Олег Шелонин - Подкидыш

Пока он перебазировался, Ларс уже накропал первые строки. На него снизошла муза. Писатель по опыту знал, что в такие моменты нельзя терять ни секунды, а потому из-под его пера веером летели брызги. Он писал и зачитывал свое творение вслух, наслаждаясь рождающимися строками. В них было все: и героическое спасение на водах из лап страшного чудовища, и приведение в чувство упавшей в обморок маркизы…

«Во врет, зараза! И ведь не краснеет», — восхитился Тич.

«Да помолчи ты хоть минуту, — взмолилась Айри. — Дай послушать. Ведь совсем как граф Ларс де Росс врет!»

«А может, это он и есть?»

«С ума сошел? Чтоб такая умница, как Ларс, в этот лес полез? Да ни за что на свете!»

А Ларс все писал, писал и зачитывал свое творение вслух. Его доблестный рыцарь без страха и упрека уже стоял на одном колене перед избранницей своего сердца прекрасной маркизой де Оборжур. Это было так трогательно, что расчувствовавшаяся Айри захлюпала носом, а потом, опомнившись, высморкалась в листок терквойи (даже в лесу она умудрялась соблюдать этикет), правда, потом она этим же листиком деликатно промокнула наполнившиеся слезами глаза, но это уже можно списать на трепетное волнение, вызванное чувствительной сценой рыцарского романа. Пока она приводила себя в порядок, доблестный рыцарь Роланд устами увлекшегося Ларса начал делать страстное признание в любви и… получил решительный отказ от гордой красавицы!

— Вот стерва! — не выдержала Айри.

Ларс подпрыгнул как ошпаренный и закрутил головой в поисках источника звука.

«Это точно, — согласился Тич, пытаясь своими лапками прикрыть Айри глаза, ревностно блюдя ее нравственность. — Более стервозной хозяйки я еще не видел».

«А я-то тут при чем?»

«А кто ему фингал под глазом поставил?»

«Да я про маркизу говорю».

«А я про тебя».

«Ну вот, из-за тебя теперь не узнаем, что было дальше», — расстроилась Айри.

«Не из-за меня, а из-за тебя! Кто тебя просил во всю глотку орать?»

Действительно, вспугнутый репликой впечатлительной девицы Ларс, тревожно озираясь, уже торопливо натягивал на себя влажную одежду.

— Засиделся я чегой-то. — Закончив туалет, юноша затолкал письменные принадлежности в седельную сумку. — До драконов еще топать и топать. Как минимум неделя по горам, а я тут в лесу застрял. Непорядок.

Соорудив из ремней седельной сумки лямки, Ларс закинул импровизированный рюкзак за спину, сунул меч в ножны и, найдя глазами достаточно пологий подъем, начал карабкаться вверх.

«Ты слышала? Он идет к драконам! Точно больной!»

«Ага. Псих. Но такой симпатичный…»

«У-у-у… процесс пошел. Так, Айри, домой!»

«Сума сошел? Его же тут без нас сожрут».

«И правильно сделают. Не фиг по нашему лесу нагишом скакать. Опять же не тебе одной кушать хочется. Зверушкам тоже надо что-то есть».

«Я не хочу кушать».

«Потому и худющая такая».

Пока они препирались, Ларс успел выползти наверх, кинул прощальный взгляд на Дикое озеро и углубился в окончательно проснувшийся лес. Он двигался в сторону гор, работая мечом как мачете, прорубаясь сквозь буйные заросли сплетения веток и лиан. Идти было трудно. Ноги путались в густой траве, запинались о корни, по лицу хлестали ветки, но юноша упорно двигался вперед к своей цели, не замечая гибкой фигурки девушки, периодически мелькавшей над его головой. Айри прыгала по веткам и перелетала с дерева на дерево с помощью лиан не хуже лупоглазых багодрилов, не забывая при этом внимательно следить за тем, что происходит внизу. Тич после плотного завтрака предпочитал отдохнуть, а потому путешествовал на своей хозяйке в качестве зеленого мехового воротника, однако именно он первым заметил опасность.

«Сейчас этого бесстыдника сожрут, и мы пойдем домой», — радостно сообщил он Айри.

«Куда его несет!» — испугалась девица.

Ларс прорубался к круглой, словно очерченной циркулем, лужайке, которая идеально подходила для отдыха утомленных зверушек, а ее нежно-зеленая травка буквально манила лесных обитателей — съешь меня! Юноша раздвинул ветки. Еще шаг и…

Айри, одной рукой держась за лиану, другой на лету содрала с ветки тяжелую гроздь туачо и швырнула ее вниз, но от волнения чуть-чуть перестаралась. Бросок получился такой силы, что гроздь в полете разлетелась и шрапнелью накрыла сразу кучу целей: сбила пару пролетавших под девицей кликух, тюкнула по темечку Ларса де Росса и шарахнула по лужайке, заставив ее встать на дыбы.

При виде разверзшейся перед ним гигантской пасти с травянистыми губами Ларс от неожиданности дернулся назад, запнулся об какой-то корень и плюхнулся на пятую точку. Пасть почавкала, недовольно рыкнула, выплюнула желтые ошметки в Ларса, заляпав его липким соком туачо с ног до головы, и опять закрылась. Угощение харгу явно не понравилось. Граф брезгливо вытер рукавом камзола липкое от сока лицо, невольно облизнув при этом губы.

— Гм… а вкусно.

Юноша подобрал с земли сумевший не разбиться при падении плод, впился в него зубами и жадно слопал вместе с кожурой.

«Тич, да он голодный!»

«В тебе уже проснулся материнский инстинкт. Это не к добру».

«Надо подкинуть ему чего-нибудь посущественнее».

«Хрума завалить?»

«Пока мы за хрумом гоняться будем, этого дурачка самого схрумкают».

«Что предлагаешь?»

«Предлагаю загнать его в мой домик».

«Предложение не принимается».

«Да ты чего, Тич? Там безопасно. Шкрябы внутрь чужого не пустят. Поесть захотел — только руку протяни».

Домиков в Прикарденском лесу у Айри было много. Ими служили дупла бубликового дерева. Возможно, ботаники Дагара назвали бы его как-то иначе, если б сумели живыми вырваться из этого зеленого ада, но пока еще ни одна научная экспедиция обратно в Дагар из Прикарденского леса не вернулась. Это чудо-дерево давало приют любому. Но была у него одна особенность: стоило в его дупло забраться, например, хруму, ищущему спасения от грызля, как древесные врата схлопывались на манер створок раковины устрицы, ощетинивались колючими шкрябами и не открывались до тех пор, пока посетитель изнутри не очистит от бубликов все стены, пол и потолок дупла. Эти растения-паразиты ужасно досаждали дереву. Не особо нравились они и местным травоядным, которые вынуждены были давиться, но жрать эти бублики, а вот Айри их просто обожала. Они напоминали ей по вкусу свежую выпечку и были очень питательными.