Е. Кочешкова - Зумана

Глядя в холодное осеннее небо, Элея помянула мать в своей утренней молитве и, возвращаясь из прошлого в настоящее, подумала, что на сей раз ее желание не будет сюрпризом для богов, ибо она твердила его каждый день.

Традиция требовала от принцессы активного участия в собственном чествовании по случаю праздника, но мысль об этом повергала Элею в ужас. Меньше всего ей хотелось слушать хвалебные речи и с утра до вечера держать лицо растянутым в улыбке.

«Скажусь больной, — думала она, провожая глазами очередной каскад листьев, сорванных ветром. — Оно, конечно, недостойно наследницы… и подарит членам Совета очередной повод усомниться в моих правах на трон. Ну, да и пускай. Не желаю я этих празднеств, — Элея прислонилась щекой к оконной решетке, стекло приятно холодило кожу, прогоняя остатки сна. — Подумать только, через несколько дней мне исполнится двадцать…Так много…»

В двадцать лет королева Таэна уже учила свою маленькую дочь, как вести себя за столом и что говорить при встрече с высокородными гостями.

— Здравствуй, Ваэлья, — король раскурил трубку и указал на кресло подле себя. Гостью он пригласил в свой кабинет, и это означало серьезный разговор. — Присаживайся. Чаю изволишь?

При взгляде на ведунью так и казалось, что она идет по узкому мосту над пропастью. Наставница была бледна и серьезна до такой степени, точно от этой встречи зависела вся дальнейшая судьба Белых Островов. Элея, стоявшая чуть в сторонке, только моргала от удивления — раньше Ваэлья не испытывала ни малейшего волнения при общении с королем.

На сей же раз она церемонно поклонилась и, молча отказавшись от угощения, села, куда было велено. Прямая, как гувернантка за шитьем, в лице — ни намека на обычную улыбку.

Давиан некоторое время рассматривал гостью пристально, потом хмыкнул в усы и изрек:

— Что-то наводит меня на мысль, госпожа ведунья, ты прекрасно знаешь, о чем пойдет наш разговор, — Ваэлья не отвела глаз, лишь вздохнула и чуть опустила ресницы, подтверждая правоту короля. — Ну и что же ты имеешь сказать нам? — отец приподнял бровь, выжидательно уставясь на собеседницу.

Он делал вид, будто совершенно спокоен, но Элея знала наверняка — любопытство и волнение распирают короля. Ваэлья же словно была напугана… Воздух между этими двумя напряженно сгустился. Сама принцесса точно и не присутствовала в кабинете отца — так… маячила где-то бледной тенью.

— Мне был сон… — первые слова со стороны ее наставницы, до того не проронившей даже приветствия, прозвучали неожиданно спокойно и как-то… обреченно. — Давно. Еще когда Элея носила девичьи платья. Я видела ее королевой и рядом с ней двух мужчин. Один был коронован и сидел на белом жеребце, второй — сиял как небесный посланник, но одежду его покрывали не Жемчужины Мудрости, а золотые бубенцы. Полагаю, нет нужды говорить, кем каждый оказался в реальности… То был лишь первый сон из череды многих. Сияющий мужчина являлся мне неоднократно. И я была убеждена, что однажды встречу его наяву. Так оно и вышло. Последний сон о нем я увидела незадолго до известия о беде, постигшей Патрика. Во сне рядом с ним вновь была Элея, а сам он стоял на распутье с завязанными глазами и оковами на руках и ногах. Этот сон имел два конца. В первом ваша дочь набросила на голову человека с бубенцами белый саван и ушла по одной из двух дорог навстречу солнцу. Во втором она разомкнула оковы и сняла повязку с его глаз. И тогда для них остался только второй путь — в самое сердце грозовой бури…

Тишина повисла в кабинете на несколько долгих минут. Король сидел, буравя взглядом пустоту перед собой. Элея считала удары сердца. Ваэлья прикрыла глаза и казалась каменным изваянием.

— Выходит, я был прав… Ты с самого начала знала, что этого парня можно вернуть, — проронил, наконец, король. И принцесса увидела, как ее наставница медленно кивнула.

Еще несколько минут тишина полнила кабинет. Элее казалось, она сейчас растает, растворится в ледяном безмолвии. Осознание, что все это время ведунья и в самом деле знала, где искать спасения для шута, но почему-то молчала, повергло принцессу в настоящее оцепенение. Потрясение было сродни тому удару по голове, который Элее пришлось пережить однажды, упав с ветки дерева.

Она медленно села на скамью для служанок…

— Да… я не имела права решить за нее, — печально сказала Ваэлья королю. А затем перевела взгляд на Элею: — Это только твой выбор, дитя. Только твой. И ты сделала его, когда рассказала отцу об истинной сущности Патрика. Ты выбрала свою дорогу… Не смотри на меня так, прошу тебя. Если бы ты знала, какую боль испытывала я, храня молчание… Хвала богам, ты не в силах этого даже представить. Все то время, что ты мучилась выбором между его жизнью и смертью, я переживала гораздо худшее. Ибо ты не могла собраться с духом позвать прощальников за почти мертвым человеком. Я же своим молчанием лишала его совершенно реального шанса выжить. Хотя прекрасно знала, как можно спасти этого сияющего мага…

Элея молчала. Она не находила слов, чтобы выразить все, что творилось в душе.

— Охо-хо… — только и сказал отец, крепко зажмурив и вновь открыв глаза. — Чего же нам теперь ждать, Ваэлья?

— Вышло время ожидания, Ваше Величество — с неожиданной решимостью ответила ведунья. — Теперь — черед принимать решения.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я спросил, — король устремил сердитый взгляд на гостью. — Как ты истолковала этот сон? Что будет с моей дочерью?! — голос отца был подобен громовым раскатам, но Элея слышала его будто сквозь ватную подушку.

— Я ведь не гадалка, Ваше Величество, — ответила Ваэлья. — Я не знаю. Мне лишь показали, что судьба ее не будет легкой, если Патрик останется в живых.

— И это все?! Ты ничего больше не можешь сказать? Нелегкая судьба? Да у кого из нас она легкая?! — король в гневе схватил каминные щипцы и принялся яростно ворошить все угли, чтобы достать один единственный для своей прогоревшей трубки.

Ваэлья пожала плечами и, посмотрев на блуждающую в прострации Элею, вдруг сказала то, чего, судя по всему, изначально говорить не собиралась:

— В том сне… когда она уходила одна и к свету, в волосах ее сверкала корона. Но за сияющим человеком Элея шла с непокрытой головой. Лишь держала корону в руках. Я думаю, символика этого послания понятна и без объяснений.

— Я не могу этого допустить, — так и не достав угля, Давиан с грохотом отбросил щипцы в сторону и шагнул к Ваэлье. Он уже открыл рот, чтобы, сказав еще лишь пару фраз, поставить точку на жизни шута… И тогда звонкий голос принцессы взрезал тишину, которая возникла на мгновения перед следующим словом короля: