Алексей Чернов - Темный рыцарь Алкмаара

Или то был лик богини смерти Мортис?

Глава 4

В доме Вегиан не хотели поединка. Прежде всего, не хотел дуэли сам глава клана, могущественный и надменный маг, дед Лиин. Родственники Даргана, пусть и провинциалы, проживали на обширном оазисе невдалеке от Фундхеры и были не так ничтожны и слабы, как могло показаться кому-то в столице, — немало земель и тучных пастбищ принадлежало этому клану. Юный Дарган явился гостем в доме Вег, и древний обычай гостеприимства требовал защищать того, кому предоставили кров. С другой стороны, гибель или ранение Зитаара могли вызвать гнев его дома и — что еще страшнее — гнев самого Ашгана, могущественного короля-жреца. Пусть дом Вег не стремился породниться с Ашганом, но и открыто враждовать они пока не хотели.

Глава дома Вег стал просить у Зитаара не извинений, а всего лишь отказа от поединка, одного заклинания короля, которое расторгнет узы магии, успокоит ярость клинка. Старик Веган говорил убедительно и красиво, но у Зитаара голова пошла кругом, светлые как сталь глаза загорелись безумным гневом, и вместо слов примирения племянник короля выкрикнул слова проклятия, оскорбляя не только главу дома, но и его предков, и покинул дом Вег навсегда.

Оскорблять предков в Алкмааре не дозволялось никому, сам король-жрец в таком случае ничего поделать уже не мог, и только кровь могла смыть оскорбление и успокоить разгневанных духов.

Поединок был назначен. Даргану доносили, что Зитаар торжествует, уверенный в победе над молодым южанином. В день накануне поединка в доме Вег устроили торжественный обед. Рядом с главой дома сидели духи его деда и прадеда, а рядом с Дарганом — дух его отца. Но этот обед мало походил на обычные трапезы в обществе предков. Никто из живых ни о чем не спрашивал мертвых, не просил пророчеств, не пытались узнать будущее. Все молчали. Старый Веган не проронил ни слова. Молчал и Дарган.

Но вечером юноша заперся в своей комнате, снял с себя пояс из нефритовых пластин, вновь застегнул золотую пряжку и положил пояс-кольцо в центре комнаты, сюда же он бросил несколько песчинок из родового склепа, а после зажег курильницу с благовониями. Сиреневый душистый дым, свиваясь кольцами, медленно потек вдоль замкнутого круга. Дух отца тут же возник в центре нефритового пластинчатого кольца.

— Ты молчал во время обеда, что скажешь теперь, отец? Хватит ли магии в рукояти моего клинка, чтобы победить Зитаара? Ашган сказал, что мой талисман пуст, это лишь скорлупа, оболочка, безделка эльфов! — заговорил Дарган с неожиданной злобой.

— Лучше скажи: что ты чувствуешь сам, мой мальчик? — Синий абрис колебался, но призрак говорил не размыкая губ, Даргану казалось, что слова просто звучат у него в голове.

— «Свет души» питается моими эмоциями. Моим гневом и моей любовью, он жжет кожу, как раскаленный металл.

— Жжет кожу? Это хорошо. Как велики твой гнев и твоя любовь?

— Они безмерны! — с жаром воскликнул Дарган. — Они сильнее всего на свете, даже смерти!

— Что ж ты сомневаешься в себе, мой сын? Разве я не научил тебя всем приемам, которыми владел сам и которые разрабатывали и совершенствовали твой дед и прадеды? Разве ты не знаешь заклинаний, концентрирующих магию? Струись, как песок в пустыне, будь яростен, как буря в месяц перемены одежды, полагайся не на силу, но лишь на ловкость. И, главное, смири страх в своем сердце.

— Я буду бесстрашен, как демон ада, сто лет отстоявший в пламени Преисподней.

— Нет! — Дух отца дернулся, как от удара. — Не поминай сих чудовищ, мы в Алкмааре не поклоняемся ни Всевышнему, ни его ангелу Бетрезену, создавшему Невендаар. Наша сила в нашем прошлом — мы копим знания и богатства по песчинкам, но именно из песчинок складывается огромная пустыня. Будь силен знаниями своего рода, мой мальчик! Концентрируй магию, и тогда ты сможешь одолеть противника, который сильнее тебя стократ.

В день поединка, поднявшись еще до рассвета, Дарган вышел на галерею. Но как ни рано он поднялся, Лиин уже была здесь.

Он шагнул к ней, ничего не сказав. Невидимая сила толкнула их друг к другу. Пальцы сплелись, губы соединились. В тот же миг медальон вспыхнул и обжег кожу.

— Что это? — Лиин отшатнулась.

— Моя магия, — прошептал Дарган.

— Она сильнее магии Зитаара? — воскликнула девушка с надеждой.

— Сильнее всего на свете!

— Тогда ты должен победить! Пообещай, что ты победишь! — Девушка приникла к нему, мимолетно коснулась губ и отпрянула.

— Непременно! Но и ты обещай, что выйдешь за меня.

— Обещаю! — ответила она, ни единого мига не поколебавшись.

Место для поединка выбрали на берегу Альзона. Желающих посмотреть, как Зитаар уничтожит выскочку из Тагении набралось больше сотни. Даже старики явились поглядеть на бой.

Юноши из обоих домов утоптали песок и поставили пограничные камни, за которые поединщики не могли отступать. Река текла с востока на запад, и противники встали перпендикулярно берегу, чтобы солнце светило дуэлянтам одинаково ровно. Серебристые ивы шелестели, тревожно переговариваясь. Плескала рыба в реке. Рыбаки тянули сети, наполняя лодки живым серебром.

Секундантами Даргана выступали внуки Вегиана. Сам бы Дарган предпочел, чтобы в эту минуту рядом с ним был верный друг детства Моран — но Моран не приехал в Альзонию.

Был поединок.

Противники не спешили, двигались навстречу друг другу и отступали, два-три удара, легко отбитые — поначалу лишь проба сил. Проба противника. Они изучали друг друга.

Зитаар был прямолинеен, налегал на силу, на удары простые, но надежные.

Дарган двигался иначе — все его движения были мягки, округлы. Он всякий раз делал выбор в пользу точности, а не свирепости и мощи.

Так протекли четыре коротких схватки, пока Дарган, вместо того чтобы парировать удар, просто уклонился от просвистевшего у него над головой меча и сам нанес короткий удар сбоку — удар, разумеется, фальшивый, отвлекающий. Зитаар блокировал без труда, а после блока ринулся атаковать, не замечая, что Дарган при этом сместился, и удар уже достает лишь плечо противника, а не его голову или грудь. Даргану оставалось лишь слегка отклонить меч противника и тут же скользнуть вперед. Его клинок впился в грудь Зитаару. Тот закачался и рухнул на песок.

Он не умер — меч южанина рассек ключицу и ребра, но жизни не лишил. Дарган был ловок и силен, но меч его не столь яростно жаждал крови, как меч Зитаара, и юноша вернул назад в медальон силу своего удара, едва хрустнули кости под сталью клинка. В тот же миг придворный лекарь-маг кинулся к упавшему — лечить его рану и вливать силу в изувеченное тело.