Александр Абердин - Кир Торсен против двенадцати лордов тьмы

Быки Мусы со всех ног бросились исполнять его приказ и потащили ковёр с девушкой за угол дома, а я плавно и бесшумно опустил свой летающий джип на грешную землю и подождал, когда ментяра войдёт в дом, чтобы он случайно не услышал, как я буду открывать и закрывать дверцу. То, что его жена обеспечивала этих гнусных ублюдков какими-то наркотиками и психотропными средствами, прямо указывало на эдакий семейный подряд. Пока я шел к подвалу под прикрытием вуали забвения, то немного пораскинул мозгами и сопоставил все те факты, которые мне уже были известны, с тем, что я узнал в это субботнее утро. Похоже, что фамилия мента была Рогозин Анатолий Иванович и это он был заместителем начальника отдела милиции Первомайского района нашего города, а его жена, Маргарита Петровна, работала главврачом в центральной городской больнице.

Про обоих говорили, что они жуткие взяточники, про мента, что он крышует местных бандитов, а их сынишка, по слухам тоже был полный отморозок, обирал почём зря торговцев на вещевых рынках и был тесно связан с цыганами, торгующими наркотой. То, что я знал об этой семейке раньше, не давало мне повода заняться ими вплотную. Они были ничем не хуже многих других людей, живших в этом городе, обычные взяточники и вымогатели и не более того, но вот то, что они были к тому же ещё и главарями самой настоящей банды, полностью меняло дело. Спустившись вслед за Мусой его бандитами и подручным мента в подвал, я обездвижил их получасовой вырубаловкой, вытащил из ковра девушку, отвёл в угол, снял с неё наручники, ласково улыбнулся ей и жестом показал, чтобы она молчала. Та испуганно закивала головой, а тут, как раз, подоспел мент и его жена-врачиха, которая вошла в подвал с озабоченной рожей и докторским саквояжем в руках. Стоило им увидеть своих подельников лежащими на полу, как они опешили и застыли в изумлении, но тотчас пришли в себя, как только увидели меня.

Маргарита Петровна истошно завизжала, а её супруг, круто развернувшись на пятках, попытался дать тягу, но я, быстро догнал его, остановил, ухватив за шиворот, и крепко, от всей души припечатал мордой к бетонной стене так, что она мигом сделалась плоской. Мент вырубился мгновенно, оставив на шершавом бетоне кровавое пятно и осколки зубов. Чтобы его жена не донимала меня визгом, я ухватил её за глотку и слегка придушил двумя пальцами левой руки, сломав кадык, после чего достал из своего магического склада небольшую вещицу, похожую по форме на еврейскую кипу или стеклянное блюдечко для варенья, только изготовленную из голубого дымчатого хрусталя. Положив магический прибор на голову этой дородной дамы, одетой в шелковый синий, стёганный халат, я уже через пару минут знал об этой поганой семейке столько, что этого мне вполне хватило, чтобы, отпустив глотку этой твари, мощнейшим ударом кулака превратить её рожу в кровавое месиво, отчего освобождённая мною девушка испуганно вскрикнула.

Затем я глубоко вздохнул несколько раз, чтобы успокоиться, спрятал хрустальное блюдечко в карман, перекрестился и подошел к девушке, которая от страха вся так и вжалась в угол. Прежде, чем вывести её из подвала, я улыбнулся ей как можно дружелюбнее и даже подмигнул. Мне уже было известно, через что этой девушке пришлось пройти в подвале этого гнусного дома, в котором мент и Муса обычно собирали очередную партию товара для Хаджи-Ахмеда и потому мне хотелось поскорее вывести её из этого подвала, но сначала мне нужно было разобраться со всей бандой майора Рогозина. Прижав дрожавшую девушку к своей груди, я сказал, гладя её по спине:

– Теперь ты в полной безопасности, моя хорошая. Успокойся и скажи мне, как тебя зовут. Отныне тебе нечего бояться.

Всё же стуча от страха зубами, она ответила:

– Л-лена... Лена Петрова. А вы кто такой?

По привычке я ответил ей:

– Леночка, ты можешь называть меня просто Кузьмичом. Поверь мне, малыш, я действительно пришел сюда только для того, чтобы спасти тебя. Ты прошла на рынке мимо меня, но видно не заметила, зато я с того момента всё время следил за тобой. Извини, что я не освободил тебя сразу и позволил этому скоту ударить тебя, но мне было важно найти это звериное логово. Если ты не против, то я хотел бы приложить к твоей голове то хрустальное блюдечко, которое я прикладывал к башке этой гнусной мегеры. Ты только не бойся, тебя мне бить не за что, а вот ей я врезал за дело. Эта тварь совершила столько преступлений, что ей и семи казней будет мало. – Поняв, что сболтнул лишнего, я поторопился добавить – Это специальный прибор, Лена, и с его помощью я узнаю о тебе нечто очень важное. Поверь, тебе не будет больно. Ты вообще ничего не почувствуешь.

Лена, продолжая дрожать всем телом, сказала мне в ответ:

– Х-хорошо, я согласна, Кузьмич.

Девушка-то боли точно не почувствовала, зато меня, стоило положить ей на голову мыслезонд, уже через каких-то тридцать, сорок секунд пронзила такая острая боль, что я чуть не упал на бетонный пол. То магическое устройство, которым вооружил меня Аботан, не только умело проникать вглубь сознания человека, но ещё одновременно обладало свойствами мощнейшего компьютера, оснащённого программой анализа не только сознания человека, но и его души. Хотя я и называл этот магический прибор мыслезондом, его действие было куда шире. Впрочем, для чтения мыслей человека он тоже был вполне пригоден, особенно тогда, когда мне нужно было быстро допросить кого-нибудь. Хрустальное блюдечко, прочитав сознание человека, через очки передавало всю самую важную информацию о нём, прямо в мой мозг.

Если я нахлобучивал мыслезонд на голову какого-нибудь преступника, то уже через две-три минуты знал всю подноготную его чёрной душонки и всё, что он сотворил за всю свою жизнь. Об обычном человеке он сообщал мне немного, зато о любой жертве преступления выдавал столько информации, что можно было просто ошалеть. Мало того, что он выуживал из мозга такого человека самые мельчайшие подробности, связанные с его страданиями, так он ещё и передавал мне всю его боль. На долю Лены Петровой за последние несколько месяцев выпало столько страданий, что это чуть было не отправило меня в нокаут, хотя до этого дня я считал, что уже успел повидать всякого, в том числе и людских страданий.

Лене в мае исполнилось восемнадцать лет, но свой день рождения она отметила не в кругу семьи. Точнее, она его вообще не отмечала, так как находилась в это время в одном из борделей Кабула вместе со своей младшей сестрой Сашей, они были погодками, и то, что выпало на их долю, заставило мою кровь закипеть от ярости и ненависти. Лена и Саша приехали в наш город в феврале этого года из небольшой деревни и тому были причины. Родители девушек держали небольшое фермерское хозяйство, но мать Лены умерла два года назад, а отец вместо того, чтобы заняться воспитанием дочерей, начал пить по-чёрному и через несколько месяцев их семья уже была на грани полной нищеты. К тому же напившись, отец частенько бил их и им приходилось прятаться от него у соседей. В конце концов их положение стало совершенно невыносимым и девочкам ничего не оставалось делать, как податься в наш город, где они могли найти работу.