Сергей Шведов - Яртур

– Кто покажет нам дорогу до терема князя Волоха? – громко спросил сотник Смур.

– А что ее показывать? – удивился стражник, облаченный по долгу службы в колонтарь. – Поедете прямо – упретесь в Кремник.

Сколоты с охотою последовали мудрому совету браниборца и через добрую сотню шагов увидели еще одну стену. Логово Волоха тоже было сложено из камня и, по сути, являлось крепостью внутри крепости. Однако ворота Кремника стояли распахнутыми настежь, словно его хозяин уже знал о прибытии гостей. Князь Волох встретил сколотов на крыльце своего роскошного терема приветственным взмахом руки. Яртур впервые видел владыку Себерии, а потому слегка подивился его обличью, никак не соответствующему дурной славе, которая шла об этом человеке по окрестным землям. Волох был высок ростом, широкоплеч, темноволос и улыбчив. По слухам, ему уже исполнилось сорок лет, но выглядел он значительно моложе. Любезность его простерлась до того, что он сошел с крыльца навстречу кудеснику Баяну и на его поклон ответил поклоном столь же глубоким.

– Рад приветствовать мудрого старца на своей земле, – произнес Волох хрипловатым голосом и повел рукой, приглашая волхва и его свиту в дом.

Мечников во дворе было немного, десятка два от силы. Из чего Яртур заключил, что хозяин гостей не боится и, видимо, никакой вины за собой не чувствует. Во всяком случае, кровных врагов не встречают в одном кафтане, не прикрыв грудь броней. А у Волоха под рукой не имелось ни меча, ни секиры, разве что кинжал торчал из-за широкого пояса. И бояре, окружавшие себерского князя, тоже оказались безоружны. И тоже, видимо, не чаяли подвоха от заезжих людей. А уж улыбались они сколотам так, словно встретили в их лице самых добрых друзей. Яртур пока что на их улыбки откликаться не торопился, но на поклон отвечал поклоном, как это и положено по обычаю.

– Если по встрече судить, – шепнул на ухо княжичу Шемякич, – то добрее беров нет племени в наших краях.

Яртур в ответ только плечами пожал. Действительно, после столь сердечной встречи гостям неловко было упрекать хозяев в коварстве. Княжичей и кудесника Баяна хозяева посадили в навершье пиршественного стола рядом с Волохом и его ближними боярами, а мечников-сколотов разместили вперемешку с берами. Стол, накрытый челядинами себерского князя, буквально ломился от яств. Сколоты, оголодавшие за время долгого пути, не заставили себя упрашивать и с удовольствием набросились и на дичину, и на домашнюю птицу, приготовленную без особых затей, но с большим старанием. Меды в Браниборе тоже варить умели, так же, впрочем, как и хмельное пиво. Хозяева от гостей не отставали ни в еде, ни в питии, и очень скоро холодок отчуждения, заметный в начале встречи, сменился почти братскими отношениями.

– Прибыли мы к тебе, князь Волох, с большой печалью, – завел наконец речь о главном кудесник Баян после того, как все здравицы в честь хозяев и гостей были произнесены и вместительные чаши не по одному разу осушены до дна.

– А что такое? – удивился владыка Себерии, и на его лицо, сияющее гостеприимством, набежала тень.

– Разве ты не слышал, князь, что дусени убили на нашей земле двести витязей Асгарда и похитили дочь Родегаста, княжну Олену?

– Быть того не может! – ахнул Волох. – Двести витязей – сила немалая. Как же это дусени с ними справились да еще на чужой земле?

Вопрос был задан по существу, но, увы, кудесник Баян не дал на него ответа к великому огорчению Волоха и насторожившихся себерских бояр.

– К сожалению, на этом наши несчастья не закончились, – продолжал Баян. – На следующий день грифон украл дочь князя Авсеня, прекрасную Лелю.

На эти слова кудесника беры отреагировали более сдержанно. У Яртура создалось впечатление, что они не поверили сколотам. Более того, заподозрили их в коварстве, в попытке обмануть князя Родегаста. Конечно, асы берам не друзья, и за интерес асгардского владыки никто из браниборцев сапоги бить не собирался, но уж больно подозрительна эта пропажа княжны Лели накануне свадьбы. И в свете этой пропажи уже и бесчинства дусеней не выглядят столь очевидными.

– Я о грифонах давненько не слышал, – насмешливо протянул браниборский боярин Ермень. – Ходили даже слухи, что волоты их вообще извели под корень лет пятьдесят тому назад.

– А мне гмур Тыря сказал, что месяц назад грифон напал на двух его соплеменников и разодрал их в клочья, – возразил беру Яртур.

– Ты был у гмуров? – удивленно глянул на княжича Волох.

– Выменял у них меч-кладенец на разрыв-траву, – пояснил Яртур.

– Странно, – покачал головой Ермень. – Гмуры и раньше своими мечами не разбрасывались, а в последние сто лет и вовсе уклонялись от мены.

– Не веришь – посмотри, – протянул княжич кладенец недоверчивому беру.

Ермень меч взял, прицокнул языком от восхищения и передал его Волоху. Князь взял кладенец без большой охоты, но рассматривал его долго и даже зачем-то попробовал на язык.

– Не гмурский это меч, – сказал он наконец негромко.

– Неужели Тыря нас обманул! – возмутился Шемякич. – Но ведь он на наших глазах разрубил кладенцом кусок железа.

– Погоди, мечник, – остановил расходившегося сколота Ермень. – Хорошие мечи способны выковать не только гмуры. А этот еще и со змеиным жалом в рукояти.

– Каким еще жалом? – не понял Яртур.

– Смотри, – сказал Волох и нажал пальцем на камень, заменявший змею глаз. И жало действительно выскочило из разинутой пасти, едва не поранив при этом склонившегося к мечу Смагу. – Такой меч я видел прежде только однажды, у своего отца князя Коломана.

– Так этот кладенец принадлежал Слепому Беру? – удивился княжич Хорс.

– Нет, – покачал головой Волох. – Это другой меч. И сделан он, скорее всего, рахманами.

Более ничего важного за столом сказано не было, да и пир как-то быстро угас. Во всяком случае, Волох и Баян покинули его раньше, чем сколоты и беры успели утолить жажду. Боярам и мечникам ничего не оставалось, как последовать примеру князя и разойтись по своим углам.

– Похоже, мы напугали Волоха, – тихо сказал Шемякич Яртуру.

– Князь у нас не из пугливых, – возразил зеленоглазому мечнику Ермень. – Но вы его растревожили, это точно.

Боярин Ермень был невысок ростом, но плещеист. Красотой он не блистал, и виной тому была короткая бычья шея, на которую была посажена большая, как пивной котел, голова. По сколотским меркам, его можно было бы записать в уроды, но у каждого племени свои обычаи и свои представления о красоте.

– А ведь ты не бер? – прищурился на любезного боярина Яртур.

– Я родом из Биармии, – не стал спорить с гостем Ермень. – Вы нас называете турами.