Олаф Локнит - Волки Севера

— Каким шуточкам? — удивился Тотлант.

— Как — каким? — теперь несказанно удивился незнакомец.— Вот она — улица Фонарщиков, мы на ней сейчас стоим… Вы что, правда не знали?!

Он изумления у всех — не исключая Конана — отвалилась челюсть.

ГЛАВА ВТОРАЯ

в которой случается драка,а Конан сводит близкое знакомство с пайрогийской тюрьмой

Нет, вы что, действительно не знали, что это и есть улица Фонарщиков? — несколько удивленно переспросил парень, хотя в его голосе по-прежнему слышалась горечь.

— Действительно не знаем,— скорчив гримасу, передразнил его Эртель.— Думаешь, это мы так развлекаемся — шастаем по городу и пристаем ко всем с дурацкими вопросами? Больше заняться нечем?

— Ну, с вас станется…— начал было парень, но, покосившись на нехорошо прищурившегося киммерийца, быстренько оборвал себя, вовремя удержав готовую сорваться с языка колкость.

— Вот что, парень, в следующий раз тебе лучше просто ответить на заданный вопрос,— сурово прогремел с высоты своего роста (вкупе с лошадью) варвар, а Веллан тут же наставительно продолжил:

— Между прочим, не удержи мы этого зверя в человеческом облике (Тотлант за спиной бритунийца слегка усмехнулся) твои мать с отцом уже оплакивали бы обезображенный до неузнаваемости труп их сыночка. Горцы Киммерии, знаешь ли, ничьих шуток не понимают, кроме своих собственных…

Конан уже научился не обращать внимания на откровенные подначки Эртеля и Веллана, а потому пропустил мимо ушей и эту, однако ему не понравилось, что парнишка, запрокинув голову, расхохотался во все горло. Киммериец привык к беззлобному поддразниванию своих, спутников, но вовсе не собирался прощать дерзости какому-то сопляку. А потому почти ласково поинтересовался:

— Сынок, ты любишь нарываться на неприятности? Имей в виду, в следующий раз меня могут и не удержать…

Парнишка сразу стих, зато Конан пришел в хорошее расположение духа (как-никак, пресловутую улицу они нашли) и даже решил слегка вознаградить советчика.

Иногда с варваром случались подобные приступы щедрости, и он сам не мог потом взять в толк, почему кинул последний сикль, крону или кесарий полупьяному грязному нищему… Вот и сейчас рука, казалось, сама залезла в мешок с золотом и извлекла горсть монет.

— Ладно, парень, это тебе компенсация,— важно заявил киммериец, решив блеснуть образованностью, почти как Тотлант. Этому словечку, означавшему в просторечии всего-навсего «вознаграждение», его научил один хитрый жрец при храме Митры.— Я же тебя все-таки чуть не убил…

— О-о,— обрадовался юнец и быстренько спрятал деньги за пазуху.— Кстати говоря, меня зовут Артом, и меня здесь каждая собака знает, так что если понадоблюсь — только свистните.

— Надо же, Арт — прямо как мой папаша,— удивился Веллан, хотя имя «Арт» было довольно распространенным среди бритунийцев.

— А твой папаша еще жив? — немедленно поинтересовался Эртель.

— А твой? — парировал Веллан.

— Мой отец погиб, когда я еще без штанов под стол ходил,— с достоинством ответил Эртель и, вздохнув, добавил: — И мое воспитание оказалось полностью на совести дяди Эрхарда.

— Оно и заметно,— понимающе протянул Конан, состроив притворно-серьезную мину.— Теперь понятно, кого надо благодарить за эдакое сокровище… Эй, Арт, постой,— окликнул он уходящего паренька,— раз уж ты такой умный и все здесь насквозь знаешь, то не отведешь ли нас к дому Джарефа? Это должно быть где-то неподалеку…

— Молодого графа Джарефа? — уточнил Арт.

— Насчет графа не знаю,— пожал плечами Конан.— Он говорил, что живет в третьем доме то ли в начале, то ли в конце улицы, точно не помню.

— Я понял,— кивнул мальчишка.— Отведу. Поехали, в смысле трогайте, потому как я пойду своими ногами.

Все компания двинулась вверх по улице. Впереди, ведя лошадь Конана под уздцы, важно шествовал Арт, за ними ехал как всегда спокойный боссонец, следом Тотлант и препиравшаяся парочка. Эртель и Веллан все спорили по поводу отца последнего.

Улица Фонарщиков была одной из окраинных улиц полуночной части Пайрогии. По ее бокам стояли старые, облезлые, в основном двух и трехэтажные дома. По дороге на глаза не попалось ни одной лавки, и, что самое досадное, ни одного трактира. Редкие прохожие испуганно шарахались к стенам домов, уступая дорогу страшному варвару с буйной гривой черных волос и холодным взглядом убийцы. Мимо промаршировал патруль — три крепких молодца в кольчугах и шлемах, вооруженные легкими копьями и короткими мечами-гладиусами. Они настороженно изучили подозрительных чужаков, но остановить не рискнули — те пока не делали ничего предосудительного, да и численное преимущество заставляло любого задуматься…

Конан заметил еще одну странность: на улице совсем не было нищих. Не то, чтобы ему нравилось обилие грязных, завшивленных попрошаек, но… Как-то непривычно, когда их вовсе нет. Улица Фонарщиков, конечно, отдаленная, но достаточно чистая и светлая, и хоть один-два нищих на ней непременно должны быть. Однако, как Конан ни всматривался, сия непременная деталь любого городского пейзажа вопиюще отсутствовала.

Разочарованный и слегка недоумевающий киммериец решил плюнуть на местные странности и полез в притороченную к седлу сумку, чтобы достать початую бутыль с вином. Шаря в ней, он наткнулся на массу полезных в дороге вещей — от кремней до обломка шила, однако бутылка ему упрямо не желала попадаться под руку. Конан запустил лапу еще глубже и наткнулся на что-то округлое. Только это оказалась вовсе не бутылка…

Киммериец выпрямился и спросил у Арта:

— Далеко еще?

— Не-ет,— помотал лохматой головой юнец.— Вон тот двухэтажный дом под красной черепицей, ну, фасад еще весь в плюще…

— Ага, вижу,— рассеянно кивнул Конан и неожиданно поинтересовался: — Слушай, Арт, ты в какого бога веришь?

Мальчишка аж сбился с шага и поперхнулся:

— Ну, у тебя и вопросики! Во всех, конечно!

— Да, я, пожалуй, спросил неправильно,— согласился варвар: — Тогда так — какому богу ты молишься?

Арт замялся, привычно потянулся почесать буйно заросший затылок и нехотя ответил:

— Вообще, я редко молюсь. Иногда, по праздникам, хожу в храм Митры, а так… Ну, знаешь, бывают случаи, когда всех богов поминаешь — авось хоть один услышит и поможет – Случалось, даже твоего Крома вспоминал…

— Это ты зря,— авторитетно заявил Конан.— Кром глух к людским мольбам, он безразличен даже к нам, киммерийцам, его исконному народу.

— И вы все равно почитаете такого бездушного бога? — удивился Арт.— Какой же в этом смысл?