Нелла Тихомир - Сокровище Единорога

Сняв с комода грифельную дощечку, Нимве снова опустилась на табурет с меловым карандашом в руке. Поразмыслила - и начала писать: "Дорогая мамочка! Я должна уехать." Она оторвала карандаш от черной поверхности, задумалась, а потом ладонью стерла последнее предложение. "Мне нужно уехать на несколько недель. Пожалуйста, не волнуйся и никому ничего не говори. Если спросят, скажи, мол, уехала на север, к твоему брату. Есть человек," - карандаш опять оторвался от доски, минутная пауза - и снова Нимве стерла последние слова. "Я обязана ехать, потому что мне это приказал человек, которого нельзя ослушаться. Мамочка, только очень тебя прошу, никуда не езди и не пытайся никого обо мне расспрашивать! Если этот человек узнает, у нас будут неприятности. Я скоро вернусь и все тебе расскажу. Обещаю. Целую и люблю, Нимве."

Закончив писать, она отодвинула дощечку, оперла на край хлебницы, чтобы сразу бросилась в глаза, и встала. Пора. Нимве вытерла полотенцем руки, запачканные мелом. Подошла к окну. Ветви старой яблони скреблись о подоконник, и в кроне оглушительно трещали воробьи. Солнечные зайчики прыгали по раме, перебираясь на стены, то сбиваясь в сияющую кучку, то бросаясь врассыпную… Нет, не могу, подумала Нимве. Как я могу уехать, не простившись? А вдруг я ее больше не увижу?

Перебравшись через подоконник, Нимве спрыгнула на траву и помчалась через залитый светом двор.

Мать она нашла на огороде. Та стояла над капустной грядкой и пристально разглядывала разлапистые листья. Видно, мать ощутила присутствие Нимве, потому что сказала, не оборачиваясь:

- Козы все-таки сюда пробрались. Нет, ну ты подумай, а?

- Много погрызли? - Нимве удивилась, до чего ровно прозвучал голос.

- Не так, чтобы… Но придется ограду укреплять, - Хелеа обернулась. - А ты чего тут, доча?

- Знаешь, мам, - ответила Нимве, - я совсем забыла, мне надо уехать, съездить кое-куда.

- Куда? - удивилась мать. Солнце отражалось в ее глазах, будто в озерных водах. - Кто-то из деревни приехал?

- Нет, просто я вспомнила… - Нимве глотнула, но голос не дрогнул, не изменил обычного ровного звучания. - На Выселки. Помнишь, там еще малыш дифтерией болел? Ну, мы его зимой лечили?

- Так он же выздоровел, - Хелеа пристально смотрела дочери в лицо.

- Да, но бабушка его заехать просила, - Нимве отвела глаза, сделала вид, будто изучает потравленные грядки. - Ой, а они много тут сожрали.

- Нет, только на этой стороне, - мать отвлекли ее слова, и Нимве перевела дыхание.

- Ладно, мам, я поеду.

- Езжай, доча. К обеду-то воротишься?

- И не знаю, - Нимве смотрела, как в каштановых маминых волосах играют ярко-золотые искры. Словно жесткая ладонь сдавила горло, и, ничего больше не говоря, она шагнула вперед и обняла мать что было силы.

- Ты чего, доченька? - та попыталась обернуться.

- Ничего. Я тебя очень люблю, мамочка.

- Да что такое?

- Ничего. Ничего, правда. Ладно, я пошла.

Заставив себя отстраниться, Нимве зашагала прочь, вдоль грядок. Она ни разу не обернулась, но знала, чувствовала, что мать стоит и смотрит ей в след.

Принцы выехали из столицы через Южные ворота, в компании друзей и слуг. Ждать пришлось долго: выезд, конечно, задержался. Переодетая в мужскую одежду, держа лошадь в поводу, Нимве стояла в толпе, что запрудила поле неподалеку от ворот. Она изнемогала от жары, шапка, надвинутая на лоб, доводила до исступления, пот катился по лицу, и казалось, что мозги вот-вот расплавятся.

