Клайв Льюис - Конь и его мальчик
Пыль и грохот исчезли. Белокожие люди вошли в какую-то дверь, тархистанец остался. Миновав коридор, где мраморный пол приятно холодил ноги, они прошли несколько ступенек – и Шасту ослепила светлая большая комната окнами на север, так что солнце здесь не пекло. По стенам стояли низкие диваны, на них лежали расшитые подушки, народу было много, и очень странного. Но Шаста не успел толком об этом подумать, ибо самая красивая девушка, какую он только видел, кинулась к ним и, плача, стала его целовать.
– О Корин, Корин! – воскликнула она. – Как ты мог?! Что я сказала бы королю Луму? Мы же с тобой такие друзья! Орландия с Нарнией – всегда в мире, а тут они бы поссорились… Как ты мог? Как тебе не совестно?
«Меня принимают за принца какой-то Орландии, – подумал Шаста. – А они, должно быть, из Нарнии. Где же этот Корин, хотел бы я знать?»
Но мысли эти не подсказали ему, как ответить.
– Где ты был? – спрашивала прекрасная девушка, обнимая его; и он ответил наконец:
– Я… я н-не знаю…
– Вот видишь, Сьюзен, – сказал король. – Ничего не говорит, даже солгать не хочет.
– Ваши величества! Королева Сьюзен! Король Эдмунд! – послышался голос, и, обернувшись, Шаста чуть не подпрыгнул от удивления. Говоривший (из тех странных людей, которых он заметил, войдя в комнату) был не выше его и от пояса вверх вполне походил на человека, а ноги у него были лохматые и с копытцами, сзади же торчал хвост. Кожа у него была красноватая, волосы вились, а из них торчали маленькие рожки. То бы фавн – Шаста в жизни их не видел, но мы с вами знаем из повести о Льве и Колдунье, кто они такие. Надеюсь, вам приятно узнать, что фавн был тот самый мистер Тумнус, которого Люси, сестра королевы Сьюзен, встретила в Нарнии, как только туда попала. Теперь он постарел, ибо Питер, Сьюзен, Эдмунд и Люси уже несколько лет правили Нарнией.
– У его высочества, – продолжал фавн, – лёгкий солнечный удар. Взгляните на него! Он ничего не помнит. Он даже не понимает, где он!
Тогда все перестали расспрашивать Шасту и ругать его, и положили на мягкий диван, и дали ему ледяного щербета в золотой чаше и сказали, чтоб он не волновался. Такого с ним в жизни не бывало, он даже не думал, что есть такие мягкие ложа и такие вкусные напитки. Конечно, он беспокоился, что с друзьями, и прикидывал, как бы сбежать, и гадал, что с этим Корином, но все эти заботы как-то меркли. Думая о том, что вскоре его и покормят, он рассматривал занятнейших существ, которых тут было немало.
За фавном стояли два гнома (их он тоже никогда не видел) и очень большой ворон. Прочие были люди, взрослые, но молодые, с приветливыми лицами и веселыми, добрыми голосами. Шаста стал прислушиваться к их разговору.
– Ну, Сьюзен, – говорил король той девушке, которая целовала Шасту, – мы торчим тут скоро месяц. Что же ты решила? Хочешь ты выйти за этого темнолицего типа?
Королева покачала головой.
– Нет, дорогой брат, – сказала она. – Ни за какие сокровища Ташбаана. (А Шаста подумал: «Ах, вон что! Они король и королева, но не муж и жена, а брат и сестра».)
– Я очень рад, – сказал король. – Когда он гостил в Кэр-Паравале, я удивлялся, что ты в нём нашла.
– Прости меня, Эдмунд, – сказала королева, – я такая глупая! Но вспомни, там, у нас, он был иной. Какие он давал пиры, как дрался на турнирах, как любезно и милостиво говорил! А здесь, у себя, он совершенно другой.
