Джульет Маккенна - Огонь с юга

— Один из жителей холмов принес связку таких нынче утром. — Джанне уже выгребала изысканно приправленный соллер из основательного латунного горшка и накладывала на керамическое блюдо с золотым ободком. Она вручила блюдо мужу.

— Налей немного вина своему отцу и немного себе, — обратилась она к сыну. Тот замер с рифленым серебряным кувшином, который только что поднял.

— И мне? — Он поглядел на отца, молча спрашивая дозволения.

Итак, Джанне, твои и мои мысли поют в согласии, как часто бывало и прежде.

— Ты уже достиг возраста благоразумия, — небрежно заметил отец. — Настало время расширить свой опыт.

— Лучше, чтобы ты постиг удовольствия и горести, которые дает крепкое питье, в родных стенах, чем опозорив себя, как Улла Орхан. — Джанне улыбнулась, чтобы смягчить свои слова.

Неумело скрывая довольную улыбку, Сиркет наполнил три кубка чистым золотым вином, прежде чем сесть и принять свою миску дымящейся каши.

— Малая толика легкого вина, когда ты готов взять на себя всю ответственность, когда никто не взывает к твоему суждению, вполне приемлема. Хорошего очищенного вина, разумеется… — Кейда с подчеркнутой суровостью наставил палец на Сиркета. — Но грубая выпивка — это совершенно иное, это змеиная яма.

— Ни один вождь с пристрастием к хмельному не удерживает свою власть сколько-нибудь долго, — согласилась мать. — Как и такой, что терпит пьянство среди своих воинов.

— Всегда чьи-то глаза станут высматривать твои слабости. — Кейда поднял кубок и выпил. — Постигни пределы своих возможностей — и заметишь любого, кто пытается их использовать.

Рабы поставили последние блюда на стол и, отступив, молча уселись по углам покоя.

— Полагаю, все хорошо в наших владениях? — Даже для этого отнюдь не торжественного ужина Джанне оделась с изяществом, какого следует ожидать от первой жены. Золотая и алая краска у ее глаз ярко выделялись на темной коже, перекликаясь с унизанными рубинами цепями драгоценного металла вокруг ее запястий и шеи. Ее зрелому величавому телу льстило манящее платье из малинового шелка и золотой парчи.

— Достаточно хорошо. — Кейда устроился на подушке поудобней и потянулся за птицей. — Впрочем, я все еще не уверен в нашем новом старейшине Шила. Он не сумел собрать деревенских жителей, чтобы очистить русло реки от того, чем оно заросло за сухую пору… Хотя трудно помнить о делах в покое, где тебя столь тепло принимают.

Кейда мимолетно улыбнулся жене. Она ответила на улыбку, ее полные губы блестели слоем алой краски.

— Если дожди не упадут в расчищенное русло, вода разольется, и всей деревне придется ходить вброд, верно? — Сиркет перевел взгляд с матери на отца.

— Что даст селянам, не уважающим власть старосты, повод задуматься, — невозмутимо сказала Джанне. — Посмотрим, как он управится с делами в течение влажной поры.

— Пожалуй. — Кейда пожал плечами, весьма безразлично, ибо упивался легкой кислинкой цитруса, оттенявшей сладость пряного меда, которым была пропитана птица. — Итак, Сиркет, были ли какие-то знамения близ дома, пока я отсутствовал?

Мальчик с набитым ртом обдумывал ответ.

— Две змеи с черными полосами на спинах были пойманы позапрошлой ночью. Они не столь уж необычны в такую пору, и то не была пара. Я имею в виду, одна была у ворот, а другая в саду Сэйн. Обеих поймали перед самой зарей, так что это благая примета, если вообще что-то значит. Ни одна ничего не ела, и не было никаких неправильностей в их внутренностях.

Кейда перегнулся через столик, поворачивая в пальцах серебряную ложку и пользуясь двойным выступом на конце черешка, чтобы поддеть копченую морскую звезду, густо усыпанную пряностями с материка.

— И что же означало их присутствие?

— Что следует бдительно заботиться о нашем владении, — с уверенностью ответил сын.

— Как всегда. — Кейда улыбнулся. — Напоминание никогда не бывает тщетным.

Я бы не поставил и груды черепков на то, что Улле Сафару удастся тебя унизить, сын мой.

Внимание всех троих вернулось к доброму ужину в теплом и согласном молчании.

— Как чувствовала себя сегодня вечером Сэйн? — спросила Джанне, когда они сделали перерыв, предоставляя рабам убрать основные блюда и принести на стол плоды.

— Она выглядит изнуренной. — Кейда не скрыл своего неудовольствия, хрустя нежными орешками, лежавшими на блюде вперемешку с лесными пурпурными ягодами. — И вдобавок так исхудала.

— Она всегда ела как птичка, а тут еще жара, и ребенок так тяжел в ее утробе. Ханьяд едва ли в силах уговорить, чтобы она съела хоть горсточку. — Джанне покачала головой с тяжелой тугой прической, от которой остро пахло рыжим красителем, скрывающим седые волоски среди черных.

— Сколько ей осталось дней до родов? Десять? Пятнадцать? — Кейда взял горсть хрустящих ломтиков поджаренного алого плода. — Хотя такие дела считают по лунам… У нее крупное дитя, а она не так крепка, чтобы носить подобную тяжесть, так что начаться может в любой миг.

— Первое дитя часто запаздывает, — возразила старшая жена.

— Я не позволю ей слишком долго медлить. Я приготовил свежее снадобье из лозы пеллы, прежде чем уехал. — Кейда говорил невнятно, ибо рот его был вновь полон орехов. — И я набрал множество синешлемников в пути. — Он бросил взгляд на Сиркета. — Ты основательно занимался без меня помолом и отварами?

Мальчик ухмыльнулся.

— Мы вполне обеспечены средствами против любой болезни влажной поры, какую я нашел в лечебниках.

— А как насчет укрепляющих и очищающих снадобий?.. — Кейда заметил, что у сына стерты костяшки пальцев. — Ты никак бился на ристалище, а, сынок?

— Бирут застиг меня врасплох. — Сиркет выглядел несколько пристыженным. Кейда ухмыльнулся, глядя на сына.

— Лучше пусть раб заденет тебя во время урока, чем убийца достанет в ночи.

— Сэйн, кажется, твердо решила посетить башню безмолвия, — вздохнула Джанне. — Она говорила с тобой об этом?

— Да, и я сказал ей, что в этом нет никакой необходимости, пока ребенок благополучно не родится, — решительно заявил Кейда. Лицо Джанне смягчилось.

— Просто она так боится, что родит сына, и он будет последним, что она увидит.

— Хотел бы я знать, почему. — Кейда в полном отчаянии покачал головой. — Я говорил ей снова и снова, что мы вырастим малыша, будь то мальчик или девочка, чтобы служил благу владения и нашему союзу.

— Она явилась из владения, где все еще льется кровь его детей, — напомнила Джанне. — Старый Ток Вэйс мог вырастить всех сыновей и внуков в своей ограде, но им все же пришлось биться за власть меж собой, когда он умер.