Николай Степанов - Легко!

Пора и в столицу. Сначала на площадь – надо посмотреть на королеву издали, чтобы потом не перепутать ее с кем-нибудь из фрейлин. Зачем беспокоить понапрасну обычных женщин, если мне нужна необычная.

Проблемы начались сразу возле городских ворот. Бдительная стража решила не пропускать бедного путешественника.

– Для проходимцев вроде тебя вход в столицу закрыт, – назидательно заявил усатый стражник. – Откуда мне знать, что ты действительно пришел поглядеть на королеву, а не задумал какого лиха?

– Мне очень хочется увидеть ее величество, – настаивал я.

– А в тюрьму тебе не хочется? А ну, ребята, обыщите этого типа.

В результате обыска на обозрение стражников были представлены: российские монеты и купюры, позаимствованный у ночных разбойников нож, а еще браслет, который я случайно подобрал возле одного из костров, путешествуя от Гранска к Тринстоку. Вещица показалась интересной – стоило мне взять браслет в руки, как он заискрился мелкими огоньками.

– Так ты, брат, еще и шпион?! Иностранные деньги, оружие, амулет чародейский. Хороший у нас сегодня денек выдался.

Меня привели в небольшую комнату. Прямо передо мной через прямоугольный стол в кресле сидел человек. Смутные контуры фигуры могли принадлежать и мужчине и женщине, он или она не спешил выходить на слабый свет, пробивавшийся из узкого окошка под самым потолком. Может, у него экзема на лице и он стесняется? А может, сглаза боится. Впрочем, какое мне дело?

– Твои вещи? – Голос допрашивающего отличался необычайной сухостью.

На сколоченной из грубых досок столешнице находились аккуратно сложенные банковские билеты Российской Федерации, пятирублевая монета (остальные куда-то исчезли) и нож. Чуть в стороне, ближе к незнакомцу, переливался огоньками браслет.

– Не-а, второй раз вижу. Первый был, когда мужики на входе показали, – пришлось прикинуться дурачком и сочинять на ходу.

– Как они у тебя оказались?

– Их в одежде нашли.

– В твоей?

– Не. В моей отродясь карманов не было.

– А это что? – Он указал на вывернутые карманы моих брюк.

– Карманы, – ответил я.

– А говоришь – не было.

– Так то в моей робе не было.

– А это чья?! – Все-таки вышел из себя невозмутимый вначале следователь.

– Откуда я могу знать? – Мне показалось, что он уже начинает сожалеть о том, что связался с недалеким задержанным.

– Но она же на тебе!

– А-а-а, – протянул я, словно сделал невероятное открытие, и почесал голову. – Ну и что?

– Если одежда на тебе – не твоя, значит, ты ее украл?

– А вот и не угадали! – Улыбка на моем лице должна была продемонстрировать невидимому собеседнику неописуемый восторг идиота.

– Тогда откуда же ты ее взял?! – Мужик начинал терять терпение.

– Так… это… старушка добрая предложила поменяться. Сказала, что в моей одежде к Зюрюнграду не подпустят. Я поглядел – ее одежда краше моей будет. Вот и согласился. Отколь мне ведать, что в штанах еще и карманы есть?

– Опиши старуху.

Я коряво нарисовал портрет той колдуньи, которую встретил возле пивной.

– Где ты ее видел? – На этот раз в вопросе дознавателя звучал неподдельный интерес.

– Да неподалеку отсель. У пивной.

Мужик задумался. Через минуту из тени показалась его рука и легла возле браслета.

– Ты что-нибудь слышал про оборотный амулет? – спросил он изменившимся голосом. Сухость речи куда-то исчезла, сменившись мягкой вкрадчивой интонацией.

– Чего?

– Понятно. Тогда не мог бы ты подарить мне вот этот браслетик? – Указательный палец следователя остановился в миллиметре от сверкающего предмета.

– Да забирайте хоть все, господин хороший. Мне же ничего не жалко.

– Зачем же все? Мы не грабители. Даришь?

– Дарю, – сказал я и заметил, как яркость огоньков браслета значительно уменьшилась.

– А ты в судьбу веришь? – неожиданно спросил он, спрятав вещицу в карман.

В какую судьбу мог верить простой деревенский парень, которого я тут старательно пытался изображать?

– Чего?

– Будем считать, что веришь. Тогда возьми монетку и подкинь вверх.

– Зачем?

– Сделай мне такое одолжение! – Слова прозвучали как приказ.

Я пожал плечами, взял пятирублевую монету и бросил.

– Ну ты и фрукт! – воскликнул мой таинственный собеседник и едва не высунулся из темноты.

Монетка упала ребром в щель и застряла. Следователь даже стукнул кулаком по столу, пытаясь исправить нестандартное положение, но пятерка только глубже «окопалась» и падать не собиралась.

– Прямо не знаю, что с тобой делать? – Настроение у мужика явно испортилось.

– Так может, я того… пойду? Еще успею на королеву поглазеть. Когда еще случай выпадет.

– Хм… – Следователь снова положил руку на стол, указывая на мои богатства. – Ладно, забирай свои вещи и топай отсюда. Видать, кости сегодня выпали в твою сторону.

Чьи там были кости и куда они выпали, меня не волновало. Главное – отпустили.

– Можешь считать, что сегодня ты второй раз родился, – тихо произнес стражник, выводивший меня из мрачного здания городской тюрьмы.

Когда я пришел к месту встречи владычицы с народом, последнего там находилось немного, но стоило круглым часам на башне завести унылую мелодию, как со всех переулков, примыкающих к площади, повалил люд. В результате меня вынесло в первые ряды зевак, к самой решетке того здания, в окне третьего этажа которого должна была появиться королева.

Как и положено женщине, она не спешила. Полчаса мне с двух сторон активно мяли бока, а потом оглушили громогласным «ура!», ознаменовавшим появление долгожданной правительницы.

Особа оказалась не лишена привлекательности, и, если бы не чрезмерная бледность, можно было бы посчитать ее красавицей. На мой вкус. Хотя за пару секунд трудно оценить внешность, а большего времени на осмотр самой главной достопримечательности Зюрюнграда не предоставили. И на том спасибо. До вечера еще требовалось уладить кое-какие дела, поэтому особого недовольства от скоротечности первой встречи я не испытывал.

– Где тут Якорная улица? – поинтересовался я у одного из прохожих.

– Пойдешь по проспекту Королевы до первого Узрандского переулка, по нему шагов триста до улицы Первой леди, потом направо. Там и будет твоя улица. Только теперь она по-другому называется.

– Не подскажете, как?

– Зеленая.

– Спасибо.

Страстью к изменению названий страдает, наверное, каждый властитель, желающий вычеркнуть из истории имена неугодных предшественников, но чем Узранде помешал якорь? Или в столице теперь любое название просто обязано иметь хоть какое-то отношение к королеве?