Валерий Евтушенко - Юность атамана

— Нам нельзя поднимать шума. В лимане наверняка стоит турецкая эскадра и нам мимо нее нужно проскользнуть незаметно. Чтобы открыто ввязываться в серьезную драку у нас недостаточно сил. Думаю, надо небольшой группе скрытно подобраться к башне на правом берегу, ликвидировать охрану и опустить цепь.

— А саму башню взорвать к нечистой матери, — добавил Федор Богун, широкоплечий, коренастый запорожец, примерно одних с наказным гетманом лет, — за нами пойдет Бурляй, избавим его от лишних хлопот.

Войсковой есаул Иван Сулима, крещеный турок Сулейман, высказал сомнение в необходимости разрушения башни, опасаясь, что взрыв может привлечь внимание турецкой эскадры, но большинство поддержало Богуна.

— Если даже взрыв будет услышан, — заключил Хмель, — то все равно перекрыть нам выход в лиман турки не успеют. Зато башню быстро починить им не удастся, а, значит, устье Днепра на какое-то время останется свободным.

Тут же решили отобрать группу казаков, которой будет поручено это опасное задание. Добровольцами вызвались человек двадцать молодых запорожцев, в числе которых оказался и Серко. Группу возглавил Федор Богун. Погода благоприятствовала замыслу запорожцев, к вечеру небо затянуло темными тучами, ветер посвежел, на Днепре поднялось волнение. Казацкая флотилия остановилась в полутора верстах от башен, причалив к берегу. Отсюда даже сквозь струи начавшегося ливня, был виден неяркий свет факелов, освещавших башню изнутри.

— Ну, что, хлопцы, пожалуй, пора, — обратился Богун к своим людям, — пойдем по воде, чтобы не наткнуться ненароком на какой-нибудь басурманский разъезд.

Брести в темноте по грудь в холодной воде под проливным дождем не доставляло большого удовольствия, но все понимали, что Богун прав: на воде их заметить гораздо труднее, чем, если бы они передвигались по берегу. Но, видимо, если разъезды вокруг башни и патрулировали, то сейчас они укрылись от проливного дождя. Прошло минут двадцать и вот в свете одного из мощных разрядов молнии бредущие по горло в воде запорожцы увидели, что до башни осталось всего метров сто — сто пятьдесят.

Богун остановился и, собрав вокруг себя казаков, сказал шепотом:

— Серко, Морозенко, Ярош, Водважко, Верныдуб проникают внутрь через отверстие для цепи. Оно должно быть довольно широким, чтобы туда мог пролезть человек. Оказавшись внутри, прежде всего, открываете нам входную дверь. Затем опускаете цепь. Ни на что другое не отвлекайтесь, остальной охраной мы займемся сами.

Расстояние между берегами в этом месте составляло не менее трехсот метров, поэтому обе башни вдавались в реку метров на тридцать, а с берегов к ним вели каменные отмостки. Действительно, иного пути проникнуть внутрь башни, как через клюз для цепи, не было. Оставив лишнюю одежду и сапоги своим товарищам, пять смельчаков только с одними саблями вплавь подобрались к клюзу. Молнии сверкали беспрестанно, на реке поднялось волнение, разыгрался настоящий шторм, поэтому можно было не опасаться, что их заметят или услышат из башни, а тем более с противоположного берега.

К счастью, отверстие для цепи было достаточно большим и широким, так что даже великану Верныдубу не составило труда в него пролезть. Забравшись в камеру, где был установлен огромный ворот, на который наматывалась цепь, казаки поняли, что весь их план находится под угрозой: из этого помещения внутрь башни вела дубовая дверь, обитая железными полосами. Богатырь Верныдуб попробовал было надавить плечом, но дверь даже не шелохнулась, видимо, изнутри она была закрыта на засов. Он попробовал еще раз, жилы на шее гиганта вздулись, могучие бицепсы напряглись на руках, толщиной с ногу взрослого человека, но безрезультатно.

Казаки обескуражено молчали, не зная, что делать. Серко представил себе, как напрасно их товарищи на той стороне башне, вжавшись в стену, ждут, когда откроется ее дверь; представил, как сейчас гетман напряженно следит, вглядываясь в ночную темень, нет ли заветного сигнала о том, что путь свободен, и отчаяние охватило юношу.

Но внезапно он вспомнил все, чему учил его Киритин, вспомнил и последнее напутствие своего необычного друга. «Медитация и транс-основа магического действия», всплыли в памяти слова Киритина. Иван очистил свой разум от всех посторонних мыслей и сосредоточился на закрытой двери. Войдя в состояние полной отрешенности, он вдруг явственно ощутил прохладу железного бруса, закрывавшего дверь с той стороны, и огромным напряжением воли попробовал сдвинуть его с места. Внезапно он понял, что брус поддался и выскользнул из железной скобы.

— А, ну попробуй еще раз, — тихо сказал Иван Верныдубу, чувствуя огромный упадок сил и прислоняясь к стене.

— Да, что толку, она закрыта изнутри, — мрачно отозвался великан, но все же, скорее из отчаяния, чем надеясь на успех, двинул плечом дверь, которая внезапно открылась и он едва по инерции не свалился на пол. Дремавший у противоположного входа, прислонившись к стене, часовой едва успел открыть глаза, как Верныдуб обрушил пудовый кулак на его голову, погрузив бедолагу в небытие. Морозенко, Ярош и Водважко тем временем уже сдвигали засов с двери, в которую тут же ворвался Федор Богун с остальными. «Опускайте цепь», — крикнул тот, устремляясь наверх, где уже закипел быстротечный бой.

Для того, чтобы вырезать человек двадцать находившихся в башне и не ожидавших нападения турок, потребовалось всего несколько минут. Пока Верныдуб крутил ворот, опуская цепь поглубже в реку, Богун с верхнего этажа башни уже подавал факелом сигнал наказному гетману, что путь свободен. Сидевшие в полной готовности в чайках казаки взялись за весла и спустя каких — нибудь полчаса казацкая флотилия оказалась в широком гирле Днепровского лимана, взяв курс к Очакову. За их спинами догорали развалины взорванной турецкой башни, раздавались отчаянные крики турок и ружейная стрельба с противоположного берега.

К утру распогодилось, ветер разогнал тучи, дожль прекратился. Распустив белоснежные паруса, казацкие чайки летели по волнам Днепровского лимана подобно своим легкокрылым тезкам, а, пройдя Очаков, повернули налево, взяв курс на далекий мыс Тархенкут, западную оконечность Крымского полуострова.

Глава седьмая. Крушение

Группа Богуна оказалась в одной чайке, которую им оставил спешивший поскорее выйти в гирло лимана наказной гетман. Там же имелись ружья, несколько бочонков с порохом, запас пуль, провиант и другие припасы, необходимые в походе. Богун посчитал, что двух бочонков для подрыва башни будет достаточно, но пока подыскивал место, куда заложить порох, флотилия уже ушла далеко вперед и ее пришлось догонять. Полюбовавшись на дело рук своих, когда прогремел взрыв и стены башни рухнули в днепровские волны, казаки налегли на весла.