Тэд Уильямс - Игра теней

Согревшись, она решила вернуться на свой наблюдательный пункт, но прежде прошла по дому — старому дому, который знала лучше, чем громадный замок Южного Предела. Странно было сознавать, что в обезумевшем мире сохранилось место, где ничего не изменилось.

«Здесь, в этой комнате, отец рассказал нам историю Гилиомета и чудовища».

Десять дней назад Бриони не сомневалась — до конца дней своих она будет помнить во всех подробностях, как лежала, свернувшись калачиком, на широкой кровати отца и с упоением слушала рассказ о битве полубога и рычащего зверя. А теперь она стоит возле этой самой кровати, и воспоминания детства представляются ей тусклыми и далекими. Был ли Кендрик рядом с ними? Или в тот вечер он лег пораньше, так как утром собирался на рыбалку в обществе старого Найнора? Горел ли тогда огонь в камине, или вечер, против обыкновения, выдался по-настоящему жарким и слугам приказали погасить все очаги, кроме кухонного? Подробности ускользали из памяти Бриони. Она помнила лишь саму историю, лицо отца, обрамленное окладистой бородой, его неспешную, торжественную речь. Неужели пройдет время и черты отца тоже сотрутся из ее памяти? Исчезнут, как следы на песке под струями дождя?

Краем глаза Бриони заметила какое-то движение — что-то промелькнуло у самого плинтуса. Быть может, мышь? Преодолевая страх, принцесса опустилась на корточки и попыталась разглядеть, кто там носится на полу. Но в следующее мгновение неведомое создание исчезло за занавесями. Мыши редко разгуливают по комнатам днем, подумала Бриони. Может, это птица, залетевшая в дом? Но ведь птицы громко хлопают крыльями… С замирающим сердцем Бриони отдернула занавеску кровати, но не обнаружила ровным счетом ничего.

«Конечно, это мышь, — решила Бриони. — Взобралась по занавеске наверх и притаилась в складках. Бедное создание наверняка испугано до полусмерти — ведь она привыкла, что дом пуст».

Бриони захотелось открыть двери на балкон спальни короля Олина и взглянуть оттуда на замок. Внезапно она испугалась, что замок может развеяться, как туман, и желание удостовериться в том, что он на месте, было почти непреодолимым. И все же благоразумие одержало верх. Она еще раз окинула взглядом комнату — кровать без подушек и одеял, повсюду густой слой пыли. Девушке казалось, что она попала в гробницу древнего пророка, в святилище, где нельзя ни к чему прикоснуться. Прежде двери на балкон были открыты настежь, пропуская в комнату свежий воздух, слуги сметали каждую пылинку, а в вазе на письменном столе всегда стояли свежие цветы (как правило, желтая амброзия — лишь она цветет в этих местах в конце лета). Где сейчас отец? Может, томится в крошечной темной камере вроде той, в которой провел долгие месяцы Шасо? Есть ли в его камере окно, а если есть, что из него видит король Олин? Наверное, лишь глухие мрачные стены. Наверное, он целыми днями предается воспоминаниям. Воспоминаниям о прошлых счастливых днях.

«Я не должна об этом думать. Об этом и о многом другом. Иначе я сойду с ума».

— Ты сказала, он почти ничего не ел. — Бриони кивнула в сторону Шасо. — Куда же подевалась сушеная рыба? Когда я в последний раз заглядывала в мешок, там оставалось три штуки. Неужели ты все съела?

Эна тоже заглянула в мешок, и губы ее вновь тронула загадочная улыбка.

— Думаю, мы принесли рыбу в дар, — сообщила она.

— В дар? Но кому?

— Маленькому народу — детям повелителя Вершины.

Бриони сердито покачала головой.

— Если мы и принесли рыбу в дар, то скорее мышам и крысам. Кстати, я только что видела мышь.

Таким басням Бриони никогда не верила — повара и служанки вечно выдумывали истории, когда на кухне обнаруживалась недостача припасов. «О, ваше высочество, это проделки маленького народа», — твердили они. У Бриони защемило сердце, когда она вспомнила, какие язвительные замечания отпускал по этому поводу Баррик. Приступ тоски охватил девушку с такой силой, что на глаза выступили слезы.

В следующее мгновение Бриони осознала странность этой ситуации: она горюет по брату, который высмеивал россказни о «маленьких людях», но сам погиб во время битвы с представителями волшебного племени. По крайней мере, все считают, что он погиб…

— Ладно, кто бы ни съел эту рыбу, она не стоит долгих сожалений, — сказала Бриони, повернувшись к Эне. — Надеюсь, в Марринсвоке мы найдем, чем подкрепиться.

— А я надеюсь, что маленькие люди в благодарность за угощение принесут нам удачу, — кивнула Эна. — Может, они попросят Пайрин Кай'воса послать нам попутный ветер. Ведь они пользуются его особым расположением, точно так же, как мой народ пользуется особым расположением Эривора.

Бриони покачала головой, но воздержалась от возражений. Разве она, чудом выжившая в схватке со смертоносным демоном, имеет право подвергать сомнению верования других? Да, она каждый день молилась Зории, молилась горячо и искренне, и при этом, в отличие от большинства людей, не верила, что боги принимают деятельное участие в земной жизни. Но сейчас настал момент, когда ей и ее родным необходима помощь, и Бриони не откажется ни от малейшей возможности эту помощь получить.

— Кстати, Эна, ты напомнила мне об одном важном деле. Прежде чем мы покинем остров, мы должны принести дар в святилище Эривора.

— Да, миледи. Хорошо, что вы намерены это сделать.

Похоже, эта девица позволяет себе одобрять действия принцессы. Чрезвычайно любезно с ее стороны. Бриони состроила недовольную гримасу, но предусмотрительно отвернулась, так что Эна ничего не заметила. В первый раз Бриони осознала, что сожалеет об утраченном высоком положении. Когда она была принцессой-регентом, люди хотя бы проявляли почтение и не обращались с ней как с неразумной девчонкой! Хотя, конечно, ими двигал страх, а не уважение к ее достоинствам.

— Но прежде мы должны помочь Шасо сойти вниз, к лодке, — заявила Бриони.

— Будь я проклят, если не спущусь без посторонней помощи, — раздался голос Шасо.

Старый воин, оказывается, уже очнулся от дремоты.

— Солнце село? — осведомился он.

— Скоро сядет, — откликнулась Бриони.

Про себя она отметила, что Шасо выглядит гораздо бодрее, хотя худоба его по-прежнему приводила ее в ужас. Он ведь совсем стар, вспомнила Бриони, на много лет старше отца. Впрочем, она никогда не считала Шасо стариком, ведь мало кто из молодых мог сравниться с ним по остроте ума и выносливости. Но теперь, когда долгое заточение подточило его силы, преклонный возраст Шасо бросался в глаза. Сумеет ли старый воин оправиться или же станет калекой?

— Нам нельзя терять время. Путь до побережья Марринсвока неблизкий.