Брендон Сандерсон - Обреченное королевство

— Я… я ждал… что ты придешь, — с трудом выдохнул король.

Сет завел руку под переднюю пластину Доспехов, нащупывая ремни. Они расстегнулись, и он снял с короля грудные пластины, обнажив драгоценные камни. Два кристалла треснули и погасли, а три еще сверкали. Сет с трудом вдохнул в себя их Свет.

Опять внутри него забушевал шторм. Из лица заструился Свет, исцеляя сорванную кожу и разбитые кости. Тем не менее боль не ушла — Штормсвет исцелял не мгновенно, полностью он восстановится только через несколько часов.

Король закашлялся.

— Ты можешь сказать… Тайдакару… что он опоздал.

— Не знаю, кто это такой, — сказал Сет вставая, слова с трудом выходили из разбитого рта. Он вытянул руку, призывая Клинок Осколков.

— Тогда… кто? — Король нахмурился. — Рестарес? Садеас? Я никогда не думал…

— Мне приказали паршенди, — сказал Сет. Десять ударов сердца, и Клинок оказался в его руке, с капельками влаги по всему лезвию.

— Паршенди? Это не имеет смысла. — Гавилар опять закашлялся, его рука тряслась, но он протянул ее к груди, залез пальцами в карман и вытащил оттуда маленькую хрустальную сферу на цепочке. — Возьми. Пусть они ее не получат. — Он казался ошеломленным. — Скажи… скажи моему брату… он должен найти самые важные слова, которые может сказать мужчина.

Гавилар замолчал.

Сет заколебался, потом все-таки встал на колени и взял сферу. Очень необычная, таких он раньше не видел. Полностью темная, но светится. Черным светом.

Паршенди? Это не имеет смысла. Последние слова Гавилара.

— Больше ничто не имеет смысла, — прошептал Сет, пряча странную сферу. — Никому не распутать. Прости, король алети. Сомневаюсь, что тебя что-то волнует. Во всяком случае, не сейчас. — Он встал. — И по меньшей мере ты не увидишь, как мир исчезнет вместе со всеми нами.

Из тумана материализовался Клинок Осколков, принадлежащий Гавилару Холину. Он упал рядом с телом короля и зазвенел на камнях. Он стоит целое состояние; королевства рушились только из-за соперничества за Клинок Осколков.

Крики тревоги из дворца. Сет должен идти. Но…

Скажи моему брату…

Для народа Сета воля умирающего священна. Он взял руку короля, окунул ее в кровь и написал ею на дереве:

Брат, ты должен найти самые важные слова, которые может сказать мужчина.

И Сет исчез в ночи. Он не стал забирать королевский Клинок Осколков, нет смысла. Клинок самого Сета — вполне достаточное проклятие.

Первая часть

Вверху тишины

Каладин. Шаллан

Глава первая

Благословленный Штормом

Вы убили меня. Ублюдки, вы убили меня! Солнце еще не остыло, а я умираю!

Пять лет спустя

— Я что, умру? — спросил Кенн.

Матерый воин, стоящий рядом, смерил его взглядом. У ветерана была окладистая, коротко постриженная борода; черные волосы на висках начали уступать место седине.

Я умру, подумал Кенн, сжимая копье, — древко стало скользким от пота. Я умру. О, Отец Штормов. Я умру…

— Сколько тебе лет, сынок? — спросил ветеран. Кенн не помнил его имени. Трудно вспомнить вообще хоть что-нибудь, когда за каменистым полем выстраивается в боевой порядок чужая армия. Построение казалось каким-то штатским. Аккуратным, организованным. Солдаты с короткими копьями в передних рядах, с длинными и дротиками в задних, на флангах — лучники. Экипировка темноглазых копьеносцев была такая же, как и у Кенна: кожаный колет, юбка до колен, простой стальной шлем и такие же доспехи.

Большинство светлоглазых имело полный доспех. Они сидели верхом на конях, вокруг них теснилась их почетная гвардия, чья броня блестела бордовым и глубокой лесной зеленью. Есть ли среди них Носители Осколков? Светлорд Амарам — не Носитель Осколков. Может, кто-нибудь из его людей? И что если Кенну придется сражаться с одним из них? Обычному человеку не под силу победить Носителя Осколков. Это случалось настолько редко, что каждый такой случай становился легендой.

Это ведь по-настоящему, подумал он со все возрастающим ужасом. Не муштра в лагере. Не учения с палками в поле. Это все по-настоящему. Посмотрим фактам в лицо — сердце в груди бьется, словно испуганный зверь в клетке, ноги подкашиваются. Кенн внезапно понял, что он трус. Он не должен был бросать свои стада! Он никогда не должен был…

— Сынок? — настойчиво повторил ветеран. — Сколько тебе лет?

— Пятнадцать, сэр.

— А звать тебя как?

— Кенн, сэр.

Бородатый великан кивнул.

— А меня Даллет.

— Даллет, — повторил Кенн, не отрывая глаз от вражеской армии. Сколько же их там! Тысячи. — Я погибну, правда?

— Нет. — Голос у Даллета был грубый, и это почему-то успокаивало. — С тобой все будет в порядке. Не теряй головы. Держись вместе со взводом.

— Но я и трех месяцев не тренировался! — Новобранец мог бы поклясться, что слышит слабый звон, издаваемый вражескими доспехами или щитами. — Я едва умею держать копье!

Отец Штормов, я уже покойник. Я не могу…

— Сынок, — мягко, но решительно оборвал его Даллет, положив руку на плечо Кенна. Из-за его спины сверкнул обод щита. — С тобой все будет в порядке.

— Откуда вы знаете? — Это прозвучало как мольба.

— Оттуда, парень. Ты во взводе Каладина Благословленного Штормом.

Солдаты поблизости кивнули в знак согласия.

За ними, цепь за цепью, тысяча солдат строилась в боевые порядки. Кенн был в передних рядах взвода Каладина, состоящего где-то из тридцати бойцов. Почему в самый последний момент Кенна перевели в новый отряд? Это уже из области лагерной политики.

И почему их отряд поставили на самый что ни на есть передний край, где потери будут самыми тяжелыми? Спрены страха, похожие на шарики фиолетовой слизи, начали подниматься от земли и скапливаться у его ног. В какое-то мгновение паника достигла апогея, юный воин уже был готов бросить копье и задать стрекача. Рука Даллета сжала его плечо. Посмотрев в уверенные черные глаза Даллета, Кенн заколебался.

— Не хочешь отлить, пока мы еще не построились? — спросил Даллет.

— Нет времени на…

— Давай сейчас.

— Прямо здесь?

— Не сделаешь сейчас, у тебя потечет по ноге во время боя, ты отвлечешься, тут-то тебя и убьют. Давай.