Павел Шмидт - Мелкинд Виллейн (Золотой Талисман) (СИ)

- Хозяин! Есть кто?

Клацнул засов, дверь слабо скрипнула петлями. В проёме сонный старик со вчерашним лицом, пробурчал:

- Кого волки несут?!

Старик шагнул за порог, я не кажусь опасным, оправил простую рубаху до колен.

- Дед, про тролля слышали? - спросил подъехавший Хольстер, слезая с лошади.

- Слыхом не слыхали, - буркнул староста. Не стесняясь, прочистил нос, привычно обтёр пальцы о ткань возле бедра. - И век бы не слыхали, всю скотину перетаскал, зараза, на луг не пустишь! - добавил крестьянин. Взмолился вдруг, заметив знатную секиру Роуди: - Сделайте что-нибудь, избавьте от напасти, я же вижу - не из простых!

- Что-нибудь да сделаем, - осклабился Роуди. В окне на миг показалось девичье личико, старик бросил беспокойный взгляд.

- Не видели, - уточнил я, - но уверены что тролль?

- Кому ещё быть? Вокруг, что ни лес, то болото, за холмами и вовсе топь. Лучше соседа спросите, его корову первой съели, - попытался отделаться дед. - Эй, Берам! Тут к тебе, людям про тролля узнать надобно!

Хольстер c Роуди направились к соседнему дому.

- Почему не пожаловались лорду? - тихо спросил я.

- А нет его, зарубили лет тридцать как. Видали развалины? - ответил старик. - Ещё при прежнем старосте, занялся колдовством, полезла нечисть - и это у столицы под боком! Однажды явился странствующий рыцарь, и, фьюить, - крестьянин сделал жест ребром ладони по горлу. - Замок сгорел свечкой, деревня досталась королевской казне. Так и живем, случись что, идти не к кому. Только налоги дерут!

- Не горюй, коли правда в лесу тролль, завтра сам принц с ним покончит, - обнадежил я, направляясь вслед спутникам. Смутное беспокойство оформилось в мысль: старик не последний человек в деревне, похож на старосту, в курсе всех дел, и удивлён нам. Тогда, кто принес весть о тролле?

Берама дома не оказалось, отворила встревоженная жена: муж-бортник два дня тому ушел на заимку, что у края леса. Там корову и держали, на сочной-то траве. Чего зря в деревню гонять, выпустил поутру, вечером запри в сарай. За лень поплатились, коровы след простыл, но появились кое-чьи другие следы. Берам поднял деревню криком о тролле, но теперь снова в лес - семью кормить надо, пчёлы лопаются от мёда.

Деревня позади, едем неспешно. Мимо плывёт погост, могилы странно осели, почти провалились, неухоженные. Показались скудные огороды, давно поросли бурьяном, следом море полевых цветов: мелкие фиолетовые и белые, крупнее розовые и желтые, гроздьями облепили стебли. Тощие пчёлы зависают на миг, летят, экономя движения, к соседнему. Те, что с раздутым брюшком, гудят тоном ниже, возвращаются к лесу.

Как ни прячься гном по глаза в рыжей бородище, видно - доволен. На губах ухмылка, пальцы отбивают бодрую дробь по обуху секиры. Внучка старосты, девчонка с озорными глазами, сторговала Роуди жареных куриц и жбан пива, гном забыл обо всем в предвкушении трапезы. Хольстер едет задумчиво, взгляд прилип к земле в поисках следов. Четверть часа и вдалеке стеной лес, густой подлесок как авангард древесного войска. То и дело лошади ступают мимо тропы, брезгливо взбрыкивают, пробив копытом гнилой ствол. Небо льёт жемчужным светом в проплешины частых вырубок. Вдруг, лошади зафыркали. Тропинка обрывается у поляны, на ней сарай из жердей, дверь выдрана наружу. Бухнул сапогами Роуди, но дальше скользит неслышно боевым шагом, рука на рукояти секиры. Сухая грязь у входа хранит устрашающий след босой ноги, моих две ступни влезет. Хольстер уже там, припал на колено, приник к отпечатку, пальцы щупают углубления, растёрли комок земли.

- Не могу понять, здоровенный тролль или даже великан. Если великан, почему босой? Если тролль, не видал таких, вот ведь вымахал! - сказал Хольстер задумчиво. Поднялся, отряхивая ладони, повернулся на возглас. - Что-то нашёл?

Гном выскочил из сарайки, глаза выпучены, дышит через рукав.

- Там! Висит! Ну и вонь, - прогундосил он.

