Дэйв Волвертон - Рожденная чародейкой

Чувство опасности он сохранил, но утратил силу предупреждать людей.

И напади сейчас кто на Избранных, все, что он мог — это переживать нависшую над ними угрозу, пока они не погибнут. Однако он надеялся на лучшее. Сил стало меньше, но все-таки, чувствуя опасность, какие-то несчастья он мог еще предотвратить.

Вот и теперь он, как слепец, проверил на ощупь пределы оставшегося у него дара.

Опасность, казалось, была повсюду. В Каррисе битва еще не кончилась. Рыцари Справедливости Скалбейна гнали опустошителей на юг. За одну секунду погибло сразу двое Избранных. Утрата причинила Габорну острую боль.

Радж Ахтен бежал на запад, в Индопал. Габорну он, как ни странно, показался скорее мертвым, чем живым, и это его немало удивило.

Но вслед за тем он оцепенел от ужаса, ибо ощутил… да, сразу несколько угроз, чреватых такими страшными последствиями, как ни одна из прежних. Не то чтобы беда была рядом. Нет, он даже смог определить, кому и когда будет грозить опасность. Первой жертвой станет его жена, Иом. Не сегодня. Он уже почти научился определять время нанесения удара по силе своего предчувствия. До завтрашнего дня Иом как будто ничто не угрожало. Но следовало сохранять бдительность, поскольку источника опасности он не знал и не всегда еще мог определить.

Следом предчувствие предупреждало о более общей опасности. Она по-прежнему нависала над десятками тысяч людей в Каррисе. «Снова опустошители?» — подумал он. В Каррис беда должна была прийти уже после того, как что-то случится с Иом. Не ранее завтрашнего вечера или даже следующего дня.

Далее — опять сгущались тучи над Гередоном. Габорну это напоминало снимание слоев с луковицы. Первый слой — опасность, грозившая Иом, самая близкая по времени. Второй слой — угроза для десятков тысяч в Каррисе. И не пройдет и недели, как могут погибнуть уже сотни тысяч гередонцев…

А в самой «сердцевине луковицы» он чувствовал единую для всех, последнюю погибель. Она грозила каждому человеку, которого он избрал, более того — миллионам людей, всем народам.

Дух Земли предупредил Габорна, что от него зависит судьба человечества. И Габорн принял на себя роль защитника. Ему представлялось, что впереди годы и годы борьбы. Долгие войны и затяжные осады.

Но конец был совсем рядом. «Через пять дней? — подумал он. — Не больше чем через неделю, это уж точно». У него перехватило дыхание, во рту пересохло.

«Не может быть! — сказал он себе. — Мне это только кажется».

Озноб пробрал его до самых костей.

Со всех сторон на него смотрели разбитые окна домов, как пустые глаза. Словно он попал в город призраков.

Габорн пришпорил коня, вырвался вперед. Иом, Селинор, Эрин, Джурим, Биннесман и вильде поспешили догнать. Он был рад, что никто из них не пытается с ним заговорить.

Выехав из города, Габорн сразу же свернул налево, на дорогу к Балингтону. Эту деревушку он полюбил еще в юности и решил теперь заночевать в ней. Тихое, безмятежное место, пышные сады. Там чувствовалась Сила Земли, и там он мог соприкоснуться со своей госпожой. До деревни было всего три мили.

Кавалькада приблизилась к двум холмам, стоявшим у дороги, как часовые. Поля сменялись здесь рощами величественных буков, высоко вздымавших над головами людей свои ветви.

У холмов дорога поворачивала. За поворотом путь всадникам неожиданно перегородила перевернутая телега. Невдалеке от нее на обочине грелись у костерка какие-то люди — шесть темных фигурок.

При виде Габорна они вскочили на ноги. Все шестеро были необыкновенно маленького роста, почти карлики. И вооружены они были странно — колесными спицами, колунами, серпами и самодельными острогами. Доспехами им служили рабочие кожаные передники. У старшего была седая борода и мохнатые, как гусеницы, черные брови.

— Стойте, — сказал он. — Стойте, где стоите. Тута на деревьях сто лучников сидит. Чуть дернетесь — истыкают стрелами, как ежа.

Беглого взгляда Габорну хватило, чтобы понять, что не все стоявшие перед ним «воины» были взрослыми. В основном, мальчики-подростки — братья, судя по лицам. И все ростом с карлика, как и отец. Такие же, как он, кудрявые, с одинаковыми носами картошкой. Видеть им мешал свет собственного костра, и угроза казалась смехотворной.

— Сто лучников? — переспросил Габорн, когда спутники догнали его и остановились позади. — Чтобы превратить своего короля в подушечку для булавок, вам хватило бы и половины.

Он подал коня к костру.

Все шестеро упали на колени и со страхом уставились на господ.

— Мы видели, как ваша светлость скакали нынче утром на юг! — крикнул один из них. — Боялись, что разбойники нагрянут. Тут ведь наш дом, и все такое.

— А еще мы слышали, как земля гремела, и тучу видели над Каррисом! — добавил другой.

— Правда? — спросил третий. — Вы Король Земли?

И все выжидающе уставились на Габорна.

«Король ли я Земли? — подумал он. — И как мне теперь отвечать на этот вопрос?»

Он знал, чего они хотят. Шесть коротышек без всяких даров встали тут, преграждая дорогу Неодолимым Радж Ахтена. О такой глупости — или доблести — он еще не слыхал. Они хотят, чтобы он их защитил. Чтобы он их избрал.

И он сделал бы это, если б мог. Он много размышлял о том, что же он ценит в людях. Хроно его говорил, что Габорн ценит людей проницательных, в то время как многие предпочитают сильных и хитрых.

Но сейчас Габорн понял, что больше всего ценит тех, кто умеет любить и живет честно. Людей с чистой совестью, решительных, людей, которые не боятся выступить против тьмы, даже не имея надежды победить. Он чувствовал, что для него честь — находиться в обществе этих простых, но сильных духом крестьян.

— Я не Король Земли, — признался Габорн. — И не могу вас избрать.

Лица их в темноте были ему не видны, но мальчишки не смогли бы скрыть свое разочарование, даже если бы хотели. Все они тяжко вздохнули и как будто стали еще ниже ростом.

— Ну и ладно, — сказал их отец, поразмыслив, — пускай не Король Земли, но вы — наш король. Добро пожаловать в Балингтон, милорд!

— Благодарю вас, — сказал Габорн.

И послал коня вперед, во тьму под кронами буков. Друзья его тронулись следом. У костра за спиной царило молчание.

Ночь становилась все холодней. При дыхании из ноздрей вырывались облачка пара.

Габорн вдруг заметил, что ему трудно дышать, и испугался, что может расплакаться.

Проскакав по дороге еще милю до того места, где холмы сливались в один, он остановил коня и подождал остальных. Больше он не мог терпеть.

— Мне пора, — сказал Габорн. — Я должен поговорить с Землей.

— Так скоро? — спросил Биннесман. — Стоит ли? Земля отняла у вас силу всего два часа назад. И вряд ли она сейчас даст вам положительный ответ.