Андрэ Нортон - Рыцарь или трус

Ясенка невольно улыбнулась. В этом ей помощь Эйфер не пригодилась — слухи дошли до нее и так. Все об этом судачили, и еще о том, как Уиттерн, глава Дома Рябины, приструнил короля Флориана.

— Говорят, все в свадебном поезде будут в белой парче да бархате, — продолжала Эйфер. — Говорят, будет ну очень целомудренная свадьба.

Ясенка расхохоталась. Она была просто счастлива, что леди Маркла приставила к ней Эйфер в качестве личной горничной. Самая молоденькая среди служанок Марклы и, похоже, наименее опытная, Эйфер обладала премилым личиком и прекрасной осанкой, что говорило о том, что и она, наверное, была незаконным отпрыском какого-нибудь дворянина. Как-то Эйфер обмолвилась об этом, и это еще больше сблизило девушек.

Ясенка обнаружила, что в торжественной процессии найдется место почти всем придворным. А кастелян Крагдена, верховный лорд-маршал и защитник Ренделшама. Харуз понесет большой государственный меч, как нес его на коронации.

Ройанс, точно так же как и на коронации, понесет булаву. И другие вельможи окажутся заняты подобным образом. Каждый будет нести эмблему или знак, или еще какую-то мелочь, и, как поняла Ясенка, за эту честь знать соперничала друг с другом. Даже Оберн, сказала Эйфер, будет участвовать. Поскольку никакого официального статуса у него нет, ему дадут модель корабля Морских Бродяг в знак союза двух народов, который надеялись заключить вдовствующая королева и король.

Мысль увидеть Оберна в белой парче заставила Ясенку печально покачать головой. По крайней мере, вся эта суета отвлекала королеву — равно как и Харуза с Оберном — от мыслей о ее собственном замужестве.

Сведения Эйфер о цвете церемониальных одежд оказались верными, и, отослав замковую швею, горничная сама взялась за кройку и шитье белого бархатного платья для Ясенки. Вскоре гостиная заполнилась рисунками платьев других дам, обрезками кружев и лоскутами бархата.

Даже Ясенка, которая полюбила удобство и роскошь ренделских одежд, но мало понимала в моде, признала талант Эйфер. Юбка была со смелым разрезом, открывавшим нижнее платье со вставкой из белой парчи, вышитой тонким золотым и голубым узором. Расшитая парча виднелась также в разрезах рукавов и вокруг шеи, а подушечка, на которой Ясенке предстояло нести кольца, была из той же ткани.

— О, когда я закончу, вы будете куда красивее невесты! — с воодушевлением воскликнула Эйфер.

— Я буду похожа на призрак, — ответила Ясенка. — Я слишком бледная для чисто-белого цвета.

— Как и большинство дам, включая невесту. Говорят, сейчас у нее очень больной вид.

Ясенке пришлось прикусить губу.

— Эйфер!

— Да, миледи, — послушно отозвалась девушка, но глаза ее сверкали, и Ясенка понимала, что через некоторое время она отпустит очередное замечание, от которого Ясенка забудет о приличиях и согнется пополам от смеха.

Предсвадебная суматоха дала ей желанную передышку, хотя здесь, вне стен ее уютного недавнего убежища, за каждым углом таилась опасность. К тому же это сблизило девушек.

В замке Нового Волда Снолли-Мореход задумчиво смотрел на гонца в одежде цветов вдовствующей королевы, стоявшего перед ним.

— Отдай послание Касаи, — сказал он, указывая на маленького человечка, сидевшего поблизости; на шее человечка висел на грубой веревке небольшой барабан. — Это мой верный советник. К тому же он читает по-вашему лучше меня.

Касаи взял сложенное письмо, вежливо поклонился, прижал его ко лбу, развернул и начал читать.

— Сначала обычные цветистые приветствия, — сказал он вождю на их языке. — А, вот и до дела дошло. Оберн, как пишет ее величество, жив и здоров, раны его зажили, и он готов ехать домой. — Он глянул на Снолли, затем на гонца, который вежливо делал вид, что не слышит ничего. — Она говорит, что знает — эта весть нас обрадует, потому как мы, дескать, считали, что Оберн давно помер, — продолжил он. — Нам придется подождать и приехать за ним через пару недель, потому что ожидается свадьба.

— Принца?

— О нет, похоже, что тот педе… то есть тот милый молодой человек — уже король. И он женится, а Оберн будет участвовать в церемонии. Это должно улучшить расположение духа Оберна, если он думает о короле то же, что и мы. Весьма почетно, — добавил он специально для гонца.

Гонец машинально кивнул, и Снолли чуть не расхохотался. Видать, столичный гадюшник прислал гонцом того, кто говорит на торговом наречии, весьма близком к языку Морских Бродяг.

— Королева просит прощения, если ты обижен на то, что она не пригласила тебя лично, но ехать отсюда туда далеко, а все знамения говорят, что жениться надо прямо сейчас, — хрюкнул Касаи. — Небось, невеста на сносях. Королева пишет, что не сможет встретиться с тобой наедине, пока не закончатся торжества, но позже готова обсудить условия союза между нашими народами. Можешь взять с собой любую свиту. Тут еще много чего написано, но это опять всякие вежливости.

Снолли кивнул, затем повернулся к гонцу:

— Когда вернешься, поблагодари королеву за добрые вести. Скажи, что мы так рады тому, что Оберн жив-здоров, что никаких обид на нее не держим. Когда будет готова нас принять, мы приедем. Скажи еще, что мы возьмем с собой Дакина, — добавил главный вождь. — Он остался у нас в обмен на Гарваса, одного из наших, которого мы отдали принцу, то есть теперь королю, когда обсуждали условия договора. Уверен, оба будут рады вернуться домой. И мне кажется, что новые обстоятельства сделали наш прежний договор устаревшим. Можем начать снова, а наш приезд в Ренделшам всем облегчит задачу.

— Да, сир, — кивнул гонец. — Я передам моей госпоже, вдовствующей королеве Исе ваши слова. И если вы простите мою дерзость…

— Что?!

— Я благодарен вам, что вы сочли мою госпожу более подходящей для переговоров, чем король. Он милый человек, но слишком молод, а она более… стойкая.

— Это уж да, — согласился Касаи.

— Скажи еще вдовствующей королеве, что жители Зловещей Трясины научились перебираться через реку, и мы вынуждены то и дело с ними драться, — добавил Снолли. — И весть о чудесном спасении Оберна укрепляет нашу веру в то, что в лучшем случае показалось бы ненадежным будущим. Так ей и передай.

— Передам, лорд Снолли. — Гонец откланялся и покинул вождя Морских Бродяг.

Снолли выдохнул:

— Что думаешь, Касаи?

Барабанщик Духов плюнул в огонь, зажженный из-за несвоевременных холодов в середине ренделского лета.

— Думаю, Оберна не зря зовут удачливым. По всему, его кости сейчас уже давно должны были гнить где-нибудь, но вместо этого он нежится в роскоши, а не сидит в темнице, как случилось бы с любым другим. Более того, мне кажется, королева… что значит — вдовствующая?