Тереза Эджертон - Ожерелье королевы

— Спекулярии втайне обучали меня все эти годы не для того, чтобы я струсила при первых признаках опасности!

— Но и не для того, чтобы вы жертвовали жизнью по пустякам. Ваша жизнь представляет большую ценность, чем моя, — по крайней мере, после того, как вы закончите обучение, так и будет. Госпожа Брейкберн, я прошу вас, убедите вашу племянницу. Сейчас не время для сантиментов.

Аллора слабо улыбнулась.

— Моя племянница бывает весьма упряма. И она знает, в чем заключается долг врача-целителя.

— Ее долг перед человечеством важнее, — продолжал протестовать сэр Бастиан, хотя дыхание с тяжелым хрипом вырывалось из его горла и говорить ему становилось все труднее. — И долг этот заключается в том, чтобы вечно сохранять бдительность и предотвратить возвращение чародеев.

— Мой долг перед человечеством начинается здесь и везде, где я нужна. — Лили порылась в корзинке, которую принесла с собой Аллора, вынула гладкий черный камень из синего кожаного мешочка. — Чародеи могут и не объявиться в наше время. И я совсем не собираюсь всю жизнь просидеть без дела в ожидании их появления.

Она подняла подол его рубахи и положила камень на опухоль.

— Основная причина вашей болезни — это переизбыток соков черной желчи, которая скопилась вот здесь, в подреберной полости. Это — обсидиан, и, поскольку подобное притягивает подобное, он выведет избыток черной желчи. В этом доме есть кто-нибудь, кому можно доверять? Нужно послать кого-нибудь к аптекарю за травами. Боюсь, кучер, которого мы наняли, совершенно не знает этой части города.

— Женщина из соседней комнаты показалась мне… дружелюбной, — ответил сэр Бастиан с легким стоном. — И скорее всего она не будет… занята, сейчас еще довольно рано.

Аллора отправилась в соседнюю комнату, а Лили написала на принесенной бумаге:

«Королевская сенна — 2 унции; корень дуба — 6 унций; ягоды восковницы (очищенные) — 4 унции; плоды ясеня, ревень, имбирь, сассафрас и гвоздика — по 1 унции. Растереть все, кроме сенны, и залить 1 пинтой эля». У нее не было песка посыпать написанное, поэтому она слегка подула на лист, чтобы чернила высохли.

К этому времени Аллора уже вернулась с женщиной из соседней комнаты. Та была одета ярко и безвкусно, на ней было потрепанное шелковое платье, и вообще соседка производила впечатление совершенно опустившейся женщины. Ленты и кружева ее наряда обвисли и засалились, серебряные бусины на башмаках почернели, и от нее сильно несло джином. Было понятно с первого взгляда, что имел в виду сэр Бастиан, когда сказал, что она не занята, потому что еще слишком рано.

Лили подала женщине рецепт и попросила подождать, пока аптекарь приготовит лекарство, и самой его принести.

— Потому что жизненно необходимо как можно скорее облегчить его страдания.

Проститутка тупо кивнула. Под толстым слоем свинцовых белил и румян кожа у нее была дряблая, глаза опухшие и невыразимо усталые, но, когда пожилой джентльмен обратился к Лили и ее тете, она слегка вздрогнула и в туманных глазах ее мелькнуло странное выражение — фамилия Лили была ей явно знакома.

— Госпожа Блэкхарт, госпожа Брейкберн, — тяжело дыша, сказал сэр Бастиан, — во внутреннем кармане моего плаща есть кошелек. Я не хочу, чтобы вы из-за меня терпели издержки.

Кошелек нашелся, и два серебряных флорина перекочевали к шлюхе, которая тут же вышла из комнаты, шурша рваными юбками.

— Это невыносимо, — прошептала Аллора на ухо Лили, — Ты заметила — это презренное создание знает твое имя. Даже в таком месте, как это, тебе постоянно напоминают о его неверности!

— Наверное, она была знакома с Виллом, когда тот учился в университете. Он тогда был еще беспутнее, — еще тише ответила Лили, ей очень не хотелось, чтобы сэр Бастиан ее услышал. — Последнее время он… общается… в основном с придворными дамами. И вообще, тетя, жестоко напоминать Виллу о безумствах его юности, особенно в данном случае — эта наша сегодняшняя встреча еще ни о чем не говорит.

Тетя Аллора громко фыркнула.

— Вечно ты его защищаешь.

Лили собрала тряпки, которые ей прислал хозяин таверны, и положила их в миску с водой. Как ни велика была боль, причиненная ей Виллом за последние годы, она предпочитала держать свои чувства при себе.

— Мы с Виллом научились понимать друг друга, и это довольно удобно. Мы не можем любить друг друга, но мы стараемся хотя бы относиться друг к другу с… добротой и терпением.

— По-моему, — резко вставила Аллора, — все удобства достались Вилровану, а на твою долю пришлось лишь терпение. Как приличная женщина может потворствовать такому развратнику?!

Лили остановилась, держа в руке мокрую тряпку.

— Я никому не потворствую. Но я всегда помню, а вот ты, похоже, забыла, что Вилла обманом заставили жениться на мне, когда ему только-только исполнилось семнадцать. Хотя я, конечно, была еще моложе и тоже стала жертвой папиных махинаций. Мы тогда договорились остаться друзьями и не навязываться друг другу больше, чем необходимо. И если несть лет спустя это обещание тяготит меня, то, возможно, виллу от него еще тяжелее.

— Кроме того, — добавила она, ловко выжимая тряпку, — не уверена, что тебе бы больше понравилось, если бы Вилл был ко мне внимательнее, если бы он заставил меня болтаться с ним в городе. Тебя всегда вполне устраивало держать нас как можно дальше друг от друга.

— Потому что я знала, какой он беспутный. И видела, как опасно тебе делиться с ним своими секретами.

— Мне кажется, сама королева доверяет ему свои секреты, иначе она никогда не назначила бы его капитаном своей Гвардии. — Лили направилась к кровати с тряпкой в руке.

Тетушка Аллора опять громко фыркнула.

— Королева Дайони — испорченный и капризный ребенок, что неудивительно, ведь они с Вилрованом выросли в одном доме и скорее родные брат и сестра, чем кузен и кузина.

— Двоюродные по одной линии и сводные — по другой, то есть, практически, родные, — рассеянно заметила Лили. Сэр Бастиан заснул беспокойным сном и не проснулся, когда она начала накладывать мокрые тряпки ему на лоб, ладони и ступни. — И если уж она и влияет на Вилла, то это скорее благотворное влияние, как бы невероятно это ни звучало.

— Капризный и испорченный ребенок, — повторила Аллора, обходя кровать. — Вот еще один пример неудачного брака. И о чем только думал король Родарик, такой рассудительный человек, когда женился на ней, не знаю.

— Наверное, он влюбился, — резко ответила Лили. Ее головная боль усиливалась, и ей очень хотелось, чтобы тетушка нашла какую-нибудь другую тему для разговора и оставила в покое бесчисленные проступки Вилрована и Дайони. Такие разговоры заставляли ее их защищать и каким-то непонятным образом переходить на сторону Вилла — а его дела, по правде говоря, не вызывали у нее ни особой симпатии, ни энтузиазма. — Вот, пожалуйста, тебе доказательство, что даже браки по любви могут приносить разочарование, так что взаимные дружелюбие и любезность, возможно, самый лучший выход.