Джон Толкин - Властелин колец

Далеко не все из того, чем располагали хранилища Тукборо, нашло отражение в Алой Книге. Достославные Мериадок и Перегрин, старейшины двух знатнейших родов Шира, имели тесные связи с Гондором и Роханом, поэтому списки Брендинорья, например, содержат множество фрагментов истории Эриадора и Рохана. Часть их записана самим Мериадоком. хотя лучше известны другие его работы: «Травник Шира» и «Летоисчисление», связывающее календарный счет Шира и Брыля с календарями Дольна, Гондора и Рохана. Мериадок также являетсят автором небольшого трактата «Древние понятия и имена Шира», содержащего любопытные рассуждения о родстве хоббитского языка с языком Рохана и объяснения происхождений особых ширских словечек и названий.

Хранилище в Смеалищах содержало источники, может быть, менее интересные для хоббитов, но весьма ценные для Большой Истории. В этом заслуга Перегрина. Он, а позже — его наследники, собрали немало манускриптов, составленных писцами Гондора и содержавших копии или переложения преданий о временах Элендила. Только здесь и можно отыскать сведения об истории Нуменора и возвышении Саурона. Не исключено, что именно в Смеалищах с помощью архивов Мериадока была осуществлена первая сводка «Повести Лет»[5]

Несмотря на предположительный характер многих дат, особенно относящихся ко Второй Эпохе, труд заслуживает самого пристального внимания. Возможно, в этой работе Мериадок пользовался сведениями, полученными во время частых посещений Дольна. Там, после ухода Элронда, еще долго жили его сыновья и многие Высокие Эльфы. Говорят, что и Келеберн жил там после ухода Галадриэль, но нет упоминаний о том, когда он отправился в Серебристую Гавань. Вместе с ним из Среднеземья ушла последняя живая память о Древнейших Днях.

БРАТСТВО КОЛЬЦА

КНИГА ПЕРВАЯ

Глава 1

ДОЛГОЖДАННЫЕ ГОСТИ

В Хоббитоне был переполох. Господин Бильбо Сумникс, хозяин Засумок объявил о намерении отпраздновать свое стоодиннадцатилетие и пообещал очень щедрое угощение. Во всем Шире Бильбо слыл богатым чудаком с тех самых пор, как шестьдесят лет назад сначала запропал куда–то, а потом вернулся, как снег на голову невесть откуда. О сокровищах, добытых Бильбо за тридевять земель, ходили неутихающие легенды. Многие верили, что подземелья Засумок ломятся от кладов. Но не только предполагаемое богатство заставляло хоббитов поглядывать на Бильбо с недоверчивым удивлением. Годы шли и шли, а по господину Сумниксу этого было не заметить. В свои девяносто он выглядел едва ли на пятьдесят. В девяносто девять его называли «хорошо сохранившийся», хотя правильнее было бы сказать «ничуть не изменившийся». Некоторые качали головами — дескать, многовато для одного, нечестно быть и очень богатым, и, очень здоровым одновременно. «Это даром не пройдет, — говорили они, — вот увидите, как бы расплачиваться не пришлось».

Но пока об оплате не было и речи. Наоборот, частенько платил господин Сумникс, и большинство хоббитов прощали ему за щедрость и удачу, и странности. Он вовремя навещал родственников (кроме Дерикуль–Сумниксов, конечно), а уж среди бедных и незнатных хоббитов приятелей у него было хоть отбавляй. А вот друзей не было. И так продолжалось до тех самых пор, пока не подросли кое–какие младшие родичи.

Любимцем Бильбо был юный Фродо Сумникс. Когда Бильбо стукнуло девяносто девять, он вдруг усыновил сироту Фродо, сделал своим наследником и предложил переселиться в Засумки. Тут уж все надежды Дерикуль–Сумниксов, давно с вожделением посматривавших на усадьбу, рухнули окончательно.

Случаю было угодно, чтобы Бильбо с Фродо еще и родились в один день, 22 сентября.

– Фродо, мальчик мой, — сказал как–то раз Бильбо, — перебирался бы ты ко мне. Глядишь, и день рождения вместе отмечали бы.

Фродо в ту пору ходил в доростках. Так хоббиты зовут молодежь в безответственном возрасте между двадцатью и тридцатью тремя, после чего хоббит, наконец, может считать себя взрослым.

Прошло еще двенадцать лет. Теперь в Засумках каждый год весело отмечали двойной день рождения, к этому привыкли, но любому было ясно, что нынешней осенью готовится нечто необычное. Бильбо исполнялось 111 лет — возраст для хоббита весьма почтенный, да и число любопытное, ну а Фродо готовился отметить тридцатитрехлетие — тоже знаменательная дата — совершеннолетие по–хоббитски.

Постепенно набирали силу разговоры и в Хоббитоне, и в Уводье. Слухи о предстоящем событии множились и вскоре гуляли по всему Ширу. Бильбо склоняли и так, и эдак; и характер, и привычки, и история эта его сумасшедшая, — все вдруг опять стало предметом обсуждения. Старшее поколение с удовольствием обнаружило, что молодежь внимает их байкам с неослабным вниманием, чего отродясь не бывало. Но редко кому удавалось собрать столь благодарную аудиторию, как Старичине Хэму, садовнику из Засумок. Он, почитай, переселился в «Ветку Плюща» — маленький трактирчик по дороге к Уводью, и с утра до вечера со знанием дела просвещал публику. Мало того, что он уже сорок лет ходил за садом в Засумках, так ведь и до этого незнамо сколько помогал прежнему садовнику, старому Хаткинсу. В последние–то годы, когда сильно стала донимать спина, да и ломота в суставах не отпускала, в саду все больше младшенький его работал — Сэм. Отец с сыном жили на самой Горке, прямо под Засумками, и отношения у них с обоими Сумниксами были весьма дружественные. Старичина Хэм частенько повторял; «Другого такого приятного и почтенного хоббита, как господин Бильбо, поискать — не найти». Да и то правда: Бильбо обращался к старому садовнику не иначе как «мастер Хэмфаст» и всегда советовался с ним по поводу любых «корешков», особенно картофельных, насчет которых Хэм слыл виднейшим знатоком в округе.

– А что за гусь этот Фродо, который с ним живет? — спрашивал у Хэма старый Нетак из Уводья. — Хоть он и зовется Сумникс, а все ж наполовину — Брендискок. Не пойму я этих Сумниксов из Хоббитона, чего им жен где–то в Заскочье искать? Известно, там весь народ чокнутый!

– Точно! Они там все с заскоком, — ввернул Дэдди Большеног, сидевший тут же, за столиком (дело было, конечно, в «Ветке Плюща»). — А чего удивляться? Живут на неправильном берегу, почитай что в Пуще самой, а там — место дурное, даже если хоть полправды есть в том, что про этот лес болтают.

– Оно, конечно, верно, Дэд, — покряхтел Старичина Хэм. — Не то, чтобы Брендискоки из Заскочья в самой Пуще жили, но порода чудная. Экая блажь: на лодках этих самых по реке ездить! Как это — по воде ездить — да сухим! Шебутной народ. Да только молодой господин Фродо не из таковских. Он, слышь, сильно на нашего Бильбо похож, и не только с виду. Отец–то у него все–таки Сумникс был. Вполне, между прочим, уважаемый хоббит господин Дрого. Да что толку, раз его булькнули.