Элеонора Раткевич - Время золота, время серебра

Маэлсехнайли налил себе портера и выпил. Благородный напиток, не то что красная дрянь, которую лакали проклятые эльфы и подражающая им человеческая знать. Долговязые худосочные ублюдки с гладкими мордами! Разве они знают толк в жизни?! Зеленоглазые твари не имеют прав ни на бессмертие, ни на магию, ни на глупые сказки и песни, которые про них сочиняют люди. Говорят, верхние женщины помешаны на эльфах, тем более за одно упоминание о бессмертных уродах нужно убивать, и тогда о них забудут, о них и о том, как они вступили в союз с людьми и вынудили гномов отступить. Переростки должны уяснить, что они всегда были рабами гномов, тогда они не станут бунтовать. Скотина должна вести себя тихо…

Маэлсехнайли рыгнул, любовно погладил символ гросса и вышел к воинам. Его ждали. Блеснули тысячи секир, взревели и смолкли трубы. Будущий великий повелитель, а пока гросс Маэлсехнайли сын Моосбахера с достоинством поднялся на деревянный помост на колесах и опустился в массивное, богато украшенное кресло. Сто воинов Алмазного штанда налегли на ременные петли, и платформа медленно и величественно двинулась по пыльной дороге. Вождь не ходит пешком, вождя везут его лучшие воины. Это высочайшая честь, будущее благополучие и лишняя кружка пива каждый вечер!

Джеральд спешился и снял с коня девушку. Это было нетрудно — Дженни была маленькой, вряд ли выше двенадцатилетней племянницы герцога, но Маржори была потяжелее. Рыцарь усмехнулся и быстро, возможно слишком быстро, повернулся к двоим стрелкам:

— Ждать здесь, из леса не выходить. Лошади пусть пасутся, но не на виду.

Воины кивнули. К тому, что их предводитель имеет обыкновение смотреть на врагов своими глазами, они привыкли. Что до девчонки, то раз взял, значит, нужна. Местные в таком деле не помешают.

Дальше шли пешком. Дженни, закусив губу, чуть ли не бежала, чтоб поспеть за широко шагающим рыцарем, но пощады не просила. Джеральд хмыкнул и сбавил шаг.

— Прости, у меня слишком длинные ноги.

Семенившая рядом девушка робко улыбнулась. Сейчас она ничем не напоминала ту Джейн, что ворвалась к военачальникам и именем святого Эдмунда потребовала остановить вторжение. Вчерашнюю Джейн переполняли сила и величие, которых напрочь лишен скотина Дункан, несмотря на брюхо, корону и палача в соседней комнате. Сегодняшняя Дженни, то и дело вскидывавшая на спутника светлые глазищи, была робкой, неуверенной и ужасно трогательной. За каким дьяволом эта пигалица увязалась за ним? За каким дьяволом он ее взял? Лишний раз полюбоваться на бородатых подонков?

— Дженни, возвращайся к лошадям и жди.

Она вздрогнула и сжалась, но когда ответила, в тихом голоске звучала сталь:

— Милорд, мне нужно их видеть.

Так с Джеральдом де Райнором женщины не разговаривали, так с ним вообще никто не разговаривал, даже король. Джеральд пожал плечами и пошел дальше.

Они выбрались из леса у самой скалы, о которой говорили разведчики. Вскарабкаться наверх особого труда не составляло. Для рыцаря, не для девчонки. Герцог, по своему обыкновению, хмыкнул и достал веревку.

— Привяжи к поясу.

Она очень серьезно кивнула, но завязать приличный узел у нее не вышло. Джеральд отстранил исцарапанную ручонку.

— Я сам.

Дженни не спорила, просто смотрела, как он прикрепляет веревку к кожаному солдатскому поясу.

— Вперед!

Он шел первым, стараясь подниматься помедленней. Скала, на которую они взбирались, была раз в десять выше человеческого роста. Эдакий клык, оброненный у самой дороги забывчивым чудищем. Лезть на самый верх смысла не имело, и Джеральд облюбовал небольшую площадку, на краю которой громоздилось несколько здоровенных камней. Хорошее укрытие, сам бы он им и ограничился — гномы не имеют обыкновения пялиться вверх, но девчонка могла высунуться. Рыцарь безжалостно обломал вцепившийся в склон куст и натыкал веток между валунами. Теперь даже он сам, окажись внизу, не заподозрил бы, что на скале кто-то сидит.

Покончив с ветками, де Райнор глянул на большак и сразу заприметил длинную пылевую тучу. За час ублюдки доползут до скалы. Ничего, подождем! Джеральд с сомнением посмотрел на растрескавшийся камень, сбросил куртку, расстелил. От него не убудет проваляться пару часов на камнях, но женщине это не пристало.

— Ложись.

Девушка аккуратно опустилась на коленки и легла на живот. Джеральд видел туго заплетенную светлую косу. Дочь лорда Бэнки, которую прочили в жены лорду Элгеллу, за такие волосы отдала бы полграфства. Но зачем ему Прюденс Бэнки, хоть лысая, хоть с волосами?

Они лежали и смотрели на пыльную дорогу. Пахло полынью, в небе звенел жаворонок. У самого носа Джеральда плюхнулся кузнечик, немного посидел, шевеля усиками, подскочил и исчез. Кузнечика гномы не волновали.

— Идут, — шепнула Дженни. Так говорят бывалые воины, а не испуганные девчонки, чудом ускользнувшие от насильников.

— Вижу. — Надо бы взять ее за руку… Дьявол, какие глупости!

Джеральд вжался в землю, наблюдая, как мирный тракт заполняет чужая армия. Сквозь поднявшуюся пыль сверкнули секиры. Недомерки двигались довольно медленно, что и немудрено. Гномы шагали по восемь в ряд, они были в полном боевом облачении и в придачу перли на себе здоровенные мешки. Человек, прошагав с эдакой тяжестью пару лиг, упал бы и околел, но коренастые недомерки преспокойно топали вперед. Правда, рожи у них были красными, но герцог не обольщался, гномы славились румянцем, причем не столько на щеках, сколько на носах. По бокам и впереди остального строя шли наблюдатели в доспехах, но без мешков. На всякий случай — хотя какой может быть "всякий случай", если эти твари готовы к бою и ночью и днем.

Рыцарь покосился на свою спутницу. Губы Дженни шевелились, Джеральд решил, что девчонка молится, но она считала:

— Четыре тысячи… Четыре пятьдесят… Четыре сто…

Недомерков было около тридцати тысяч, об этом Джеральду сообщил Его Величество, отправляя герцога де Райнора и его стрелков на подвиг во имя короля и олбарийского народа. И было у герцога де Райнора пять тысяч конных лучников и тысяча тяжеловооруженных всадников. И еще пять тысяч у Лэнниона. А гномий доспех стрела не берет, зато сработанные в подземельях секиры рубят лучшую наземную сталь пусть не как масло, но как дерево.

Джеральд поморщился, проклиная жадность Дункана: в королевском арсенале хватало оружия и доспехов гномьей работы, как-никак недомерки ковали его на продажу больше пятисот лет. Герцог невольно тронул эфес, он сам и его "ястребы" вооружены не хуже недомерков, но полторы сотни конных в такой войне погоды не делают.