Наталья Щерба - Быть ведьмой

Внезапно сундук резко затормозил и замер. Танюша медленно сползла с него, разминая затекшие конечности, определив для себя, что сундук – самый неудобный вид транспорта, который ей приходилось встречать.

И вдруг она увидела целые россыпи зеленых огоньков.

Это светились в темноте гнилушки. Такие себе трухлявые куски дерева, что после дождя испускают зеленоватое свечение, и было их очень-очень много.

Танюша замерла, не зная, что же предпринять.

А зеленых огоньков становилось все больше. Внезапно до нее дошло, что «гнилушки» образовывают полосу, вернее, даже две пестрые полосы, исчезающее где-то в темноте, среди лесных деревьев.

Внизу послышались странные, шелестящие звуки: как будто тысячи ног ворошили сухие листья, топтали мох, перебирались через коряги и ветки.

…Под ногами бежали ящерицы. Их скользкие тела, покрытые голубой шкуркой, светились в темноте, и было их так много, что увернуться от них не представлялось возможным: все они бежали вперед, туда, куда уходила призрачная зеленая дорога в обрамлении гнилушек-фонарей.

И откуда они взялись в лесу, такое скопище?! Но, может, ящерицы лучше знают, куда бежать? Вон какой оравой бегут, – наверняка знают…

Так подумала Танюша и вдруг рванула вместе с ними, передвигаясь в скользкой, переливающейся массе, плавно обтекающей ноги. Пришла стойкая уверенность, что она все делает правильно.

Дорога пошла в гору, лес расступился, и открылось удивительное зрелище: тысячи красных крестов вспыхнули в темноте, как будто перед самым лицом, и задышали жарко ярким пламенем, но вот странно – ящерицы бежали прямо в ту сторону. Кресты складывались в строгий геометрический узор – ровные черные и красные жердочки, переплетающиеся между собой, и слагались в отвесную стену, казавшуюся воротами в ад.

Танюша подметила, что перед самыми крестами ящерицы обегали пылающую стену, разделяясь на два потока – огибали страшное препятствие.

– А-а-а-а! – закричала она, не в силах выскочить из жуткой переливающейся массы под ногами, несущей ее прямо на страшные кресты.

Жар, и сразу за ним – чернота.

Где она, что с ней? Кромешная темь.

– Жуткой ночи, пани Татьяна! – неожиданно сказали ей из темноты. – Приветствуем.

И словно прожектор включили: Танюша увидела перед собой ярко освещенную поляну.

Посреди поляны стоял настоящий письменный стол, кажется, из хорошего дорогого дуба, и его толстые низкие ножки наполовину зарывались в траву. За ним, в пухлом кожаном кресле восседал строгий, очень смуглый, еще нестарый мужчина в белоснежном костюме и при черном галстуке. По обе стороны от него стояли девушки – рыженькая и брюнетка, с короткими одинаковыми стрижками, в мини-юбочках и тесных блузках, с блокнотами в руках и гусиными перьями наготове, будто бы собирались что-то записывать.

Танюша почувствовала себя крайне неловко, вмиг застеснявшись своей наготы.

Мужчина не сводил с нее темных глаз, очевидно ожидая ответа.

– И вас приветствую, – осторожно произнесла девушка, когда молчание совсем затянулось. – Вы – главный черт прикарпатский?

Девушки уставились на нее изумленно, тихонько ахнули и разом крайне неодобрительно покачали головами. Мужчина окинул Танюшу задумчивым взглядом.

– Я президент чародейного сообщества, – сказал он. – Голова Братии, если по-простому. Или Карпатский Князь, но официально этот титул устарел.

– А… извините. – Девушка окончательно смутилась.

Повисла напряженная пауза. Голова президента качнулась, ожидая, как видимо, дальнейших расспросов, и девушка не выдержала:

– Но вы можете мне сказать хотя бы, какого черта я здесь делаю?!

Кто-то прыснул за спиной, подавляя смешок.

Танюша ошарашенно оглянулась, но никого больше не увидела. Это ее порядком озадачило, ибо лица Головы Братии и его секретарш сохраняли полную серьезность.

Между тем мужчина сделал легкий знак рукой – из воздуха выплыло что-то блестящее, сверкнувшее зеленым огоньком. Танюша с огромным удивлением узнала браслет – наследство чертовой бабушки.

– Ваше? – осведомился президент.

Она обреченно кивнула.

Секретарши разом ахнули и покосились на Танюшу с куда большим уважением.

– Так забирайте и носите на здоровье…

Браслет поплыл к ней, она схватила его двумя пальцами и надела на запястье.

– Чуть выше локтя закрепите… вот, еще повыше малость, – посоветовал президент и после того как девушка послушно исполнила его указания, добавил укоризненно: – Теперь всегда браслет носите и в чужие руки не давайте! В нем вся ваша сила фамильная чародейная, дар магический, и немалый, надо сказать. Сейчас я вас официально зарегистрирую…

Президент легонько дунул перед собой, из воздуха возник пергамент и плавно опустился перед ним.

Одна из секретарш ловко подала ему огромное лохматое перо и жуткого вида стальную иглу.

– Палец протяните, пожалуйста, – попросил президент, хищно сверкнув глазами.

– З-зачем? – икнула Танюша, со страхом покосившись на иглу.

– Да вы что, кровь из пальца никогда не сдавали? – Президент проследил за ее взглядом. – Давайте палец, любой.

Танюша протянула правую дрожащую руку, президент мигом уколол ее безымянный палец: кровь побежала веселой струйкой.

– Кошмар, – сказала Танюша слабым голосом, норовя упасть в обморок.

– Отставить! – гаркнул президент, и его возглас мгновенно отрезвил девушку. – Подпишитесь. – Президент протянул кусок пергамента, почти весь заляпанный ее кровью.

Буквы договора плясали перед глазами, но Танюша смогла разобрать, что отныне, поставив подпись под этим документом, она становится полноправной ведьмой со всеми положенными по ее статусу привилегиями, а также вступает во владение фамильным даром.

Ведьмой так ведьмой, лишь бы живой, подумала Танюша и расписалась скромненько. Браслет вдруг сдавил руку жарким обручем, но тут же отпустил.

И вот чудеса: картина опять начала изменяться: пропал дубовый стол, а вместо него запылал преогромный костер, густо дымящий и разбрасывающий громадные снопы веселых искр.

Вокруг стали появляться лица, много лиц. Столько обнаженных веселящихся людей, наверное, собиралось на пирах у императоров Древнего Рима, но такого сумасшедшего скопления Танюша отродясь не видывала. У мужчин на бедрах имелись лишь шкуры или повязки из золотой парчи, а женщины были абсолютно нагие, лишь с украшениями – ожерельями или браслетами. В воздухе летали в большом количестве тяжелые кубки, наполненные весьма приятными, судя по аромату, горячительными напитками. У самого президента также пропала одежда, а на бедрах теперь трепыхалась тонкая леопардовая шкура, украшенная поверху тяжелым и массивным золотым поясом в виде цепи, а секретарши его, блистая розовыми обнаженными телами, на руках, чуть повыше локтя, носили браслетики, но не такие массивные, как Танюшин.