Алан Фостер - Королевства света

Завершив заклинание особым магическим жестом, Кобкейл и его собратья полюбовались на то, что натворили, и остались весьма довольны плодом своих трудов. Все равно никому из них не было никакого дела до цветов радуги, поэтому отсутствие красок в мире их не тревожило. Даже огонь пожаров в городе, перекидывавшийся с одного дома на другой, был лишен своего сияния: пляшущие языки пламени больше не были ярко-красными и оранжевыми. Кругом царил всепоглощающий и разрушительный серый цвет.

– Такая демонстрация силы должна положить конец всяким мыслям о сопротивлении, – твердо сказал Кобкейл, когда круг распался и члены Клана разошлись.

– Воистину, воистину! – Кеброча в восторге хлопала своими пухлыми ладошками. Хитрыми и безотказными методами действовал Клан, считавший себя избранным править всем миром.

Не одна Кеброча восхищалась изобретательностью брата. Поздно ночью в большом зале замка, в котором они поселились, остальные члены Клана поднимали тост за их благородного Кобкейла, чокаясь фужерами с кровью убиенных девственниц и заедая их мясом только что зарезанных младенцев, найденных в разных укромных местечках по всему городу.

Воистину (как любили выражаться в Клане Мундуруку) нависающий покров серости, опустившийся на Годланд, сеял повсюду страх и оцепенение. Другие города, которым еще только предстояло почувствовать на себе тяжелый сапог Тотумака, также трепетали и вопили от ужаса. Знакомые им окружающие предметы поблекли. Цветы утратили свои оттенки, картины стали простыми рисунками, выполненными тушью на сером фоне. Со щек молодых девушек сошел румянец, а восторженные обожатели больше не могли воспевать глаза любимых искристо-голубого, зеленого и любого другого цветов. Весь мир был погружен в нездоровую, угнетающую серость, где все еще могли видеть, но потеряли к этому всякий вкус.

Вынужденные пастись на полях с травой свинцового цвета коровы и овцы отказывались есть и становились тощими и вялыми; на боках у них выступили ребра. Повсюду разрастались грибы самых разных видов, уродливых форм и чудовищных размеров, заполоняя пшеничные поля, заглушая фруктовые сады и вторгаясь даже на знаменитые, тщательно обрабатываемые овощные плантации королевств Спаргела и далекого Хомума. Птицы перестали петь, ограничившись издаваемым время от времени подавленным хриплым карканьем. Утки и куры больше не хотели нести яйца, потому что они появлялись на свет не белыми, а пепельно-серыми.

Королевства подстерегала и другая опасность – голод.

Удобно расположившись в замке Кил-Бар-Бенида, Мундуруку получали донесения от разведчиков Орды о том, что наделало их совместное заклинание, и были очень довольны. Селение за селением, город за городом признавали их владычество, моля только о том, чтобы им вернули хоть немного красок. Мундуруку благосклонно принимали капитуляцию, но злобное заклятье не отменяли. Отчаяние их новых поданных было таким прелестным, что они вовсе не хотели от него отказываться. Пируя под покровом всепроницающей серости, посланной на землю, они продолжали творить немыслимые зверства в оскверненной святыне замка.

Кобкейл был прав, что не все одинаково отнесутся к завоеваниям Клана. Среди жителей Годланда нашлось несколько твердолобых упрямцев, не осознавших своей слабости даже перед лицом всепобеждающей мощи Мундуруку. Эти непокорные укрылись в высокой крепости Малостранке, стоящей в глубине леса Фасна Визель, и упорно отказывались покориться власти Тотумака. Считая это небольшой угрозой, Мундуруку отправили туда маленькую армию под командованием генерала Фелек-а-Ква, чтобы сломить сопротивление и подчинить упрямцев. Увидев, что крепость выстроена на отвесном утесе в середине глубокого речного каньона, что делало ее абсолютно неприступной для лобовой атаки, Фелек-а-Ква и его люди блокировали единственную дорогу к крепости – мост, перекинутый от маленьких промежуточных башен. Осадив крепость, они хотели заморить голодом последний очаг сопротивления.

Красномордый генерал не спешил жертвовать своими солдатами. У них было много времени. Весь Годланд уже покорен, так что опасности нападения с тыла быть не может, а богатые леса и сельская местность сулили обильную пищу и развлечения. Удобно став лагерем, они могли грабить и жечь деревни хоть каждую неделю, и им хватило бы их на год. Несомненно, гарнизон крепости поймет безнадежность положения гораздо раньше и попросит пощады. Фелек-а-Ква милостиво согласится, оккупирует Малостранку, а затем прикажет перерезать всех выживших до последнего младенца.

Сейчас, однако, он наслаждался отдыхом и безнаказанно хозяйничал на близлежащих территориях. Иногда велел своим осадным командирам выстрелить пару раз по крепости каменной глыбой или зарядом серого пламени. Не годится давать этим преступникам расслабиться или хоть раз насладиться спокойным ночным сном. Лениво сидя в кресле, установленном у шатра под специальным шелковым навесом, он наблюдал за осадой и с удовольствием поедал из миски дамские пальчики, которые вовсе не были сделаны из теста.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Вакула Сильный стоял перед удрученной принцессой Петриной (которая из-за всепоглощающей серости выглядела еще более печальной, чем обычно) и говорил то, о чем все собравшиеся в аудиенц-зале замка и так знали, но не решались сказать.

– На прошлой неделе Гиераш, Станья-у-Дровера, а также королевства Роуна и Роула, Парбафан и Великий Текрель раскланялись перед Ордой. – Вакула не обратил внимания на подавленный ропот, которым встретили его сообщение. – Мы уже не можем рассчитывать на их помощь.

– Даже Великий Текрель! – прошептал кто-то с недоверием. – У них же лучшая легкая кавалерия во всем Восточном Годланде.

Вакула обернулся к говорившему.

– Кто может винить их за то, что они сдались? Уж не я, точно. Что может сделать кавалерия против колдовства, а копья – против заклинаний? – Он показал наверх, откуда великолепные в прошлом фрески, украшавшие высокий сводчатый потолок, смотрели на собравшихся бесцветными глазами. Казалось, они молчаливо оплакивали утраченные блеск и красочность. – Мечом не отгонишь заклинание, и даже самый меткий лучник не пронзит его стрелой. Без помощи магии высшей ступени мы обречены. – Медленно обернувшись, он вгляделся в лица окружающих. Некоторых он знал лично, другие сбежали в Малостранку в поисках убежища, союзников, или… надежды. Первое было временным, второе бесполезным, – третьего сейчас уже почти не было.

– Если бы только Суснам Эвинд, – начал капитан из павшей Партирии. Но Вакула оборвал его.

– Суснам Эвинд погиб! Сражен на том самом месте, откуда старался защитить Кил-Бар-Бенид. Он был величайшим волшебником Годланда. Все мастера и подмастерья магических искусств признавали это. Тем не менее сейчас он мертв, как самый обычный пикейщик, сражавшийся на мостах. Поняв это, маги послабее сбежали в более благополучные и спокойные страны или эпохи. Но нам все равно надо найти волшебника, где-нибудь… – Его звучный голос затих, и в наступившей тишине не прозвучало никаких предложений.