Макс Фрай - Секреты и сокровища

Март 1892 г.

"Мой верный помощник Моррис вынужден оставить меня. Он собирается возобновить обучение в колледже Св. Патрика, которое оставил два года назад из-за стесненных обстоятельств. На прошлой неделе скончался его престарелый родственник, и оставил ему небольшую ренту, около ста фунтов в год.

Моррис благодарил меня так горячо, что мне было неловко. Он предложил также встречаться иногда за ужином и продолжать наши "интеллектуальные игры", как он выразился. Я с удовольствием согласился. Моррис — славный парень, хотя несколько странный: выглядит слегка старше своих лет, высок и сухощав, молчалив и очень внимателен. Самое замечательное в его облике — это высокий белый лоб, как будто освещенный изнутри. Несомненно, академическая карьера — это его стезя, и я искренне рад за него".

В дневнике было еще несколько записей за 1892 и начало 1893 года, весьма лаконичных: такое-то дело — разгадано. Дело об ограблении почтового поезда — не разгадано. Обряд дома Месгрейвов… дело о греческом переводчике… дело о пропавших сокровищах раджи — не разгадано… Я пролистал эти короткие записи, и внимание моё привлекла следующая:

"Март, 12, 1893 г.

Состояние здоровья Морриса внушает мне некоторое беспокойство. Он похудел, и характерный румянец на щеках вызывает у меня самые серьезные опасения. Я заставил его дать слово, что он придет ко мне в ближайшие же дни на осмотр, но прошло уже три дня, а Моррис не появляется".

Следующая, необыкновенно длинная запись, была отчеркнута жирной линией и записана неровным, поспешным почерком.

"Март, 20, 1893 г.

Я нахожусь, без преувеличения, в ужасном положении. Попробую восстановить точную хронологию событий, приведших меня к нынешнему моему плачевному состоянию.

Не так давно Моррис предложил мне очередную загадку: индийский раджа, немолодой и баснословно богатый человек, приезжает в Лондон. К его приезду заранее подготовлен особняк в Белгравии. Проверены все запоры и решетки, выставлена охрана — поскольку известно, что раджа привозит с собой коллекцию драгоценных камней, ведущую начало от Великих Моголов. Коллекцию с величайшими предосторожностями размещают в комнате без окон и с единственной дверью, раджа опечатывает ее собственным перстнем и отправляется на раут к принцу Корнуэльскому. На следующий день, в час пополудни, принц возвращает визит, раджа приводит его в комнату, где находится коллекция, — и они обнаруживают, что камни заменены подделкой, и даже не очень искусной. Скандал, затронута честь британской полиции, к делу привлекают Шерлока Холмса… и великий сыщик ничего не может сделать. Мы бились над загадкой вдвоем три вечера, последние два просидели у меня в кабинете, рисуя схемы расположения комнат, составляя списки подозреваемых — но ничего так и не смогли понять. Я был раздосадован, но Моррис как будто не разделял моего огорчения. "Холмс, — сказал он мне на прощание (так он иногда в шутку называет меня, с тех пор, как наши отношения потеряли оттенок неравенства), — ведь и самый гениальный ум бывает иногда побежден другим, пусть менее блестящим".

Вообразите себе моё изумление и беспокойство, когда я прочитал в вечерней газете заголовок: "Сенсационное ограбление индийского раджи". Разумеется, раджа оказался богатым купцом, и никаких встреч с представителями королевской фамилии ему уготовано не было, но в остальном описание в газете совпадало с тщательным изложением Морриса. Как он мог заранее знать о готовящемся преступлении и почему не известил полицию?

Я вспомнил, что последнее дело, которое я не смог разгадать, о загадочном исчезновении члена палаты лордов, предшествовало скандальному бегству маркиза **, хотя и не пэра, но весьма заметной фигуры. Мои подозрения усиливались.

Через пару дней я прочитал в газете о дерзком и загадочном ограблении почтового поезда, и недоумение мое превратилось в негодование. Я должен был немедленно встретиться с Моррисом и потребовать у него отчета.

Я отправился в Ист-Лондон, где он квартирует. Неопределенного возраста домохозяйка, из настоящих кокни, ответила, что мистер Моррис уехал несколько дней назад и не известил ее, когда вернется. Счет за квартиру он оплатил до конца месяца. Дальнейшие расспросы ни к чему не привели, и я, раздосадованный, уже собрался уходить, когда эта мрачная женщина внезапно окликнула меня:

— Мистер Конан Дойл?

Я поспешно развернулся на каблуках, изумленный тем, что и в этих кварталах Лондона знают моё имя, но хозяйка разъяснила мне причину своей прозорливости:

— Мистер Моррис предупредил, что джентльмен вашей наружности может приехать, навести справку-травку.

Она ухмыльнулась своей незамысловатой шутке, зашла в дом и вышла через минуту с большим осмоленным конвертом. Я взял конверт из ее рук, пошел было обратно к кэбу, но спохватился и, порывшись в кармане, дал хозяйке полсоверена. Она изумленно приподняла брови, а монета мгновенно исчезла где-то в складках ее передника. Видно было, что хозяйка колеблется, затем она решилась и быстро сказала, почти шепотом:

— Он взял саквояж и велел ехать на Ватерлоо. Но я ничего не говорила вам, сэр, — и она захлопнула за собой дверь.

"Вокзал Ватерлоо, — соображал я лихорадочно, — значит, он мог уехать на континент". Я велел кэбмену ехать обратно на Уимпол-стрит, и распечатал конверт еще в пути. Невозможно описать досаду, горечь и отвращение, охватившие меня по мере чтения этого возмутительного письма!

Прежде всего, оно отличалось невыносимо высокомерным тоном. Этот негодяй, которого я приютил и опекал больше полутора лет, смеет поучать меня и издеваться над, как он пишет, "надутым и самодовольным Шерлоком Холмсом, вообразившим себя величайшим детективом". И дальше он, безжалостно насмехаясь, описывает все те преступления, которые Холмс не смог раскрыть, и указывает, что именно упустил "великий сыщик".

Но это было не самым страшным. Привожу цитату по памяти, поскольку я, в порыве гнева и досады, сжег письмо.

"Любезный д-р Дойл! При всей Вашей простоте и доверчивости, все же не могу не отметить, что Ваш Холмс заметно толковее любого сыщика из нашей славной Королевской полиции. Вот доказательство моего к нему уважения: я, вместе с несколькими, безусловно доверяющими мне людьми, предлагал Вам на рассмотрение планы наших небольших авантюр. Если Холмс был бессилен разгадать тайну — мы смело выполняли задуманное. Один раз, в самом начале моего предприятия, возникла опасность, что Вы прочитаете об ограблении на курорте в Бате, а я, по неопытности, дал Вам слишком много деталей. По счастью, мне удалось избавиться от той единственной газеты, которая уделила внимание этому, довольно рядовому, случаю.