Надежда Кузьмина - Магиня для эмиссара

А вот голос мягким не был:

— Ньера, вы идиотка!

Он ещё как-то умудрился спружинить коленями и устоять на ногах. Но смотрел злобно, как храмовник на упыря. Ну ещё бы! Руками я до боли вцепилась ему в плечи, а тряпка… ой, моя грязная мокрая тряпка повисла на Холтовой вороной макушке. Я зачарованно смотрела, как на свисающем на лоб уголке набухает грязно серая капля… Сейчас шлёпнется на нос…

Дёрнулась, упираясь руками ему в грудь, пытаясь освободиться.

— Дважды идиотка. Не двигайтесь. Сейчас отнесу вас в комнату и пошлю за врачом — пусть вас осмотрят. И лучше ничего не говорите! Ни одного слова! Вообще не открывайте рот! — мотнул головой, сбрасывая тряпку.

Я испуганно кивнула. Врач — это хорошо. Лишь бы обошлось, лишь бы обошлось… Если что-то совсем не так, помогу себе волшебством. Пусть дочка будет не такая сильная в магии, но живая… Но какая, какая, какая же я дура!!! По щекам бежали слёзы испуга, облегчения, злости на свою беспросветную глупость… Что же я натворила?

Как только Холт вышел из комнаты, положила ладони на живот, настороженно ощупывая. Малышка лягнулась. Живая! И — спасибо Холту! — вроде бы при приземлении обошлось без рывка. Архивариус сумел меня поймать и, согнув ноги, погасить импульс. Но всё равно было жутко. А вдруг отошла плацента? А если от сотрясения начнутся преждевременные роды?

Я лежала, прижав к животу подушку, и тихонько плакала.

Врач — пожилой мужчина с чёрным кожаным саквояжем — пришёл очень быстро. Холт за его спиной сощурился на меня и поднёс палец к губам — молчи! И заговорил сам:

— Ньер Ильери, это — племянница моей кормилицы Бетани, Беата. Как видите, она в тягости. Но, желая помочь тётушке, полезла под потолок мыть люстру. Нет, не глядите на меня так — я ничего такого не приказывал и не просил. Чем думала она — не знаю. Но чуть не упала. Посмотрите, что с ней. Я подожду за дверью.

Докторов я не любила. И не особо им доверяла. А этому ещё и нельзя было задавать вопросов, ведь начни я пытать про плаценту да про предлежание — медицину в магической семинарии изучали весьма подробно, — моя легенда безмозглой племянницы кормилицы разлетится вдребезги.

— Нужно понаблюдать. Зайду завтра, посмотрю. Пока строго постельный режим.

Врач поднялся с края кровати, отряхивая, будто намочил в воде, кисти рук.

Вот умеют доктора тремя нейтральными словами напугать до синюшных колик! Вроде ничего и не сказал… а хоть на кладбище собирайся!

Ньер Ильери присел за стол — выписать потребные лекарства. Уйдёт — погляжу, что он там понакалякал.

Несколько минут за дверью шёл негромкий разговор. Я замерла, прислушиваясь. Зараза! — ничего не разобрать! Потом раздались удаляющиеся шаги, и всё стихло. Только я распустила свободную шнуровку на платье, устраиваясь поудобнее, как после короткого стука дверь распахнулась, явив Холта с насупленными бровями. В одной руке архивариус держал деревянный табурет, в другой — медный таз для варки варенья и большую колотушку для отбивания мяса.

Я напряглась. Это он чего?

— Не дергайтесь. Вот! — поставил табурет у моего изголовья, водрузил на него таз вверх дном и увенчал сооружение колотушкой. — Лежите. Если что-то нужно, не встаёте сами, не лезете на потолок, не орёте на весь дом — берёте молоток и стучите по тазу. Ясно? Ньера Бетани сейчас зайдёт.

— Ньер Холт, спасибо…

— Не за что. Знал бы, что у вас с головой плохо, — в дом не взял.

— Что сказал врач?

— Вероятно, обошлось. Но точно будет видно через пару дней.

Прошёл к столу, взял исписанный доктором листок, фыркнул.

— Что там? — попыталась я приподняться.

— Не дергайтесь, ньера. Успокаивающие и укрепляющие — корень валерианы, трава пустырника, кое-что ещё.

Архивариус вышел из комнаты и прикрыл дверь.

Первая реакция — спонтанная — самая честная. Холт, не раздумывая, кинулся меня ловить, когда я загремела с лестницы. И сделал всё, чтобы помочь мне и малышке. Хотя — вспомнила злые серые глаза под нависшей над ними мокрой тряпкой — желание придушить безмозглую дуру читалось явно. Я его понимала — сама б себя придушила!

Но, как бы то ни было, похоже, я попала в дом к хорошему человеку.

Глава 4

Мы не столько нуждаемся в помощи друзей, сколько в уверенности, что её получим.

Следующую ночь я буду помнить долго.

Ничего особо не болело, но я знала, что роды — в том числе и преждевременные — часто начинаются на рассвете, в час Ночной кобылы, когда мать спит. А мне рожать было никак нельзя.

Поэтому я додумалась до того, что выспаться надо днём, пока есть время. А за полночь, наоборот, бдить, не смыкая до утра глаз. Так безопаснее.

Инициатива вылилась в опухшую от слёз физиономию с красными от недосыпа глазами.

Вот не зря я всегда не любила мыть люстры!

Холт ко мне больше не заходил. Зато тётушка Бет заглядывала каждые полчаса, принося отвар пустырника, лимонад, пирожки. При этом достойная ньера попеременно ругала меня, жалела и расспрашивала — как же такое вышло? А я была настолько выбита из равновесия, что слово за слово поведала ей всю историю моего замужества… Бет поправила очки на носу, посмотрела на меня строго и изрекла:

— Козёл!

А потом подмигнула.

Я засмеялась. И рассказала ей про миренью.

Через два дня, навалявшись в постели на всю оставшуюся жизнь, я встала.

Тётушка Бет, похоже, решила взять меня под крыло. И начала с того, что приволокла пару своих платьев, заметив, что как на моих шнуровку ни распускай, а скоро станут узки в талии.

С талией она угадала — я медленно, но верно переходила в разряд ньер, талию которых можно было гордо именовать экватором. Но беда в том, что рост у Бет был меньше моего на полторы ладони, плечи — заметно уже, а руки, соответственно, короче. И последние пункты банальным отпусканием подола не лечились. Вид у меня в кормилицыном платье получился нелепо-комичным. Поблагодарив, решила, что разберусь сама, — сделаю юбку на завязках и стану носить с блузкой и лёгкой шалью, чтобы прикрыть всё это безобразие. Вполне прилично.

Поднявшись, я снова засела за составление сводной таблицы, раздумывая о том, как выявлять закономерности. Возникла ещё одна идея: под каждой грузовой декларацией стояла виза портового чиновника. Вот если посмотреть, кто визировал сомнительный рейс «Удачливой чайки», и проверить остальные декларации, подписанные тем же ньером? Даст это что-нибудь?

Дало. Я нашла три записи за подписью ньера Ярита, показавшиеся мне подозрительными. Если бы не присматривалась специально, внимания б не обратила. Например, при пристальном вглядывании показалось странным то, что на одном корабле, побывавшем в трёхмесячном плавании, оказались одновременно моржовые шкуры, лён, чёрное дерево и шоколад. И всё в немалых количествах. Половина товара с севера — половина с дальнего юга. На случайную закупку по пути мало похоже.