Илья Гутман - Луна над Бездной

В это время никто не ожидал удара от меня, одетого в гражданское. Пока неприятели сражались с храмовниками и магам, я как можно более незаметно подполз к одному из трупов воителей Хейбара и вытащил из ладони трофейный ятаган. Затем пантерой я подкрался к одному из неприятелей со спины и со всей силы проткнул его. Враги обратили на меня внимание, но я снёс одному из них голову. Я вступил в бой. Пускай я не имел на тот момент особого боевого опыта, в сражениях с профессиональными солдатами, а не в разбойном нападении на мирных граждан, бойцовские качества были свойственны мне от рождения в связи с тем, что я веду происхождение не от простых людей. Рамир, отучившийся два года на храмового рыцаря, был куда сильнее и ловчее обычного человека, но до уровня учителя он не дотягивал. С восемью оставшимися воинами Хейбара мы справились довольно легко.

— Жрецы Ваагна… Они мертвы…, - произнёс Дазхар, достав из-за пазухи робы золотистый портсигар. Он успокаивался после азарта битвы, — кто-то за это заплатит! Я с удовольствием прикончу их всех, искра Ваагна!

— Уже заплатили. Наш враг разбит, — ответил командор. — Не без помощи Сардэка и Рамира.

— Всегда рад помочь, командор, — поклонился я.

Открыв золотистую коробочку, Дазхар вытащил зубами сигару, поднял вверх указательный палец и породил силой воли на его кончике длительную искру. Прикурив от магического заряда, Дазхар с удовольствием ветерана войны, убившего опасных врагов, затянулся дымом с ароматом мёда и специй.

Дазхар пил, курил, предавался чревоугодию и менял женщин как перчатки, несмотря на обет безбрачия. Всё просто: согласно заповедям Ваагна, безбрачие подразумевает отказ от брака, а не секса. Жрец громовержца не должен заводить постоянных отношений, таким образом рискуя попасть под влияние своей жены. Непостоянные отношения никак не мешали карьере служителя Ваагна. Что до пьянства, чревоугодия и собственно, внебрачного секса, считавшихся грехами у монахов Искупителя, то жрецами Ваагна они воспринимались как вещи допустимые, почти что добродетелями, потому как этим порокам предавался и сам Ваагн, бог-воин, бог-гедонист.

— Всё жречество, кроме Дазхара убито, — продолжил Танкар. — Храм, главное здание города, сильно повреждён Это значит, что мы уже потеряли город. Сражаться за него не имеет смысла. К тому же вместе с людьми Хейбара нас атакуют и иные служители этого бога, эшхарготы, то есть Эйш Харгот, что в переводе с харгия означает «человек запредельных глубин» или «человек Бездны». Слово «харга» означает «глубина», «харгот» — глубины, а харгий — бездонный или глубоководный.

— Что ты предлагаешь, служитель Абсолюта? — спросил жрец.

— Надо отступать из города.

— Куда?

— На север, к дарвудском порту!

— Пошли, — кивнул Дазхар.

— Для начала надо осмотреть поле боя с самой высокой точки города, — произнёс Танкар.

При этих словах храмовник подошёл к одной из мраморных колонн, расположенных по бокам храма. Колонна, будучи выполненной из мрамора, не пострадала от огня. Танкар провернул её основание. Внутри оказалась винтовая лестница, по которой он и двинулся вверх. Мы с Рамиром и магом пошли за ним. За несколько минут эта лестница вывела их на самую вершину того, что осталось от золотого купола храма бога-громовержца.

Я оглядел с высоты крыши храма город Дарвуд: с восточного моря продолжали идти солдаты, поклоняющиеся Хейбару.

— Плохо дело, — произнёс Танкар. — Учитывая количество врагов на окраинах Дарвуда, они берут город в блокаду.

— Выходит, мы теперь заперты в городе, как мыши в мышеловке?! — дрожащим голосом прокричал Рамир.

— Нет, юный храмовник, — ответил Дазхар. — Из Дарвуда существует ещё один выход, тайный. И он — здесь, во дворце, предназначенный для спасения жрецов.

— Но большинство жрецов воспользоваться им не успели, — пожал плечами я. — Веди, командор.

— Вижу, ты уже вооружился ятаганом, лейтенант, — произнёс Танкар поднимая мушкет с тела поверженного неприятеля и протягивая его мне. — Но тебе потребуется и огнестрельное оружие. Мёртвому этот мушкет всё равно не потребуется, а вот тебе не помешает.

Рамир также экипировал вражеский мушкет. Мы все после этого спустились на первый этаж.

— У меня как у главного жреца есть карта, — сообщил Дазхар, вытащив из карманов бумагу. После этого он подошёл к ещё одной мраморной колонне и провернул её у основания. В ней оказалась ещё одна винтовая лестница, на этот раз ведущая вниз.

— Идём за мной если хотите жить, искра Ваагна! — приказал верховный жрец.

Мы последовали вниз за Танкаром. Внизу, как и ожидалось, было темно, но в коридоре висели негорящие факелы. Дазхар, призвав небесный огонь Ваагна, зажёг их. Я поначалу подумал прибегнуть к лунной магии, чтобы создать освящение, но потом благоразумно отказался: незачем просто так открывать храмовникам и жрецу светлых сил один из своих козырей.

Карта, которую достал верховный жрец, как оказалось, в подробностях изображала подземелья Дарвуда.

— Где мы?! — спросил я.

— В канализации, — пожал плечами Танкар, а я при этих словах наморщился. — А ты чего так смотришь, лейтенант? Хочешь жить, и не такие места пройдёшь. Вперёд, по карте.

— Что-то уж больно дороги канализации похожи на улицы погребённого веками города, — изумился я.

— И тем не менее, это канализация, — невозмутимо ответил храмовник. — Хотя я не исключаю возможности, что она заливает руины какой-то древней цивилизации.

Несколько часов мы шли по канализации, напоминающей развалины древности. Время от времени нам попадались на пути враждебные существа — в основном, гигантские кузнечики, тараканы и богомолы, но мы их доблестно убивали: храмовники зарубали их мечами, я отстреливал из мушкетов, а Дазхар убивал грозовой магией.

Через несколько часов, согласно карте, мы подобрались к выходу из канализации, но в самом центре выхода перед нами предстала четверорукая статуя.

— Похоже, она построена каким-то древним народом, — задумчиво произнёс я. — Так что моя гипотеза о погибшей цивилизации, скорее всего, верна.

Я осмотрел статую: высокая, чуть выше среднего человека, скорее всего, запечатлела женскую фигуру с головой, по форме напоминающей яйцо и выпирающей вперёд челюстью. Я глянул в огромные, как картофелины, и круглые как блюдца глаза статуи — и внезапно те, столкнувшись с моим взглядом, засеребрились. Статуя завибрировала, и с неё посыпался щебень.

— Что такое происходит?! — удивился я. Статуя начала двигать пальцами рук, потом — руками, затем — ногами, шеей и головой.