Макс Мах - Хозяйка Судьба

— Зачем?! — голос женщины поднялся едва ли не до крика.

Она не была похожа ни на великолепную Сабину — супругу лорда Томаса Альба, ни на роскошную и наглую Галину Нерис, ни на изысканную Софию Цук, ни на царственную княгиню Клавдию, и все-таки что-то от каждой из этих женщин в ней присутствовало.

— Не надо так волноваться, моя госпожа, — поклонился Карл. — Позволено ли мне будет узнать ваше имя?

— Зачем тебе, Карл? — ее оскал, по-видимому, должен был считаться улыбкой. — Неужели тебе мало имен? Выбирай любое!

— Но я настаиваю, — улыбнулся Карл, почувствовавший, что находится на верном пути.

— Я… — было видно, что женщина изо всех сил борется с силой, которую ей, впрочем, было не одолеть. — Мое…

— Смелее, сударыня, — насмешливо предложил Карл. — Я жду. Итак, как вас зовут?

— Норна, — выдохнула женщина.

— Просто Норна? — уточнил Карл.

— Чего ты хочешь, Карл? — по лицу женщины было видно, что она все еще пытается противостоять неизбежности.

— Я хочу знать ваш титул, сударыня.

— Лунная… — слово далось ей с трудом, но в следующее мгновение лицо женщины разгладилось, и на губах появилась довольная улыбка. — Достаточно, Карл. На этом месте мы должны остановиться, — теперь в ее голосе слышалось торжество. — Должна признать, что я тебя недооценила, но кто не ошибается?

Она помолчала секунду, с интересом рассматривая Карла.

— Ты оказался хорошим учеником, Карл, — сказала она, наконец, ровным, ничего не выражающим голосом. — И достойным противником. Тем сладостнее будет моя победа. А теперь, прощай, Карл. Твое время истекло.

В следующее мгновение всадница и ее конь в богатом уборе исчезли, как будто их никогда здесь и не было.

«Значит, ее зовут Норна, — устало подумал Карл. — А „лунная“, скорее всего, предполагает следующее за ним слово „дева“, не так ли? Лунная Дева Норна…Так просто?»

Некоторое время он медленно ехал по пустынной дороге, размышляя над множеством вещей, которые открылись ему в этот день. Если откровенно, то как бы странно ни выглядело произошедшее с ним сегодня на Гуртовой тропе, по-настоящему удивительным представлялся Карлу именно визит Норны. Содержание разговора не оставляло сомнения в том, что женщина эта жива и явилась к Карлу помимо своей воли. Какие-то мгновения, она, по-видимому, всецело находилась в его власти, вернее, во власти неких чар, о которых он, Карл, к сожалению, ничего не знал. Однако сила неведомого колдовства — «Кто ворожит сегодня на старом тракте?» — не смогла удержать ее надолго и Лунная Дева, которая и сама, вероятно, обладала не малым Даром, смогла освободиться от наброшенных на нее пут. Карл так и не узнал, была ли она его единственным врагом, и почему, зато, он знал теперь наверняка, что нападение крылатых людей организовала именно она, ведь ярхи поклонялись Лунной Деве, а Лунную Деву, оказывается, звали Норной.

«Итак, люди луны», — что ж, о ярхах, благодаря расследованию, предпринятому Иваном Фальхом, Карл знал теперь гораздо больше, чем в утро после их нападения. Откровенно говоря, теперь он знал о них хоть что-нибудь, потому что раньше он не знал о них ничего. Однако следовало признать, что и он, и Норна совершили одну и туже ошибку: они недооценили один другого. Эта женщина — кем бы она ни была на самом деле — не являлась мелкой авантюристкой, как полагал Карл еще несколько месяцев назад. Она была полна честолюбия, это так, но цели ее были куда как сложнее, чем могло показаться при поверхностном рассмотрении фактов, а ее возможности… Карл пока знал слишком мало о том, на что способна Норна, но было очевидно, что она обладает Даром, чего он ранее не предполагал, многое знает, и умеет тоже многое.

«Она умеет смотреть сквозь тьму», — напомнил он себе.

Собственно, это было очевидно. Как бы ей не уметь «искать во тьме», если сама же она его этому и научила?

«Умеет», — и значит, всегда может узнать, где находится Карл. Впрочем, верно и обратное. Карл тоже может узнать, где она находится, и, если подумать, то не только это.

Еще около часа он ехал по тракту, наблюдая, как стремительно вытесняет свет ночная мгла, и, размышляя о том новом, что довелось ему узнать таким странным способом. Когда сумерки сгустились до такой степени, что продолжать путь стало невозможно, Карл выбрал удобное место близ дороги, на опушке небольшой кедровой рощи, и, съехав с тракта, в считанные минуты разбил немудреный лагерь. Расседлав коня и сняв с него дорожные сумки, Карл напоил его водой из бурдюка, обтер, и отпустил щипать траву, пообещав себе, впрочем, устроить Гектору завтра же — в первой деревне, которая встретится им на пути — «званый обед» с зерном. А пока Карл отправился собирать среди деревьев валежник, чтобы разжечь костер. Ночная тьма, разреженная лишь слабым светом восходящей луны и яркими искрами звезд на вновь очистившемся от облаков небосклоне, ему не мешала. Он видел достаточно хорошо, чтобы не заблудиться среди деревьев и не спутать сухую ветку с притаившейся во мраке змеей. Впрочем, змей он так и не обнаружил, зато валежника здесь оказалось столько, что уже через четверть часа, он сидел перед ярко горевшим костром, устроившись прямо на земле, и лишь бросив на нее свой старый дорожный плащ.

4

Леон вышел из мрака и остановился в круге света, отбрасываемого костром.

— Не доехал, — в голосе Мышонка не было печали, одно только раздражение. — И никакие мои фокусы не помогли.

— А что ты умеешь? — спросил Карл, вставая. Он вдруг понял, что Леон уже никогда к нему не приедет, во всяком случае, настоящий, живой Леон.

— Много чего, — отмахнулся Мышонок. Чувствовалось, что он все еще находился во власти последнего в своей жизни настроения. — Да, почти все. Им, Карл, тоже досталось. Не сомневайся. Но мне-то что с того? Месть сладка, как мед, Карл, пока ты жив. А если уже нет?

— Расскажи, — предложил Карл.

— Рассказать? — было такое ощущение, что Леон неожиданно очнулся от забытья, или проснулся, как это бывает с сомнамбулами, и теперь растерянно озирался вокруг, ни на чем, впрочем, не задерживая своего взгляда надолго. — Рассказать? Впрочем, да. Потому что, если не я, то, может быть, ты… Пожалуй, я сяду.

Однако не сел. Еще какое-то время, он неуверенно потоптался на месте, потом пожал плечами, и хотел, было, уже сесть — во всяком случае, таково было движение, которое обозначило его тело — но остановился и стал снова беспокойно оглядываться вокруг.

— Что это за место? — спросил он, беспомощно таращась во тьму.

— Это Флора, Мышонок, — стараясь не повышать голоса, ответил Карл. — Три-четыре лиги южнее Таборги.

— Вот, как… — Леон был растерян. Прежнее его раздражение куда-то улетучилось, и вообще создавалось впечатление, что сила его эмоций стремительно убывает. Он все еще стоял на месте, переступая время от времени своими короткими ногами, похоже на то, как делают это застоявшиеся лошади, но теперь Леон смотрел уже на Карла, и выражение лица у него было такое, как будто он пытается вспомнить что-то важное, например, что он здесь делает и как сюда попал?