Роджер Желязны - Принц Хаоса

— Мой дорогой Мерлин, — сказала она, взяв мою голову обеими руками и целуя меня в губы. — Я рада видеть тебя так хорошо выглядящим. С твоего последнего визита прошло довольно много времени.

— В последнее время я вел очень активную жизнь.

— Это уж точно, — сказала она. — Я слышала кое-какие доклады о твоих разнообразных несчастьях.

— Представляю, что ты слышала. Не за каждым ходит по пятам тай’ига, периодически и в различных формах совращая его и дико осложняя жизнь в нежелательных попытках защитить.

— Это показывает, что я беспокоюсь, дорогой.

— Это так же показывает, что ты либо не уважаешь мою личную жизнь, либо не ставишь ни во что мое здравомыслие.

Мандор прочистил глотку.

— Привет, Дара, — сказал он.

— Полагаю, что тебе и должно все казаться таковым, — заявила она.

Затем:

— Привет, Мандор, — продолжала она. — Что с твоей рукой?

— Несчастный случай, проистекающий из некоторых частей архитектурного ансамбля, — отозвался он. — Некоторое время тебя не было в поле зрения, но это не касается поля моих мыслей.

— Спасибо, если это комплимент, — сказала она. — Да, я то и дело ухожу в отшельничество, когда общество начинает обременять. Хотя тебе ли говорить, сэр, исчезающий надолго в лабиринтах Путей Мандора… если ты действительно туда уходишь.

Он поклонился.

— Как вы сказали, леди, мы, похоже, родственные создания.

Мать прищурилась, хотя голос не изменился, когда она сказала:

— Я удивляюсь. Да, я иногда могу видеть в нас родственный дух, и чаще — в наших самых простых делах. В последнее время нас не было здесь, и довольно долго, разве не так?

— Но я был беспечен, — сказал Мандор, указывая на раненую руку. — Ты, очевидно, нет.

— Я никогда не спорю с архитектурой, — сказала она.

— А с невесомостями? — спросил он.

— Я стараюсь работать с тем, что стоит на месте, — сказала она ему.

— В основном, я тоже.

— А если не получается? — спросила она.

Он пожал плечами.

— Случаются иногда столкновения.

— В свое время ты избежал многих, разве не так?

— Не могу отрицать, но это было очень давно. Ты, вероятно, сама по себе весьма избегательная штучка.

— Холодно, — ответила она. — Когда-нибудь мы должны сравнить записи по невесомостям и столкновениям. Разве не странно, если мы окажемся схожими во всех отношениях?

— Я был бы весьма удивлен, — ответил Мандор.

Я был заворожен и слегка испуган пикировкой, хотя исходить мог только из ощущений и не имел понятия о сути. Они были в чем-то схожи, и я никогда не слышал ничего столь неопределенного, но выразительного вне Янтаря, где часто играют в словесные игры подобного рода.

— Простите меня, — затем сказал Мандор, обращаясь ко всей компании, — но я вынужден вас покинуть. Для регенерации. Благодарю за гостеприимство, сэр, — он поклонился Сугуи. — И за удовольствие скрестить… наши дорожки, — это уже Даре.

— Ты только что прибыл, — сказал Сугуи, — и не отдохнул. Ты выставляешь меня плохим хозяином.

— Славно отдохнул, старый дружище, никто не смог бы предложить таких трансформаций, — заявил Мандор. Он взглянул на меня, попятившись к открывающемуся выходу, — До скорого, — сказал он, и я кивнул.

Он отправился в путь, и с его исчезновением, камень вновь обрел однородность.

— Интересуются его манерами, — сказала моя мать, — без очевидной настойчивости.

— Тактично, — прокомментировал Сугуи. — Рожден он был в пышности.

— Интересно, кто умрет сегодня? — сказала она.

— Я не уверен, что гарантировано соучастие, — отозвался Сугуи.

Она засмеялась.

— А если так, — сказала она, — они определенно умрут блестяще, со вкусом.

— Ты говоришь в осуждение или из зависти? — спросил он.

— Ни так, ни так, — сказала она. — Ибо я тоже наслаждаюсь тактом… и хорошим жестом.

— Мать, — сказал я, — что происходит?

— Ты о чем, Мерлин? — отозвалась она.

— Я покинул эти края довольно давно. Ты послала демона разыскать меня и позаботиться. По-видимому, тот, вернее, та смогла засечь кого-то янтарной крови. Возникла путаница между мной и Льюком. И она оделила заботой нас обоих… пока Льюк не начал предпринимать периодические попытки убить меня. Затем она защитила меня от Льюка и попыталась определить, кто же из нас — более подходящая партия. Какое-то время она даже жила с Льюком, а после преследовала меня. Мне следовало быть догадливым, потому что она так жаждала узнать имя моей матери. Похоже, Льюк по поводу своих родителей держал рот на замке.

Она засмеялась.

— Представь прелестную картину, — начала она. — Малышка Джасра и Принц Тьмы…

— Не пытайся сменить тему разговора. Подумай, как это смущает выросшего человека — его мамочка посылает демона присмотреть за ним.

— Своеобразно. Это был всего лишь демон, дорогой.

— Кого это заботит? Принцип тот же. Где ты откопала эту мысль о защите? Я обижаюсь…

— Вероятно, тай’ига спасла тебе жизнь больше, чем единожды, Мерлин.

— Ну да. Но…

— Тебе лучше быть мертвым, чем быть защищенным? И только потому, что это исходит от меня?

— Не в этом дело!

— Так в чем?

— Надеюсь, тебе понятно, что о себе я могу позаботиться сам, и…

— Но ты не смог.

— Но ты этого не знаешь. Я обижен тем, что ты начинаешь с мнения, будто в Тени мне требуется дуэнья, что я наивен, доверчив, беспечен…

— Полагаю, хоть это и заденет твои чувства, но можно смело сказать, что таким ты и был, собравшись в края, настолько отличающиеся от Дворов, насколько отличается Тень.

— Да, о себе я могу позаботиться сам!

— Ты не сделал для этого ни капли. Зато напридумывал массу чепухи. С чего ты решил, что причины, которые ты перечислил, единственно возможны для моих действий?

— О’кей. Расскажи, знаешь ли ты, что Льюк пытался убить меня тринадцатого числа каждого апреля. И если — «да», почему ты мне просто этого не сказала?

— Я не знала, что Льюк пытался убить тебя тринадцатого числа каждого апреля.

Я отвернулся. Сжал кулаки и разжал их.

— Тогда какого дьявола ты это сделала?

— Мерлин, почему для тебя так сложно допустить, что другие люди могут иногда знать то, чего не знаешь ты?

— Начни с их нежелания изложить мне эти вещи.

Долгое время мать молчала. Затем:

— Боюсь, в чем-то ты прав, — сказала она. — Но были серьезные причины не говорить на эти темы.

— Тогда начни с невозможности рассказать это мне. Скажи, почему ты мне не доверяешь.