Маргит Сандему - Цветок виселицы

— Конечно, я сделаю все, чтобы сначала вернуть Ингрид домой. Но сомневаюсь, что мне удастся ее уговорить.

— Может, послать с тобой Йона? Он вернется с ней домой, а ты сможешь сразу же ехать дальше.

— Моего сына? — с горячностью воскликнул Ульвхедин. — Ни за что!

— Но Ингрид — моя дочь, — тихо сказал Альв.

— Я знаю, — Ульвхедин примирительно опустил свои ручищи на плечи Альва. — Положитесь на меня! Дан зажег во мне опасный огонь. Для меня теперь есть только один путь. Думаю, Ингрид терзает сейчас то же желание: увидеть Долину Людей Льда. Если это так, бесполезно пытаться отговорить ее.

Альв и Берит предполагали, что его решимость вызвана не только желанием увидеть долину. Но поделать ничего не могли, по лицу Ульвхедина они понимали, что им ничего не остается, как довериться ему.

Для родителей это было слабое утешение.

Они долго смотрели вслед уходящему Ульвхедину.

— Я поеду за ними, — упрямо сказал Альв. — И пусть судья делает, что хочет!

— Альв, милый, ты прекрасно знаешь, что дело не только в оскорблении, которое ты нанесешь такой важной особе! Мы должны, работать в поте лица, чтобы не потерять Гростенсхольм. Если мы его упустим, за ним, как лавина, последуют Линде-аллее и Элистранд. У нас больше нет Александра Паладина, который, сидя в Дании, улаживал все наши денежные дела.

— Мы не можем потерять Элистранд, — с трудом проговорил Альв. — Гростенсхольм принадлежит нам, и, если мы потеряем его, Люди Льда лишатся частицы своей души. Но, что касается Элистранда, там живет Ульвхедин со своей семьей и Тристан со своей, и мы не можем лишить их дома.

— А если написать Виллему и Доминику и попросить помощи у них?

— Им тоже сейчас приходится трудно. Тенгель работает как вол. Дан говорил, что они уже продали кое-какие ценные вещи. Нет, мне действительно нельзя отменять встречу с судьей, пока я не улажу дело с Гростенхольмом. Нас может спасти только его указ. — Альв потер лоб и покорно вздохнул. — Хорошо, я дождусь судью, он пробудет у нас несколько дней. Но потом я все равно поеду за ними, ведь я знаю, куда они направляются.

— Ладно, — согласилась Берит. — Потом поезжай.

— Дан записал рассказ Калеба из книги Микаела. Там говорится о дороге в Долину Людей Льда. Калеб был там один раз, ты знаешь.

— Да. Послушай, как желна кричит к дождю. Они прислушались к резкому, жалобному крику птицы.

— Или к несчастью, — пробормотал Альв.

— Будем верить, что к дождю! — твердо сказала Берит.

Ульвхедин вывел из конюшни свою лошадь и поскакал в Элистранд. Копыта глухо стучали о сухую землю.

— Боже милостивый, помоги нашей девочке! — прошептал Альв. — Помоги всем троим! И главное, Ульвхедину!

— Да, главное ему, — тихо сказала Берит.

3

У Дана была с собой вьючная лошадь, без нее он не мог обойтись. Снаряжение у него было громоздкое и неудобное.

Путь его лежал к Довру. Там была богатая флора, и ее следовало изучить.

А дальше будет видно, продолжит ли он путь на север.

Вот если бы кто-нибудь составил ему компанию!

Но члены его рода, как правило, были одинокие волки. Они совершали свои поездки без провожатых.

Хорошо бы с ним была сейчас Ингрид! С ней так легко разговаривать! У нее неженский ум.

Но пусть она лучше никогда не узнает, что он так думает! Женщины их рода, уж коли на то пошло, всегда гордились тем, что они женщины. Они придавали этому большое значение и взвивались на дыбы, если кто-нибудь задевал их женскую гордость.

Вьючная лошадь понуро плелась за верховой. Дан чувствовал приближение дождя.

Он уже порядочно удалился от Гростенсхольма, держа путь на север. Дан предпочел ехать по главной дороге. Один, с большим багажом, он представлял собой лакомый кусок для разбойников и прочих бродяг. Но он это предусмотрел, тяжелый пистолет был заряжен и все время находился под рукой.

Увидев в другом конце ложбины всадника, Дан придержал лошадь. В облике всадника ему почудилась угроза, может, потому, что он поставил лошадь поперек дороги, словно поджидая Дана.

Или Дан испытал страх совсем по другой причине?

Тогда по какой же? Хоть Дан и был из рода Людей Льда, он не обладал даром предвидения. Тем не менее его сердце учащенно забилось, словно перед несчастьем, ему стало трудно дышать.

Бессознательно он положил руку на пистолет.

И решительно поехал вперед. Выбора не было, всадник в другом конце ложбины занял наиболее выгодную позицию.

Но почему он поджидал Дана так открыто? Не лучше ли было устроить засаду?

Разбойник был невысок ростом, но весь его облик выражал непоколебимую решимость.

Ничего особенно грозного в нем не было, и между тем Дана терзала необъяснимая тревога.

Доехав до конца ложбины, он чуть не вскрикнул от удивления. Всадник оказался женщиной!

Наверное, она была напугана и не хотела ехать одна через видневшийся впереди лес. Дан снова придержал лошадь. Сюрпризы сыпались на него один за другим.

Там, на гребне холма, его ждала Ингрид!

Обуздав гнев, он пришпорил лошадь.

Впрочем, какой там гнев! Даже себе он ни за что не признался бы, что рад ее появлению. Рад, растроган, но и встревожен. Он не знал, что ему делать.

Его первые слова не могли быть другими:

— Ты с ума сошла? Зачем ты здесь?

Ингрид сияла, как солнце.

— Решила поехать с тобой и помочь тебе собирать цветы и растения, — ответила она лучезарно.

— Но это невозможно! Что скажут твои родители? Немедленно возвращайся домой!

— Слишком далеко, — беспечно ответила она. — Я не успею добраться до дому засветло.

Она была права. Возмущенный и раздосадованный, Дан все-таки не мог отвести взгляд от ее рыжих волос и дерзких глаз. Мужчине, ценящему женскую красоту, к тому же не состоящему с ней в родстве, она должна была казаться неотразимой.

— Тогда придется мне проводить тебя домой, — со злостью сказал он.

— Хотела бы я посмотреть, как это у тебя получится!

Она пришпорила лошадь и понеслась по дороге на север. Дану ничего не оставалось, как последовать за ней, но догнать ее со своим тяжелым снаряжением он все равно не мог.

— Остановись! Твоя взяла! — крикнул он наконец, понимая, что погоню продолжать бесполезно.

Сказочно прекрасная, сидела Ингрид в седле, поджидая, пока он подъедет к ней. Ее огненные волосы горели в лучах вечернего солнца, желтые глаза сверкали, как начищенная медь, на пунцовых губах играла улыбка, поблескивали белоснежные зубы.

Прекраснее быть просто невозможно, подумал Дан.

Но в тот день в облике Ингрид появилось что-то новое. Какая-то особая стать и гордость. Дан вдруг подумал, что так должна выглядеть женщина, сумевшая завоевать того, кого любит.