- Говори толком, что висит? - спросил я. Роуди махнул рукой, с силой сплюнул. Кончик тягучей от жажды слюны застрял в бороде. Ругнулся, следом звонко хлопнула из жбана пробка.

Я вошёл в сарайку, вдохнув прозапас. На потолочную балку закинута веревка, верхний конец перехлестнут несколько раз, на втором конце висит тело, медленно поворачивается, показался раздутый живот. Болотные мухи остервенело жужжат, облепили лицо так, что не узнать под сплошной чёрной с зеленью массой. На утоптанном в камень земляном полу следы каблуков и узкие порезы, как от ножа.

- Нашлась пропажа, - сообщил я выходя. - Интересно, на что они рассчитывали, что тролль и труп сожрёт?

- Кто они, кого сожрёт? - спросил Хольстер, заглядывает в сарай сам.

- Бортник нашёлся. Повесился, - ответил я, не вдаваясь в детали. - Коней придётся оставить здесь, в чащу не пройдут. Но поодаль, нервничают от вони.

- И что, не похороним? - возмутился Хольстер. - Как можно!

- У нас дело, или хочешь вернуться, спешишь обрадовать вдову? - рявкнул я раздражённо.

За домом полые колоды для пчёл, выстроились в ряд вдоль деревьев, языки янтарного мёда водопадиками из вертикальных щелей. Роуди уже там, сорвал по дороге широкий лист и ловит липкую сладость. Пчёлы гудят протестующе, собирают ударный отряд.

- Ты как пожар. Бери поклажу! - поторопил я нервно.

- Чего добру пропадать, - степенно возразил Роуди.

Заимка позади, чаща обступает со всех сторон. Высокие кроны душат свет, понизу затянуло папоротником, полно сломанных деревьев, иные стволы косо лежат на соседях и ссадят опрометчивого всадника. Старые брёвна прячутся под тёмно-зелёной шубой, на одном мох мощно содран до трухлявой поддёвы. Впереди Хольстер мягко ступает по следу, куртка цвета свежей листвы теряется в трёх шагах. Следом ломит Роуди, навьючен припасами как конь, тяжёлые башмаки бухают так, что птичьи яйца из гнёзд сыпятся.

- Тс-с! Тише ты! - шикнул Хольстер, оглянувшись. - Прёшь как лось! Смотри, охотничек пожалует.

След ведёт в старую балку, бывший овраг давно заплыл, порос густым кустарником. Хольстер вдруг поднял руку, мы послушно замерли, главное, не всполошить, заметить тролля издали. Наш провожатый махнул в обход. Я плетусь последним, полы плаща путаются в ногах, ветки тянутся хватить узловатыми пальцами.

- Всё, пришли. Точно говорю, тролль в овраге обосновался, - прошептал Хольстер, останавливаясь, - на разведку кто пойдёт?

- Там кусты, вам здоровякам не продраться, мне сподручнее, - ответил я. - Вы бы отошли, лагерь разбили, найду вас потом.

Я сунул постылый плащ Хольстеру, ужом скользнул в заросли поверху бывшего оврага, последнюю дюжину шагов ползком на брюхе. Осторожно раздвинул ветви. Дальний склон нависает невысоким обрывом, на самом краю дуб, могучие корни пронзают толщу земли насквозь, хоботами тянутся к обширной заводи на дне. Я присмотрелся, меж корней бьёт источник, дальше ручей, весело журчит вдоль и на выход из оврага. Возле потока сидит, скрестив ноги, мосластый тролль, голые ступни баламутят студёную воду, мелкие рыбки в ужасе прыгают на берег, лишь бы прочь из грязных струй. В руке тролля здоровая берцовая кость с тёмными нитками жил на верхушке, стучит вторым обломанным торцом о камень. Сложил губы трубочкой, с хлюпом тянет сладкий мозг. Глянул с интересом внутрь, постучал ещё, последние крошки раскрасили камень алым и серым. Недовольный рык так и рвётся из глотки, кость полетела в кучу обглоданных. Тролль неожиданно ловко для столь длинного тела поднялся, кисти рук пониже колен, подхватил сучковатую дубину из цельного ствола. Опасный противник! Принцу придётся попотеть, даже с амулетом Пут, никто не скажет, что победа далась легко. Я проводил щетинистую спину пристальным взглядом, тролль вздрогнул, заозирался. Я отшатнулся, ветки сомкнулись перед глазами, но успел заметить: на груди тролля зеленоватая искорка, какой-то камень, кулон! Странно. Нет, не может быть. Я махнул рукой, главное, тролль чувствительный и амулет Пут подействует, гм, хорошо.