Роджер Желязны - Имя мне — Легион

— Я говорю о других хозяевах. Они у тебя есть?

— Нет.

От другого человека я услышал:

— Он говорит ясно.

— Может быть, — заметил первый, и обратился ко мне. — Что ты будешь делать, если когда-нибудь встретишь меня и узнаешь?

— Отдам тебя в руки полиции.

— …И забудешь это?

— Если смогу, постараюсь причинить тебе побольше вреда. Может быть, даже убью тебя, если смогу сделать это со ссылкой на самозащиту или подстроить несчастный случай.

— Почему?

— Потому что ценю свое здоровье. Ты уже причинил мне однажды вред, значит, сможешь причинить и еще. Я не допущу этого — ты имеешь доступ к моему личному делу.

— Не думаю, чтобы я полез в него снова.

— Твои сомнения для меня ничего не значат.

— Итак, ты сегодня спас две жизни и все же хочешь отнять одну жизнь.

Я не ответил.

— Отвечай.

— Ты не задал вопроса.

— А может, у него привычка к наркотикам? — вмешался второй.

— Я не подумал об этом. Это так?

— Я не понял вопроса.

— Этот наркотик позволяет тебе сохранить ориентацию во всех трех сферах. Ты знаешь, кто ты, где ты и когда. Но это вещество подавляет твою волю, и поэтому тебе приходится отвечать на мои вопросы. Человек, имеющий большой опыт, иногда в состоянии сопротивляться действию «сыворотки правды», перефразируя задаваемые вопросы для себя и давая двусмысленный ответ. Ты так и делаешь?

— Ты плохо формулируешь вопрос, — заметил второй и обратился ко мне:

— Ты имеешь опыт приема наркотиков?

— Да.

— Каких?

— Аспирин, никотин, кофеин, алкоголь…

— А «сыворотка правды»? — спросил он. — Снадобье, вроде того, что заставляет тебя сейчас говорить? Пробовал его раньше?

— Да.

— Где?

— В Северо-Западном университете.

— Для чего?

— Я был добровольцем в серии экспериментов.

— Какую цель они ставили?

— Изучения эффективности снадобья.

— Барьер в сознании, — объяснил один другому. — Это может занять не один день. И я думаю, у него подготовка.

— Ты можешь сопротивляться «сыворотке правды»? — спросил другой.

— Я не понимаю.

— Ты можешь лгать нам сейчас?

— Нет.

— Опять ты не то спрашиваешь, — заметил первый. — Он не лжет. То, что он говорит, отчасти правда.

— Так мы добьемся от него ответа.

— Не уверен.

И они продолжали засыпать меня вопросами, но вскоре выдохлись.

— Он меня допек! — пожаловался тот, что пониже. — Так мы его и за неделю не расколем.

— А стоит ли?

— Нет. Все его ответы — на пленке. Теперь дело за компьютером.

Близилось утро, и я чувствовал себя превосходно. Чему немало способствовали вспышки холодного пламени в затылочной части мозга. Я подумал, что сумею разок-другой соврать, если поднапрягусь.

За иллюминаторами каюты серел рассвет. Должно быть, меня допрашивали часов шесть, не меньше. Я решил рискнуть.

— В этой каюте «жучки», — заметил я.

— Что? Что ты имеешь в виду?

— Службу безопасности корабля, — ответил я. — Полагаю, что за всеми техниками установлен надзор.

— Где устройство?

— Не знаю.

— Мы должны его найти, — сказал один.

— Что от этого толку, — прошептал другой и это обрадовало меня: он поверил — он говорил уже шепотом, зная, что шепот труднее записать. — Сюда давно бы нагрянули, если бы велось наблюдение.

— Может, они ждут, когда мы сами полезем им в лапы.

Первый, тем не менее, начал осматривать каюту, и я встал, не встречая возражений, протащился через каюту и рухнул на кровать.

Моя рука, словно бы случайно, скользнула под изголовье. Я коснулся оружия.

Я снял пистолет с предохранителя, выхватил его и нацелил оружие на гостей.

— Порядочек, кретины, — сказал я, — теперь вы ответите на мои вопросы.

Высокий потянулся к поясу, но я прострелил ему плечо.

— Следующий, — сказал я, меняя глушитель.

Второй поднял руки вверх и посмотрел на своего приятеля.

— Садитесь, — предложил я обоим.

Они сели.

Я придвинулся к раненому:

— Дай сюда руку.

Я осмотрел рану. Пуля прошла насквозь… Оружие, отобранное у налетчиков, я положил на шкаф. Потом сорвал с них повязки и изучил их лица. Незнакомые.

— Ладно… так зачем же вы здесь? И почему вы хотели узнать то, о чем спрашивали?

Они не ответили.

— У меня не так много времени, как было у вас, — заметил я. — Придется примотать вас покрепче. Думаю, не стоит валять с вами дурака после того, как вы вкатили мне наркотик.

Я достал из аптечки липкую ленту и связал их.

— Это место неплохо звукоизолировано, — объяснил я, положив свое оружие рядом, — и насчет прослушивания я соврал, так что можете покричать, если хочется. Тем не менее, вынужден вас предупредить: вы уже заработали, чтобы вам переломали все кости. Так кто вы такие? — повторил я.

— Я — механик челнока, — сказал коротышка, — а он — водитель.

Напарник посмотрел на него со злостью.

— Пойдет, — сказал я. — Мне хватит и этого, тем более, что я вас ни разу здесь не видел. Хорошенько обдумайте следующий мой вопрос: на кого вы на самом деле работаете?

Я спросил это, помня, что у меня было то преимущество, которого не было у них. Я работал над собой, поскольку от этого зависела вся моя деятельность независимого подрядчика. Мое имя действительно Альберт Швейтцер — по крайней мере, сейчас. Я всегда становлюсь той личностью, которой должен быть. Спроси они меня, кем я был раньше — тогда бы они могли получить совсем иной ответ. Все это зависит от подготовки и от того, на что настроен разум.

— Так кто дергает за веревочки? — настаивал я.

Ответа не было.

— Лады, — успокоил я. — Полагаю, я должен допрашивать вас по-другому.

Головы повернулись ко мне.

— Вы подвергли меня насилию, дабы получить несколько ответов, — продолжал я. — Ну, ладно. Думаю, я верну вам этот долг. Но я буду поосновательнее. Просто я стану пытать вас до тех пор, пока вы не заговорите.

— Не делайте этого, — посоветовал мне высокий. — Этим вы увеличите ваш индекс склонности к насилию.

— Поглядим, — усмехнулся я.

Как вы сумеете оставаться несуществующим, пока длится ваше существование? Я же нашел это очень легким. Ведь я был в проекте с самого начала и у меня был широкий выбор возможностей.

После того, как я порвал перфокарты со своими данными, я вернулся на работу как обычно. И занялся я тем, что начал искать точку ввода данных. Это было последним из того, что я сделал на работе.

Эта точка была на севере, в Туле, на метеорологической станции.

Здесь работал старикан, большой любитель рома. Я все еще помню тот день, когда мое судно «Протеус» бросило якорь в его бухте, и я зашел к нему и пожаловался на бурное море.