Надежда Попова - И аз воздам

— Это я попросила, — поспешно возразила Нессель, неловко примостившись напротив и все так же искоса наблюдая за тем, как ректор академии святого Макария усаживается чуть в отдалении. — Здесь скучно до ужаса, а я к безделью не привыкла. Отец Бруно заходил ко мне несколько раз и читал мне, но все остальное время я просто умирала тут от скуки, вот и попросила дать какое-нибудь дело, чтоб не выходя из комнаты. Поработать в саду или на огороде меня не пустили — сказали, здесь одни мужчины кругом, ни к чему, да еще и не знают, можно ли меня показывать людям.

— Ведь ты не сказала, в чем твое дело к нему, — кивнув на Курта, пояснил Бруно мягко. — А стало быть, я не мог решать, безопасно ли раскрывать твое присутствие здесь и можно ли позволить посторонним видеть тебя. Ради твоей же безопасности в первую очередь.

— Да, понимаю, — снова внезапно смутившись, кивнула Нессель, опустив взгляд и снова смолкнув; Курт вздохнул:

— Рассказывай, Готтер. Если ты ждешь, когда он оставит нас наедине — вынужден тебя огорчить: разговор будет проходить при нем. Я же все равно ему все расскажу. Это мой духовник, напарник и друг, и он знает обо мне все.

— А говорил, что никому не расскажешь обо мне, — не поднимая глаз, зло пробормотала Нессель. — Соврал. А я тебе поверила.

— Кроме нас с ним, — возразил Бруно, — о тебе знают только еще два человека. В данном случае — это все равно что никто; эти люди не из тех, кто примется рассказывать о случившемся на площадях или за кружкой пива, а главное — не из тех, кто мог бы причинить тебе вред. Я уже пытался объяснить тебе, что верить мне можно так же, как ему…

— Я не верю Инквизиции, — тихо пробурчала Нессель, и Бруно улыбнулся:

— Но пришла к ней за помощью.

— За помощью я пришла к нему, — уточнила ведьма чуть уверенней, подняв, наконец, взгляд. — Потому что он обещал, что поможет, если у меня что-то случится.

— И я помогу, — согласился Курт, приглашающе кивнув. — Рассказывай, Готтер. Долги я всегда плачу аккуратно; по меньшей мере — стараюсь это делать. Что у тебя случилось, раз ты проделала такой путь?

Нессель медленно выдохнула, по-прежнему косясь на Бруно и явно с трудом пытаясь подобрать слова, и, наконец, решительно выдохнула:

— У меня украли дочь.

— Дочь, — повторил он ровно. — Ты замужем? Почему ее судьбой озабочена ты, а не ее отец?

— Отца у нее нет. Это моя дочь. И я не замужем.

Курт помедлил, глядя на свои руки, лежащие на столешнице, чувствуя, как напрягаются сцепленные замком пальцы, и взгляд духовника ощущал на себе всей кожей — напряженный, острый, оторопелый…

— Сколько ей?

— Девять, — ответила Нессель, добавив с расстановкой: — И нет, она не твоя.

— Ну, уже легче… — пробормотал Курт, натянуто улыбнувшись. — А чья? Если ты не замужем? Неужто с тем… как его… с Петером все зашло дальше подаренных кошек?

— Нет, — передернула плечами она. — У нас не заладилось; потом Петер женился и… Да какая разница, чья?

— Все может иметь значение. Он жив? Возможно, он же ее и забрал; мне, знаешь ли, приходилось видеть отцов, которые внезапно начинали пылать родительскими чувствами и спустя пятнадцать лет.

— Он умер, — неохотно пояснила Нессель. — Это был путник, такой же, как ты. Наемник. Я встретила его в лесу, точно так же у дороги, летом того же года. Он был ранен и ослаблен, валился с седла… Словом, я приютила его. Но вылечить не сумела: он умер спустя неделю. Рана была слишком старой и серьезной, а тело слишком ослабленным; поначалу казалось, что он пошел на поправку, но… У нас все могло быть серьезно, чтоб ты чего не подумал, понял?

— Попрекать тебя любовниками и в мыслях не было, — заверил Курт. — Я не приходской священник, и сердечные дела — не моя епархия… Итак, ты встретила мужчину, и у вас что-то закрутилось, но он умер. Так?

— Да. А зимой родилась Альта — тоже слабой и больной, да к тому же недоношенной; я билась над ней не один день, поначалу она даже ела с трудом и… Найди ее, — попросила Нессель тихо. — Это все, что у меня есть. Все, что меня в этой жизни еще держит.

— Я сделаю все, что смогу, — осторожно ответил Курт. — Но для этого, Готтер, давай условимся: я буду задавать тебе вопросы — много вопросов — а ты будешь отвечать на них: честно, прямо, без уловок и попыток встать на дыбы. Это — понятно?

— Да, — все так же едва слышно отозвалась Нессель; он кивнул:

— Хорошо. Тогда расскажи, как это случилось. Она просто пропала, или ты видела человека, который похитил ее?

— Она пропала. Не вернулась однажды домой.

— Предвидел такой ответ, — вздохнул Курт, переглянувшись с духовником. — Потому и спросил… Ведь твой дом — это глухой лес. Напомню, что даже меня ты предупреждала об опасности нападения зверья; а ведь она еще ребенок, и случись что…

— Нет, — резко оборвала Нессель. — Альту не мог тронуть никто.

— Твоя дочь унаследовала твои способности?

Лесная ведьма поджала губы, невольно скосившись на молчаливого Бруно, и Курт все так же мягко напомнил:

— Ведь мы решили, да? Договорились? Говорить правду. Пойми, тебе здесь бояться некого и нечего; и уж точно не этого человека.

— Да, — помявшись, неохотно ответила она. — Альта тоже… кое-что может. И когда подрастет, сможет больше, чем я. Я это чувствую. И нет, ее не мог тронуть ни один зверь в моем лесу; но я понимаю, я знаю, что ты скажешь — что случается все, да и люди есть, помимо зверей, а посему я проверила…

— Ты обыскала весь лес? — поднял бровь Курт; Нессель качнула головой:

— Не совсем. Поначалу я просто искала ее — там, где она должна была идти. А потом прощупала лес вокруг — далеко вокруг своего дома, по дороге, где Альта могла быть, и в стороне от нее, и…

— Прощупала? — переспросил Бруно, и ведьма вздрогнула, словно кто-то невидимый внезапно ударил ее спину.

— Я… не знаю, как это объяснить, — медленно произнесла Нессель, запинаясь на каждом слове и не глядя в его сторону. — Это… похоже на то, как собака ищет след, только… это не запах и не отметины…

— Ведьмовское умение «сыскать украденное»? — с легкой полуулыбкой уточнил Бруно — благодушно, словно говоря о чем-то малозначительно и обыденном, вроде покупки кухонной утвари, и Нессель молча кивнула, потупившись.

— Уверена в своих силах? — спросил Курт, и, когда ведьма медленно подняла взгляд, пояснил: — Ты не могла упустить что-то, не увидеть, не почувствовать? В конце концов, это не чужой человек, дочь; ты явно была на взводе и тревожилась, могла быть невнимательна, и если она мертва…

— Нет. Я не могла упустить ничего; я нашла бы ее, будь она жива или убита, неважно. Именно потому что дочь. Я не могла ошибиться: в моем лесу Альты нет.