Дмитрий Данилов - Талисман гномов

Я не стал махать усачу рукой на прощанье, вместо этого присел на скамеечку, откинулся на спинку и стал ждать. Кэбы, что тараканы: там, где завёлся один, непременно объявится и второй.

Сидеть и просто скучать я не умею, поэтому в голову сразу полезли мысли, в основном о Лиринне. Время - лучшая проверка для чувств. За год, отданный его королевскому величеству, я понял, что могу назвать свои чувства к Лиринне любовью. Нет, мне прекрасно известно, что о любви не принято говорить громко, потому что тогда это слово теряет блеск и становится похожим на фальшивую монету. Но, наедине с самим собой, я мог признаться, что скорее расстанусь с любой частью тела, чем с Лиринной. Эльфийка стала мне дороже всех на этом, а может быть и на другом свете. Однако есть ли у нас двоих будущее?

Я - человек, она - эльфийка. Межрасовые браки между людьми и эльфами не поощряются, но ведь и не запрещаются, значит, какой-то шанс узаконить наши отношения всё же имеется. Хотя, я не уверен в том, что эльфийка захочет выйти за меня замуж. Да что уж там говорить: я вообще ни в чём не уверен! Любит ли она меня? Согласна ли променять молодость на сомнительное счастье просыпаться в одной постели с вечно угрюмым частным сыщиком, которого воротит даже от собственного отражения в зеркале?

А дом? Где мы будем жить? Я уже год не ступал на порог того дома, в котором когда-то прожил несколько не особенно счастливых лет с бывшей женой и всё потому, что не мог находиться в нём после развода больше пяти минут. Можно, конечно, его продать, но он пришёл в такое запустение, что больших денег за него не выручить. В лучшем случае полученной суммы хватит на съёмную комнатушку в самом захолустье столицы.

Деньги, деньги. Очень больная тема. Жене никогда не нравились мои заработки, хотя я зарабатывал вполне прилично. Герцог Монтойский, у которого мне довелось служить телохранителем, был скупым в меру и знал, когда эта мера идёт ему во вред. Время от времени он подбрасывал нам премиальные, а после того, как я заслонил его от арбалетной стрелы, увеличил мне жалованье в два раза. Но денег нам почему-то вечно не хватало. Увы, они самым загадочным образом испарялись уже через неделю. Я ходил с пустыми карманами, а жена в новых нарядах. Так продолжалось из года в год.

Жена считала, что была рождена выйти замуж за миллионера и лишь по досадному недоразумению, выскочила за такого неудачника, каким в её глазах был я. Она не любила заниматься домашним хозяйством, а на кухню заходила лишь по большим праздникам, потому что блюла фигуру. Мои друзья ей не нравились, она относила их к той же породе неудачников, что и я, и советовала мне сменить круг общения. Любой мой поступок вызывал у неё раздражение. Когда мне надоедало в очередной раз доказывать, что я не верблюд - мы ругались так, что начинали лаять соседские собаки. Ночью они выли на Луну, и я порой хотел к ним присоединиться. Ирония судьбы заключалась в том, что три с половиной года тому назад супруга сбежала от меня не к миллионеру, а к обычному бродячему комедианту, колесившему по дорогам королевства на повозке с матерчатой крышей и перебивавшемуся случайными заработками.

Лиринна не походила на мою бывшую. Она другая и не только внешне. В ней есть внутренний свет и искренность, доброта и ласка, хотя при желании Лиринна способна стереть меня в порошок - папа Лигрель научил её многим штукам. Иногда она кажется мне наивной, иногда я поражаюсь, насколько глубоки её мысли. Она и неопытна, как любая девятнадцатилетняя девушка, и в то же время полна особой женской мудрости, позволяющей женщинам смотреть на нас, мужчин, свысока.

И самое главное: я старше её на четырнадцать лет, это большая разница в возрасте. Когда мне стукнет шестьдесят лет, и я обзаведусь вставной челюстью, она будет всё ещё молода, прекрасна и полна сил. Буду ли я ей тогда нужен?

Плевать! Мне тридцать три года, я мужчина в самом соку и готов свернуть челюсть любому, кто встанет на нашем пути. Мы будем счастливы - год, два, три, десяток или вечность. Я не собираюсь загадывать на будущее, но сдаваться не буду.

Я так погрузился в размышления, что даже не заметил кэба, остановившегося прямо напротив занятой мною скамейки.

- Мистер, вы собираетесь прокатиться или сидите здесь просто так? - вкрадчивый голос возницы вывел меня из заторможенного состояния.

- Да нет, - усмехнулся я. - Вас дожидаюсь, чуть было не заснул в ожидании.

Кэбмен виновато вздохнул:

- Что делать? От клиентов сегодня просто отбоя нет.

- У меня тоже, - сказал я, забираясь на кэб.

Рессора под моей ногой жалобно заскрипела.

- Надеюсь, твоя коляска не рассыплется по дороге?

- Что вы, мистер! На ней можно возить хоть бегемотов. Прокачу с ветерком.

- Хорошо, только помни, что я человек, а не бегемот, и вези аккуратней.

- Всё будет в порядке. Держитесь покрепче.

Совет держаться покрепче был дан неспроста - до старой набережной мы не ехали, мы пусть низко, но всё же летели. Раза два-три я приложился к потолку многострадальной макушкой, которой и так пришлось несладко в низких сводах особняка мастера Тага. Моё счастье, что я не страдал морской болезнью, иначе кэбмену пришлось бы после меня на часок позабыть о клиентах и вооружиться ведром и тряпкой.

Жители квартала, через который я проезжал на кэбе, пытались создать хотя бы иллюзию благополучия, поэтому фасады домов, выходящих на центральный проспект ещё могли похвастаться свежей побелкой, быстро выгоравшей на солнце. Сами дома походили один на другой как близнецы-братья: фантазия тех, кто их строил, не отличалась богатством. Они смахивали на большие пирамидки в два-три этажа, составленные из кубиков, причем, чем выше был этаж, тем всё меньшей становилась грань кубического яруса, который его образовывал. Площадки, созданные плоской крышей, являлись основанием для следующего этажа и служили двориком для тех, кто жил на этом ярусе. Некоторые из двориков были превращены в курятники, оттуда раздавалось заливистое 'кукареку' петухов и радостное квохтанье наседок.

Для удобства, между длинными и узкими деревянными балкончиками, увитыми виноградной лозой, были перекинуты приставные лестницы. Пустые окна зияли чернотой провалов. Кое-где можно было увидеть лепные карнизы и прочие украшения. Но, как часто бывает в жизни, стоило только нырнуть в арки, между домами, и глазам открывалась совсем другая картина, не похожая на показной лоск выбеленных фасадов.

Кэбмен наотрез отказался везти меня дальше. Он притормозил кэб и с виноватой миной произнёс:

- Простите, мистер, я бы рискнул туда въехать только на плечах королевской гвардии. Здесь очень опасное место.