Солнце перевалило за полдень, когда в городе ударили колокола. Толпа у ворот пришла в движение, и сидевшие на земле вскочили. Скоро ворота отворились, из них вышли гвардейцы в парадных мундирах, с мечами наголо, выстроились по бокам массивного подвесного моста. Толпа шумела, люди толкались, вытягивая шеи - и вдруг все вокруг взорвалось криками и рукоплесканиями: из ворот вылетела кавалькада аристократов. Празднично разодетые, они казались скачущим цветником, и среди них невозможно было разглядеть принцев.

Всадники промчались сквозь толпу, взметая пыль на тракте, и скрылись вдалеке, у леса. Провожающие скоро вернулись, но толпа не унималась еще долго.

Подождав, когда закроются ворота, Нимве оседлала своего конька и неспешно потрусила по дороге в сторону леса.

Достаточно быстро она нагнала принцев по следам, поехала сзади, держась на почтительном расстоянии, так, чтобы не заметили. Нимве прекрасно знала и окрестности столицы, и начальный путь, по которому должны были двигаться близнецы. Пугало одно: Мафхор. Она не видела его ни в свите наследников, ни в толпе, да и немудрено, если король послал мага тайно, то он и поедет неузнанным, в этом Нимве не сомневалась. Только вот поди узнай, кем он может прикинуться, говорят, маги могут изменять внешность по желанию. Нимве не представляла, откуда его ждать, поэтому вздрагивала при каждом шорохе, при каждом стуке копыт.

После захода солнца принцы остановились на ночлег в небольшой деревне, вольном поселке к востоку от столицы. Деревню окружал частокол, а въезд перекрывали легкие ворота, на которых никогда не бывало стражи. Ведя лошадь за повод, Нимве осторожно отворила калитку, молясь Творцу, чтоб не заскрипела. В этой деревне они с матерью многих лечили, поэтому Нимве поглубже надвинула шапку на глаза.

Шагая по улице, она не повстречала ни души, увидала лишь собак, лежащих у калиток в густых сумерках. Тренькали сверчки, комары противно жужжали, путаясь в волосах.

Покуда Нимве разыскивала постоялый двор, окончательно стемнело. Ворота гостиницы оказались заперты, сторож встретил ее неласково, пришлось долго уговаривать, чтобы пустил на двор.

Под конец он все-таки сжалился. Выпросив овса для лошади и привязав ее к коновязи у сараев, Нимве медленно пошла мимо колодца, делая вид, будто ищет место для ночлега. Вокруг не было ни души, только из-под телег раздавались размеренное сопение и храп спящих.

Заскрипела дверь, раздались громкие молодые голоса и смех, на крыльце в потоке желтого света возникли мужские фигуры. Нимве спряталась в тень, прижавшись к стене, а парни, гикая и толкаясь, с топотом сбежали по ступенькам и исчезли в темноте двора. Зазвенела цепь, послышался плеск… Притаившись возле бревенчатой стены, Нимве слушала, как парни возятся у колодца. Полилась вода, кто-то заорал, раздались шлепки ладоней по голому телу и богатырский хохот, звонкий голос насмешливо воскликнул:

- Ну, что вы, виконт, только после вас!

- Покажите пример, ваше высочество! - снова плеск, ржание и гиканье, они, похоже, принялись носиться по двору, но было слишком темно, чтобы Нимве смогла их разглядеть.

Парни угомонились очень поздно. Нимве к тому времени уже улеглась у стены сарая, под навесом, на деревянном настиле, однако спала плохо, урывками, постоянно просыпаясь и тревожно оглядываясь. Ночью пошел дождь, грохотал по навесу над самой головой, не давая сомкнуть глаз. Под утро ее сморил крепкий сон, и когда она очнулась, принцев на подворье уже не было.