Наталия Мазова - Исповедь Зеленого Пламени

— Все-таки, Ювад, ты уверен, что здесь нас никто не подслушает? — едва заслышав такое, я тут же настороженно замираю. Между прочим, в речи говорящего слышен акцент Черных Песков. Едва уловимый, правда, но у меня профессионально хорошее ухо на особенности произношения.

— Еще раз говорю тебе, Сальх, — никто. Комната угловая, за стенкой только этот пустозвон Орсалл, а ты своими глазами видел, как он проскользнул к бабе.

— Но, может быть, слуга…

— Слуга, понимающий наречие Высокого Запада? Не смеши меня, Сальх. Все наши в сборе?

— Да, все, — низкий властный голос, ответивший это, смутно знаком мне, но никак не припомню, откуда. — Итак, как обстоят дела с королевской охраной?

— Все великолепно, мой господин, — судя по голосу, в котором звенит едва сдерживаемый смех, это совсем мальчишка, моложе меня. — Завтра, в день бракосочетания, во дворце дежурит личная гвардия старого короля, которой не очень-то по душе молодой Атхайн. Что бы ни случилось, их невмешательство гарантировано.

— Но как так получилось, что Лебединую Когорту отозвали из дворца? — еще один голос с акцентом Черных Песков, но куда более приметным. — У меня не укладывается в голове, что Атхайн может хоть в чем-то не доверять Иммзору!

— Я думаю, аттары, подробности будут вам мало интересны, — снова голос мальчишки, довольный-довольный…

— Ты не прав, Эртиль, — теперь смех слышится и в голосе того, кого назвали Сальхом. — Аттары с наслаждением выслушают эту замечательную историю.

— Значит, началось с того, что я пригласил одного их новобранца, только что сменившегося с дежурства, пропустить со мной стаканчик-другой…

Я лежу, боясь вздохнуть. Если меня услышат — тут мне и конец, и, как в песне, никто не узнает, где могилка моя… Мать вашу, вот это, называется, повезло! Ну почему всю мою жизнь на меня как бы случайно валятся разнообразные интриги и заговоры — я же их терпеть не могу!

А данный заговор, похоже на то, нешуточный. Если уж речь зашла о Береговой Когорте, чаще именуемой Лебединой из-за крылатых шлемов — самой верной, самой надежной! — и о ее капитане Иммзоре, лучшем друге Атхайна, воистину рыцаре без страха и упрека, которого даже я бесконечно уважаю, хотя не переношу профессиональных военных…

Пришла беда, откуда не звали! Черные Пески в результате войны оказались на проигравшей стороне, им само образование Речного Содружества, где всем заправляет Каменогорье, — такая кость поперек горла! Атхайн, конечно, молод, однако уже сейчас мыслит стратегически. Очевидно, что он не сегодня-завтра приберет под свою руку все небольшие держания вроде Краснотравья или Солнечья, причем приберет исключительно мирным путем… И вот вам снова Великая Андорэ почти в своих прежних границах, и горе тогда любым «воинам веры», которые попытаются сунуться на северо-запад! Пока Атхайн у власти, он не допустит повторения того безобразия, которое и довело эту Суть до Войны Шести Королей.

Вот только не всем это по нраву. Почему-то какую Суть ни возьми, у народов, исповедующих лунную религию, всегда чуть ли не в ментальности заложено, что они не могут не воевать, особенно с иноверцами! И Черные Пески служат превосходной иллюстрацией этого правила…

— …он к тому моменту уже не вязал лыка, называл меня Илло — видно, принимал в этой форме за кого-то из своих — и клялся в вечном братстве. Я тоже расхваливал его на все лады и, поскольку с его стороны поступило предложение поискать женского общества, обронил, что таким молодцам, как мы с ним, и принцессы не отказывают. Он тут же ухватился за идею и заорал: «Хочу принцессу Йоссамэл!» И с этим воплей поперся по коридору прямо в Хрустальный павильон, а я его и не очень-то удерживал, — мальчишка по имени Эртиль уже смеется вовсю, и ему вторит кое-кто из заговорщиков. — Представляете, идет, скандирует в такт шагам: «Хо-чу Йос-су!» и при этом размахивает снятым со стены канделябром, из чего я сделал вывод, что именно этим предметом он ее и хочет…

Последние его слова покрывает дружное мужское ржание. Я тоже издаю какой-то сдавленный звук, к счастью, заглушенный смехом аттаров, и для профилактики дальнейших неосторожных поступков засовываю в рот край одеяла.

— Так мы дошли до самой опочивальни принцесс, и он стал долбить в дверь своим подсвечником. Ну, Йосса вылезает на шум, в халате, как всегда, скорбная и страшная, что-то царственно вопит на тему «как смеете, смерды», а из-за ее плеча торчит Наинрин, кажется, в одной ночной рубашке, все кости на просвет видны. Лебеденок мой, увидев это зрелище, поднял палец, икнул и изрек: «Нет, СТОЛЬКО я еще не выпил!»

Новый взрыв хохота. Да, а паренек-то родом из Эстелина, раз безнаказанно проделывает такие штучки! Чужаку не суметь так. Ох, только попадись мне, змееныш…

— Йосса как услышала такие слова, так в обморок и брякнулась — прямо нам под ноги. А Наинрин визжит как резаная своим писклявым голоском: «Стража! Стража!» Ну я не стал дожидаться, пока она докричится — через старшенькую перешагнул, подхватил Лебеденка и давай бегом оттуда! Да еще на прощание вякнул: «Так и быть, поимеем совесть, раз Йоссу поиметь никак не получится…»

— Ты позабавил нас своим рассказом, — перебивает его властный голос, — но все это действительно подробности. Каков был результат этих ваших пьяных похождений?

— Самый для нас наилучший, мой господин. Йосса, придя в себя, нажаловалась Атхайну, а тот вызвал Иммзора и начал драить: мол, распустил когорту, доверия не оправдываешь, вынь да положь мне этих двоих ублюдков! А пока виновные не будут найдены и наказаны, Береговая Когорта снимается с несения караула во дворце во избежание дальнейших нарушений спокойствия. Иммзору и возразить-то на это нечего было — загнал своих Лебедей в казармы и сам во дворце не показывается.

— Значит, все готово для задуманного нами, — подводит итоги властный голос. Господи, кто же это все-таки? Отчетливое ощущение, что слышала его уже не раз. И он, как и этот Эртиль, — не с Черных Песков.

— Так значит, завтра, сразу после свадебного пира? — Ювад, я уже научилась различать их по голосам.

— Воистину так. Вы двое берете на себя Атхайна. Ты, Сальх, со своими людьми — Тэйрина и Клематис, — слышу, он усмехается.

— Славная выйдет у них брачная ночь!

— Ее тоже… раскаленной спицей? — вздрагивает голос Эртиля. Понятное дело, мальчишка еще непривычен к столь циничному хладнокровию…

— Можно и обычной, — как ни в чем не бывало отвечает обладатель властного голоса. — Раскаленной надежнее, но это надо еще успеть раскалить. А следов так и так не останется, и все это прекрасно будет выглядеть как результат колдовства… понятно, чьего.