Ева Никольская - Чужая невеста

— Мы согласны, — с явным облегчением в голосе произнес отец Таша.

— Вовсе нет… — Брэд замолк под одинаково тяжелыми взглядами Грэма и его странной "игрушки", но не надолго. — Хорошо, — нехотя сдался "папаша", подарив мне испепеляющий взгляд. — Пусть принимает решение сама. Но до совершеннолетия она обязана жить дома.

— Придется сделать исключение, — выпуская из ладони огненное "солнце", вступил в разговор Йен-ри. — Ситуация сложилась крайне неприятная как для Миригора, так и для Стортхэма. А портить отношения между нашими поселениями не выгодно ни вам, ни нам. Поэтому, чтобы узнать правду и уладить конфликт, предлагаю на неделю оставить Ильву на нейтральной территории. То есть в обители Римхольта под присмотром монахинь и под охраной нордов, которые обеспечат девушке защиту и неприкосновенность, пока будет проводиться расследование…

— Расследование? Ха! Вы подтасуете результат, чтобы обелить своего урод… ах, простите, норда! — пряча под злым сарказмом жгучую ненависть, заявил Брэд.

— Оставьте кого-нибудь из своих доверенных лэфири в качестве наблюдателя, а лучше для помощи нам, и тогда беспокоиться о ложных результатах не придется, — пожал плечами "медведь".

И говорил он все это так твердо, спокойно, размеренно, что я невольно зауважала рыжего. Остальные, судя по взглядам, тоже считались с его мнением. Грэм согласно кивнул, поигрывая серебристым "шариком" на руке. Керр-сай скептически хмыкнул, но промолчал. Таш же расплылся в счастливой улыбке, которая на его жутковатом лице смотрелась странно.

— Отлично! Так и поступим, — начал суетиться Касс. — Я сам договорюсь с рильей рассветного храма, чтобы она приютила Ильву и позволила двоим нордам охранять ее. Дир, останешься здесь, будешь помогать в расследовании, — он отдал распоряжение одному из свиты и кивнул Йену, будто говоря "спасибо". Затем посмотрел на меня, по-прежнему стоящую рядом с рыжим, и… подмигнул.

Вот если бы этот седовласый мужчина был отцом Ильвы, а не психованный Брэд, я бы, не задумываясь, ушла с ним в город. А так, судя по всему, придется отправляться в местный монастырь. Ну, может, оно и к лучшему. Тем более если пребывание там продлится всего неделю. За это время я уж точно разберусь, кто здесь кто, и придумаю, как мне выкрутиться из неприятностей.

В обители Римхольта…

Я сидела в удивительно светлой келье местного монастыря и задумчиво изучала собственное отражение в небольшом круглом зеркале на кованой ножке. В обитель Римхольта, который был для серых лэфири кем-то вроде Ра — верховного египетского божества, чье имя означало "солнце", меня заселили ранним утром. Местный небожитель тоже ассоциировался у населения с дневным светилом. Потому и храмы, построенные в его честь, назывались рассветными и закатными. И если при вторых частенько строились мужские монастыри, то при первых — исключительно женские. Именно в такое место меня и привезли два незнакомых норда и тот самый Дир, которого Касс-риль оставил в общине "монстров".

Улучив момент, когда охранники были заняты проверкой кельи, лэф из отцовской свиты схватил меня за плечи, как следует встряхнул и, пытливо вглядываясь в лицо, зашептал:

— Чем они тебя накачали, Ильва? Пиот или гельян? Что ты пила, вспоминай!

— Не помню, — упрямо повторила я то, что говорила им всем последние несколько часов, и, раздраженно дернув ухом, попыталась высвободиться из крепкой хватки молодого мужчины.

— Должно быть какое-то зелье, — хмуря темные брови, продолжал настаивать он. — Ты сама на себя не похожа. Дерзкая, глупая, упрямая. Это не ты, Ильва. Где та послушная робкая девочка, почитающая свой род и отца? Где? — лэф снова меня тряхнул, продолжая вычитывать. — Ты ведешь себя как… как… как шлюха, Ильва! И клеймо вивьеры тут ни при чем. Это недопустимо. Ты позоришь Брэд-риля. Хотя, казалось бы, куда уж больше! Тебя словно подменили, — досадливо процедил он. — Даже если ты не помнишь последние события своей жизни, то вести себя так с отцом…

— Отпусти ее, — сказал мрачный норд, появившийся в дверном проеме комнаты, рядом с которой мы стояли.

— А если нет? — вызверился Дир, который полностью разделял неприязнь Брэд-риля к меченным.

Гора мускулов, которая представилась мне как Люль, демонстративно начала разминать пальцы, выразительно поглядывая на шею вредного лэфа. Видимо испугавшись получить люлей от норда с таким "говорящим" именем, отцовский прихвостень отступил и поднял в примирительном жесте руки. Больше меня наедине с Диром охранники не оставляли. Зато без лишних вопросов оставили наедине с зеркалом в запертой на ключ келье, которая состояла не только из спальни, но и из маленькой уборной за узкой дверью. Ну просто-таки гостиничный номер с околосредневековыми удобствами! Хотя скорее уж тюремная камера, в которой мне предстояло дожидаться совершеннолетия. А потом либо замуж, либо к отцу, либо… не знаю!

На столе по левую руку от меня ютился поднос с недоеденным завтраком, который принесла некоторое время назад молчаливая монахиня в белом балахоне и полупрозрачной накидке на голову, сильно напоминавшей паранджу. Справа лежала стопка книг, призванных скрасить мой досуг. Но так как все они были исключительно на религиозную тему, я предпочла изучение своего нового тела знакомству с местной письменностью.

Тронув кончиком указательного пальца клеймо, обработанное обезболивающей мазью, грустно спросила у собственного отражения:

— Что же с тобой случилось, девочка?

Память моей предшественницы, благодаря которой я постепенно "вспоминала" то, как устроен мир лэфири, категорически отказывалась делиться прошлым Ильвы. И я, если честно, не знала: хорошо это или плохо? Судя по истерично-деспотичному папаше, моим обрезанным волосам, символу вивьеры и словам Дира, жизнь у девчонки, уступившей мне свое тело, была не сахар. Ну, ничего, теперь Ильва — это я, а значит, пусть идет лесом Брэд-риль вместе со своими подпевалами! Лучше буду со страшным, но вменяемым Ташем жить в его пещере, чем терпеть к себе такое отношение.

Я чуть улыбнулась собственным мыслям, прекрасно понимая, почему эту новость так негативно восприняли все, кроме нордов и Касса, который, как мне показалось, по-прежнему любит своего сына и желает ему только добра. Все дело в том, что меченных лэфири не любили. Более того: их сторонились, опасались и презирали настолько, что стать женой норда для лэфы считалось участью куда более позорной, нежели посвятить себя ремеслу вивьеры. Прежняя Ильва никогда бы не отважилась на подобную выходку, я же смотрела на ситуацию глазами землянки, лишенной местных предрассудков.