– Стар-ро, как мир! – прокаркал ворон. – Недаром говорится: «В берлоге не побываешь – медведя не узнаешь».
– Вот именно, – сказал один из гномов. – И ещё: «Вместе не поживёшь, друг друга не поймёшь».
– Да, – сказал король, – теперь мы увидели его дома, а не в гостях. Здесь, у себя, он гордый, жестокий, распутный бездельник.
– Асланом тебя прошу, – сказала королева, – уедем сегодня!
– Не так всё просто, сестра, – отвечал король. – Сейчас я открою, о чём думал последние дни. Перидан, будь добр, затвори дверь да погляди, нет ли кого за дверью. Так. Теперь мы поговорим о важных и тайных делах.
Все стали серьезны, а королева Сьюзен подбежала к брату.
– Эдмунд! – воскликнула она. – Что случилось? У тебя такие страшные глаза!..
Глава пятая
Принц Корин
– Дорогая сестра и королева, – сказал король Эдмунд, – пришло тебе время доказать свою отвагу. Не стану скрывать, нам грозит большая опасность.
– Какая? – спросила королева.
– Боюсь, – отвечал король, – что мы не уедем отсюда. Пока царевич ещё надеялся, мы были почётными гостями. С той минуты как ты ему откажешь, клянусь Гривой Аслана, мы – пленники.
Один из гномов тихо свистнул.
– Я пр-р-редупреждал ваши величества, – сказал ворон. – Войти легко, выйти трудно, как сказал омар, когда его варили.
– Я видел царевича утром, – продолжал король. – Как ни жаль, он не привык, чтобы ему перечили. Он требовал от меня – то есть от тебя – окончательного ответа. Я шутил, как мог, над женскими капризами, но всё же дал понять, что надежды у него мало. Он страшно рассердился. Он даже угрожал мне, конечно, в их слащавой манере.
– Да, – сказал фавн, – когда я ужинал с великим визирем, было то же самое. Он меня спросил, нравится ли мне Ташбаан. Конечно, я не мог сказать, что мне тут каждый камень противен, а лгать не умею – и я ответил, что летом, в жару, сердце мое томится по прохладным лесам и мокрым травам. Он неприятно улыбнулся и сказал: «Никто тебя не держит, козлиное копытце, езжай, пляши в своих лесах, а нам оставь жену для царевича».
– Ты думаешь, он сделает меня своей женой насильно? – воскликнула Сьюзен.
– Женой… – отвечал король. – Спасибо, если не рабой.
– Как же он может? Разве царь Тисрок это потерпит?
– Не сошёл же он с ума! – сказал Перидан. – Он знает, что в Нарнии есть добрые копья.
– Мне кажется, – сказал Эдмунд, – что Тисрок очень мало боится нас. Страна у нас небольшая. Владетелям империй не нравятся маленькие страны у их границ. Они хотят победить, поглотить их. Не затем ли он послал к нам царевича, чтобы затеять ссору? Он рад бы прибрать к рукам и Нарнию, и Орландию.
– Пускай попробует! – вскричал гном. – Между ним и нами лежит пустыня! Что скажешь, ворон?
– Я знаю её, – сказал ворон. – Я облетел её вдоль и поперек, когда был молод. (Не сомневайтесь, что Шаста навострил уши.) Если Тисрок пойдёт через большой оазис, он Орландии не достигнет – людям его и коням не хватит там воды. Но есть и другая дорога.
Шаста стал слушать ещё внимательнее.
– Ведёт она от древних усыпальниц, – продолжал ворон, – на северо-запад, и тому, кто по ней движется, всё время видна двойная вершина горы. Довольно скоро, через сутки, начнётся каменистое ущелье, очень узкое, почти незаметное со стороны. Кажется, в нём нет ни травы, ни воды, ничего. Но если спуститься туда, увидишь, что по нему течёт речка. Держась её, можно добраться до самой Орландии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});