетки, она начала клянчить еду, изображая на не очень приспособленной зебриной морде различные чувства, поднималась на задние ноги, а передние копыта прикладывала к голове, будто солдат руку к пилотке. Угощения посыпались со всех сторон, хотя это и было запрещено многочисленными табличками на двух языках. Вернувшийся смотритель принялся ругаться и спорить с людьми, но они апеллировали к несчастному виду животного и продолжали нарушать правила. Смотритель бегал туда-сюда перед вольером, и Юля, не выдержав соблазна, подставила ему подножку, просунув копыто в неисправную ячейку сетки. Упавший человек посмотрел на неё, не поднимаясь с земли, и Юля увидела в его глазах ужас понимания происходящего. Ничего, вечером смоет впечатление пивом.

Дальше оставаться в вольере она не видела смысла. Тем более, что съела она очень много — не потолстеть бы. Повозившись немного со щеколдой (копыта — очень неудобная вещь для тонкой работы), Юля открыла дверь и пошла прогуляться.

У клетки с шимпанзе стояла огромная ревущая толпа, в чём не было ничего удивительного — эти милые проказники умеют развеселить людей своим отвязанным поведением. Но сегодня тут устроил бенефис Кевин. Он за короткий промежуток времени умудрился стать вожаком стаи, подчинил себе самых агрессивных самцов, а потом занялся дрессировкой подчинённых: выклянчил у кого-то банан, соорудил хлыст из верёвок и с помощью политики кнута и пряника стал отрабатывать цирковые трюки. У него хорошо получалось, поскольку между дрессировщиком и обезьянами существовало повышенное доверие и понимание по причине принадлежности к одному виду. Если бы у Юли были руки, она бы хлопала громче других.