Анатолий Бочаров - Рыцарь из Дома Драконов

— Нет, герцог приезжал вскоре после полуночи, сразу лег спать, а на рассвете отправился обратно во дворец, — сказал мажордом. — Я не хочу показаться читающим вам нотации, молодой господин, однако однажды и вам придется вести подобную жизнь.

— Я никогда не буду вести такую жизнь, как мой отец, — ответил Артур рассеянно, расчесывая попутно коню, жеребцу дарнейской породы по кличке Вихрь, роскошную белую гриву. — В этом я вам могу хоть на Писании поклясться… Вы меня простите, мастер Мердок, но батюшка придает государственным заботам слишком много внимания. Наша страна не рассыплется на куски, если один из лордов станет чуть меньше думать о ее благе. Когда я стану герцогом… надеюсь, это не скоро еще случится… так вот, когда я стану герцогом, я и не подумаю быть таким, как отец.

— Вы очень молоды, Артур, — сказал мажордом очень серьезно, — и даже не представляете, что тот долг, который мы на себе носим, зачастую не нами самими на себя взвален.

Юноша посмотрел на него в упор.

— Может быть, — сказал он. — Но я постараюсь бегать от чужих долгов так долго, как только смогу.

Мердок лишь покачал головой и ничего не ответил ему. Видно было, впрочем, что он недоволен. Откуда-то высунулись пара грумов, вознамерившихся отвести Вихря на конюшню. Как будто не привыкли, что Артур всегда делал это в одиночку, не прибегая ни к чьим услугам.

— Я сам, — в который раз сказал им юноша, беря дарнейца за поводья. Тот на мгновение уткнулся носом ему в плечо.

На конюшне, как всегда, было тепло и сухо, по стенам бодро трещали факелы. Айтверн завел жеребца в стойло, снял с него сбрую. Лошади любили его, сколько он себя помнил. Первый раз юноша залез в седло, едва научившись ходить. Слуги смеялись, что он больше похож на кирлейского степняка, из тех, что всю жизнь проводят на коне, а вовсе не на иберленского дворянина. Может быть, все дело было в его родословной. В преданиях говорилось, что эльфы ладили с животными так хорошо, что ездили обычно на неоседланных конях. Те же самые предания уверяли, что в жилах герцогов Запада течет ручеек эльфийской крови. Это подтверждали и семейные хроники, выводившие их род от некоего эльфийского чародея, сочетавшегося браком со смертной женщиной. Сам же древний чародей, говорилось в тех хрониках, происходил от последних на свете драконов, что отказались от облика крылатых созданий, чтобы жить среди вошедшего тогда в силу эльфийского народа. Так, от драконов к эльфам и от эльфов к людям и прослеживалось происхождение их семьи. Именно потому фамильным гербом дома Айтвернов и поныне служил огнедыщащий дракон. Сам Артур не знал, правда это или нет. Такова была легенда, слышанная им в детстве, и не более того. Эльфов на земле уже тысячу лет никто не видел, а драконы перевелись еще раньше.

Юноша с удовлетворением проследил, как Вихрь пьет прохладную чистую воду, а затем принялся его чистить. Он никогда не чурался этой обязанности, несмотря на то, что во всем прочем бывал чистоплотен вплоть до болезненной брезгливости. Просто никогда не думал, что животные могут быть в действительности грязными. И что такой грязи нужно бояться. Единственная грязь, которой стоит опасаться, это пятна на чести, но никак не пятна на одежде. Впрочем Артуру, по его собственному глубокому убеждению, никак и ни при каких обстоятельствах не грозило запятнать свою честь. Потомок многих поколений верно служивших королю и отечеству рыцарей, сам уже два года как удостоенный титула "сэр" и полагающихся по такому случаю серебряных шпор, Артур Айтверн твердо знал, что ни при каких обстоятельствах не уронит своего доброго имени. Собственное будущее виделось ему в исключительно радужных тонах. Отец еще далек от старости, более того, пребывает в самом расцвете сил, а значит, минует немало лет, прежде чем Артуру придется занять его место, унаследовав герцогский титул и все прилагающиеся к нему замки, леса, поля, деревни, реки, крестьян, солдат и вассалов. А до тех пор можно смело радоваться жизни. Пока что молодой Айтверн, пройдя службу у одного из могущественнейших иберленских вельмож, отточившую его воинское искусство, предавался размеренной столичной жизни, но знал, что долго она не продлится — просто потому, что нельзя же все время сидеть на одном месте, даже если место это — лучший город в мире. Скоро обязательно грянет война, на границах давно уже неспокойно. Он думал еще какое-то время посидеть дома, может быть полгода или год, чтоб этой войны дождаться. Соседи уже давно ходили набегами на окраинные земли, и скоро, видимо, дойдет до больших сражений. Там-то он, несомненно, и сможет проявить себя в деле. Артур часто с удовольствием думал о такой перспективе, но пока до большой войны дело не доходило, а сидеть в какой-нибудь крепости в ожидании стычки, которая невесть когда еще случится, ему не хотелось. Он на эти стычки насмотрелся, еще когда ходил в оруженосцах у герцога Тарвела. Будет подходящий повод — тогда и проверим свой меч в деле.

Закончив с делами и напоследок вновь расчесав дарнейцу гриву, Айтверн поднялся в дом. Там уже вовсю кипела дневная суматоха, туда и сюда сновали направлявшиеся по делам слуги, и лавирование в их потоке требовало определенной сноровки. Все равно, что пытаться на придворном балу никакой леди на юбки не наступить. Прошмыгнув в свои покои, Артур наскоро обмылся в большой деревянной бадье и натянул свежую одежду. Алый с золотым шитьем камзол пах почему-то полевыми цветами — или ему так просто показалась с бессонницы? Спать не хотелось хоть убей, хотелось плясать и веселиться, отсюда и до самого Судного дня.

Айтверн заглянул в свою опочивальню. Постель, на которой он в последний раз лежал две ночи назад, все еще была скомкана и смята, одеяло валялось на полу. Ничего удивительного, он упорно запрещал слугам прибираться у себя в комнатах, хотя те и порывались. Рыцарь вполне может содержать свое ложе в чистоте и сам, на худой конец он может доверить это оруженосцу, но сваливать такие дела на слуг — признак слабости и изнеженности. В поход горничных с собой не возьмешь.

Артур прикинул, не застелить ли ему кровать, но счел, что на подвиги такого рода сегодня он не готов. Вместо этого юноша поднял с подушки старинный роман в тяжелой обложке, до сих пор им не дочитанный, рассеянно перелистнул пару-тройку страниц, почти не задерживаясь на строчках взглядом, и положив книгу на место, рванул обратно в коридор. На выходе он едва не столкнулся с пожилой служанкой, спешащей куда-то с подносом посуды в руках, поспешно извинился перед ней и припустил дальше.

Он спешил, чтоб навестить Айну, свою шестнадцатилетнюю сестру.

Когда Айтверн оказался в восточном крыле, его бег чуть замедлился, а на подходе к учебной комнате и вовсе перешел на шаг. Массивная дубовая дверь была распахнута, из комнаты доносились голоса. Артур с ногами забрался на широкий, озаряемый солнцем подоконник и принялся слушать.