Нил Гейман - М - значит магия

– А, ну да. Да, конечно, это я знаю.

– Отлично. Тогда вы поймете, насколько важно то, что я собираюсь вам сообщить. Дело в том, что по мнению мудрейших из наших естествоиспытателей, период полураспада Понтийского моста составляет немногим более двух тысяч лет. Скоро, мессир, возможно, очень скоро он начнет осыпаться и рухнет.

Толстяк-ювелир ахнул.

– Ужасно! Если это станет известно…

Он замолчал, прикидывая возможные последствия.

– Именно. Начнется паника. Волнения. Беспорядки. Нельзя допускать, чтобы об этом кто-нибудь узнал до того, как мы подготовимся, именно поэтому мы встречаемся тайно.

– Пожалуй, я все же чего-нибудь выпью, - сказал Картус.

– Разумно.

Его благородный лысый собеседник открыл хрустальный графин и налил в кубок прозрачногоголубого вина. Он подвинул его Картусу через стол и продолжал:

– Любой ювелир - а тех, кто способен справиться с такими поставками, в Понти только семеро, и еще, возможно, двое за его пределами - которому будет выдана лицензия на снос моста и использование материалов, из которых он построен, возместит расходы на оплату лицензии только за счет рекламы, даже не учитывая стоимости самих камней. Мне поручено обсудить эту сделку с наиболее авторитетными ювелирами, которые занимаются оптовой торговлей драгоценностями. Благодетельный Анклав имеет ряд соображений на этот счет. Как нетрудно представить, если все камни появятся на рынках Понти сразу, они вскоре потеряют какую-либо ценность. В обмен на передачу моста в полную собственность, он должен будет построить под ним подпорки и, по мере его разрушения, он - или она - получат камни, обязуясь не продавать более полпроцента их в стенах города. Вы, как старший партнер в компании «Картус и Аатия», включены в список людей, с которыми мне поручено обсудить этот вопрос.

Ювелир покачал головой. В столь выгодное предложение - если, конечно, удастся заключить сделку - верилось с трудом.

– Это все? - спросил он. Голос его был ровен, и ничем не выдавал интереса.

– Я всего лишь смиренный служитель Анклава, - сказал лысый господин. - Его члены, со своей стороны, тоже намерены получить прибыль от этой сделки. Участники тендера, то есть каждый, подаст заявку Благодетельному Анклаву. Заявки буду собирать я. Ювелирами запрещено обсуждать что-либо между собой. Благодетельный Анклав выберет из всех предложений лучшее. Затем, на официальном открытом заседании будет объявлен победитель и тогда - и только тогда - он должен будет внести соответствующую сумму в городскую казну. Насколько я понимаю, просители могут рассчитывать на успех, если в заявке будет предлагаться построить новый мост (по-видимому, из значительно менее экзотического материала) и оплатить паромную переправу для горожан на время строительства.

– Понятно.

С высоты своего роста чиновник молча смотрел на Картуса. Ювелиру показалось, что жесткий взгляд проникает ему прямо в душу.

– У вас ровно пять дней на то, чтобы подать заявку, Картус. Позвольте мне предупредить вас кое о чем. Во-первых, если обнаружатся признаки сговора между кем угодно из вас, ювелиров, Анклав будет крайне недоволен. Во-вторых, если кто-нибудь узнает об усталости заклинания, мы не будем тратить время на то, чтобы выяснить, у кого из ювелиров слишком длинный язык. Состав Высокого Совета Гильдии ювелиров Понти будет обновлен, а ваши предприятия будут конфискованы в пользу города. Возможно, они составят призовой фонд следующих Осенних игр. Понятно ли я выражаюсь?

Голос Картуса с трудом вырвался из пересохшей гортани.

– Да.

– Тогда вы свободны. Помните, заявки будут обсуждаться через пять дней. Попросите следующего.

Картус, словно во сне, вышел из комнаты, прохрипел «Теперь вы» следующему члену Совету, чей плот был ближе, и, выйдя на улицу, облегченно вдохнул пронизанный солнцем чистый воздух. Высоко над ним сияли, сверкали и переливались арки драгоценного моста, ничуть не потускневшие за две тысячи лет с момента его создания.

Он прищурился: ему показалось, или камни действительно были уже не такие яркие? Опоры не такие прочные, и весь великолепный мост - уже не такой изумительный? Неужели ощущение вечности, которое всегда обволакивало мост, начало блекнуть?

Картус попытался подсчитать стоимость моста, сначала по весу составляющих его каменй, потом по объему. Он представил себе, как будет относиться к нему Аатия, когда он подарит ей розовый алмаз с вершины моста, и как Высокому Совету придется перестать считать его внезапно разбогатевшим выскочкой, вот уж нет, только не его - человека, купившего Понтийский мост.

Им всем придется относиться к нему с большим уважением. Значительно большим.

Человек, назвавшийся Глю Кроллом, принял всех торговцев самоцветами. Все они приняли известие об усталости заклинания, связывающего Понтийский мост, по-разному: кто-то пришел в ужас, кто-то расхохотался, кто-то опечалился. Однако каждый из них, скрывшись за завесой насмешки или отчаяния, принялся подсчитывать доходы, составлять сметы, взвешивать шансы участников, вызывать шпионов, засланных к конкурентам.

Картус ничего никому не сказал, даже своей возлюбленной, недоступной Аатии. Он заперся в кабинете и принялся составлять заявку. Он рвал свои записи и писал их снова. Остальные ювелиры занимались тем же.

Огонь в камине догорел, и только редкие угли под крошевом седого пепла светились в полумгле зала в Клубе мошенников, и восход уже тронул ночное небо серебром. Глоатис, Колпачок и я всю ночь слушали человека, назвавшегося Горностаем. Закончив свой рассказ, он откинулся на подушки и усмехнулся.

– Вот и все, друзья мои, - сказал он. - Идеальная афера, а?

Я посмотрел на Глоатис и Колпачка, и с облегчением увидел, что поняли они, похоже, не больше моего.

– Прошу прощения, - начал Колпачок, - но я не вижу…

– Ах, вы не видите? А вы, Глоатис? Вы видите? Или у вас что-то со зрением?

Глоатис была серьезна. Она сказала:

– Что ж, по всей видимости, вы убедили их, что вы - представитель Анклава. И это неплохая идея - дать им увидеть друг друга перед тем, как принять их. Но я не вижу, в чем здесь ваша выгода. Вы сказали, вам нужен был миллион. Никто из них не собирается ничего вам платить. Они ждут объявления о конкурсе, которого никогда ни будет, и только потом собираются внести деньги в казну.

– Вы рассуждаете так, как рассуждал бы типичный простофиля, - заявил Горностай. Он посмотрел на меня и поднял бровь. Я покачал головой.

– И вы называете себя мошенниками?

Колпачок в отчаянии всплеснул руками.

– Я просто не вижу, где деньги! Вы потратили тридцать монет на то, чтобы снять контору и разослать письма. Вы сказали им, что работаете по поручению Анклава, и платить они будут Анклаву…