Наталья Ломаченкова - Феникс. Песнь Первая

Ветар устало опускает руку. На его лице блестят капельки пота.

Легко касаюсь его плеча, помогаю подняться на ноги. Исцеление всегда отнимает много сил, а уж на таком уровне, почти вырвать жертву из неумолимых когтей смерти…

— Вы полны неожиданностей, любезный Ветар, — иронично говорю я. — А может мне следует сказать: любезный Знахарь?

Принц приглушённо смеётся.

— Скажите, Альнаор, есть ли на этом свете вещь, которую можно бы было скрыть от вас? Наверно не стоит и пытаться.

— Не стоит, — податливо соглашаюсь я. — Пойдёмте, я отведу вас в вашу комнату. Надеюсь, это недалеко.

Семейство кузнеца с благоговением расступилось, пропуская нас. Судя по взглядам, направленным в сторону Ветара, его уже успели причислить к пантеону богов. Хозяйка ласточкой метнулась вниз, услужливо распахивая перед нами дверь. Принц с моей помощью добрался до кровати и тяжело опустился на идеально выглаженное покрывало. Его глаза тут же закрылись. Всё верно — ничто так не возвращает утраченные силы, как здоровый сон. Я улыбнулась и, тихо пропев короткую мелодию восстановления, вышла, притворив за собой дверь. Спи…

Я поднялась рано утром. Довольно потянулась, встряхнув трепещущие невидимостью крылья, и усмехнувшись самой себе проказливой улыбкой, распахнула резные створки окна. Чистый утренний воздух, ещё хранящий в себе бодрящий аромат свежести, хлынул в комнату, опьяняя и заставляя сердце биться быстрее в предчувствии чего-то волшебного. Приняв решение, скользнула за окно, с изящным сальто приземлилась на землю. Тихо взвизгнула, когда ноги коснулись мокрой от росинок травы. Ветер игриво мазнул меня по щеке, в его беззвучном пересвистывании я увидела солнечную улыбку и почти ребяческий призыв:

"За мной, Поющая!"

Раскинув руки, ринулась за ним в догонку, ощущая, как нетерпеливо разлетаются в разные стороны невидимые крылья за спиной. Жажда полёта охватила всё моё существо. Вверх, к небу, туда, где жизнь! Песня взлетает каскадами счастья, рассыпается в воздухе фейерверком блистающих искр, ловит и преображает каждый всполох солнца. Свет-счастье-мечта слились воедино в моём утреннем приветствии пробуждающемуся миру.

Ветер вывел меня за ворота, он повернул мой взор на восток, туда, гда восходило в свои владения великое светило. И мир ответил на мой привет, он закружил меня в неистовом вихре песни, овеял тончайшим ароматом леса, подарил лучистый перезвон речных струй. Я пела, растворяясь в окружающей гармонии, и непривычная радость и лёгкость царила вокруг.

А музыка неслась, а музыка звучала…

…Время неумолимо напоминает о том, что надо бы поспешить. Я и так задержалась. Извиняюще посылаю в небо смиренную мелодию. Мы ещё споём.

Скользящим шагом проношусь по наливающимся светом улицам, мимо домов, из которых, хохоча, выбегают дети и улыбающиеся взрослые, с облегчением и расслаблением позволяю этой ауре радости наполнить моё сознание. Глаза затуманиваются дымкой зрения, но тут же обретают обычный вид. Память принимает ещё одно сокровище. Я сохраню это мгновение навеки…

Замираю перед знакомыми дверьми, затаив дыхание, прислушиваюсь. Из дома доносится взрыв весёлого смеха и нетерпеливые голоса детей. Среди них незнакомый, тонкий, принадлежащий девочке. Последние сомнения покидают душу. Здесь — всё хорошо.

Приоткрываю дверь, почему-то в абсолютной уверенности, что она не заперта. Зачем отгораживаться от мира, если ты счастлив? Первыми бросаются в глаза улыбающиеся лица взрослых, в сердцах которых вновь воцарился покой; затем — смеющиеся дети, и особенно худенькая девочка, с большими выразительными глазами, и наконец взгляд замирает на фигуре Ветара, сидящего по правую руку хозяина дома.

Океан лучей в тёмных глазах, губы накрывает приветственная улыбка. Тенью проносится отголосок восхищения. Недоумённо хмурюсь — чем?

— И так явилась она, в ореоле солнечных искр, в мареве золотого пламени! — с полной серьёзностью продекламировал Ветар, вставая со своего почётного места и склоняя передо мной голову в приветствии. Скрыв довольную ухмылку, я уловила нотку прозвеневшего мальчишеского лукавства и грациозно отвесила поклон собравшимся.

— Мир и свет дому сему!

— Мы ждали вас, серра, — чуть укоризненно промолвил хозяин, доведя меня до надлежащего мне места за столом. — Вы исчезли, ничего нам не сказав. И если бы не господин Знахарь…

Чтобы мне стало стыдно? Не в этой жизни!

— Господин Знахарь видимо очень хорошо осведомлён о моих привычках, — с тонким сарказмом я кивнула улыбающемуся принцу. — Мне необыкновенно повезло путешествовать в его компании.

— Читать в душах друг у друга — великий дар, даже для жениха с невестой, — мягко сказала хозяйка, пододвигая мне очередное, восхитительно пахнущее блюдо.

Смысл её слов дошёл до меня только через несколько секунд, вызвав яростный и продолжительный кашель. Жена кузнеца встревоженно похлопала меня по спине. Я не обратила на это никакого внимания, устремив обжигающий взгляд на Ветара. Стоит отдать ему должное, несмотря на многообещающий перечень того, что я с ним сделаю, после того, как мы выберемся из этой деревни, принц не отвёл взгляда, продолжая доводить меня до белого каления.

— Что вам наплёл уважаемый господин Знахарь, пока я отсутствовала?! — прошипела я, изо всех сил пытаясь удержаться в рамках допустимой вежливости и не наговорить слов, которых благородной серре и знать не нельзя. Семейство кузнеца испуганно отшатнулось от злобной меня, но тут инициативу вовремя перехватил Ветар, с абсолютно невинной улыбочкой обращаясь к впавшим в ступор хозяевам.

— Вообще-то, это был мой сюрприз, поэтому можно понять её удивление…

Окружающие облегчённо закивали, я вторично подавилась чаем и сочла за лучшее сбежать из этого сумасшедшего дома куда подальше. Уже на улице, провожаемая весёлым смехом хозяйки и глубокомысленными словами кузнеца "милые бранятся, только тешатся", я с новой вспышкой ярости осознала, что это первый раз, когда я постыдно дезертировала с поля боя. И перед кем?! Перед каким-то наглым, донельзя самоуверенным и невероятно красивым типом! Ах, Альнаор, смертные плохо влияют на твой характер…

Злясь на саму себя, распахнула дверь в конюшню, встреченная приветственным ржанием Фламеля. Рыжий конь нетерпеливо переступал с ноги на ногу, когда я, посекундно чертыхаясь, прилаживала на него седло и уздечку. Надо отсюда убираться и поскорее!

Сзади послышалась лёгкая поступь шагов; я замерла, мышцы точно свело судорогой. В мозгу назойливой мыслью металась шестая заповедь — не убий! Узкая ладонь осторожно коснулась моего плеча. По телу пробежалась разряжающая волна, смывая раздражение. Знахарь, чтоб его!.. Спокойный, извиняющийся голос проговорил: