Галина Чередий - Связанные поневоле

— Присаживайся, — по-царски кивнул он мне на мой собственный стул напротив. — Нам ведь предстоит долгий разговор. Нужно узнать друг друга, а то ты в прошлый раз так торопилась, что и не вышло.

Я оттолкнула предложенное посадочное место ногой и наклонилась прямо к нему, опершись на стол и уставившись в наглые золотистые глаза.

— Господин Северин Монтойя, я и при первой встрече вам сказала, что говорить нам не о чем. Знать я о тебе ничего не хочу, как, впрочем, и видеть тебя нет никакого желания. Поэтому собирай все свое барахло, выметайся к чертовой матери и больше не появляйся.

— Это не барахло, а свежайшие натуральные продукты, — нисколько не смутившись, заявил этот… с-с-су… пруг. — Я не питаюсь чем попало, дорогая. И раз уж я вынужден буду находиться в этом твоем облезлом скворечнике, пока ты не осознаешь свое новое положение, то хотя бы есть хочу нормальную жрачку.

Этот урод самовлюбленный только что назвал мой домик облезлым скворечником?

Схватив все, что он выставил на стол, и роняя что-то по дороге, я с рыком метнулась к двери и, распахнув ее ногой, вышвырнула все наружу.

Северин с удивленным лицом последовал за мной.

— Какого хрена ты творишь? — заорал он на меня.

— Пошел вон отсюда, дворняга офигевшая!

— Как ты меня назвала? — устрашающе навис он надо мной.

— Как слышал! — выпрямилась я перед ним, не обращая внимания на разницу в росте и живой массе.

Его глаза около минуты сверлили меня яростным взглядом, а потом резко опустились ниже.

— Какие же у тебя красивые сиськи, — неожиданно хрипло пробормотал он, и я глянула вниз.

Естественно, мой халат, пока я в приступе злости тащила все эти продукты, распахнулся, и теперь с высоты немаленького роста мужику открывался, прямо скажем, шикарный обзор. Я вскинула голову, желая сказать все, что думаю о его наглости, но Северин молниеносным движением шагнул ко мне и, схватив за задницу одной своей лапищей, вздернул меня вверх по своему телу, одновременно вжимая в стену, а второй вцепился в волосы и, потянув за них, подставил мои губы под свирепую атаку своего рта. Я безуспешно рванулась из-под этой горы мышц, колотя его руками, но ничего не добилась. Это не уличный хулиган и не человеческий мужчина, которому я бы запросто сломала кости, это какой-то гребаный кусок стали, для вида обтянутый мягкой кожей. Тогда я в ярости укусила Северина за его дерзкие губы, но его это только, похоже, еще больше завело, и он, властно рыкнув, втолкнул язык мне в рот, и меня тут же моментально затрясло от злости и дикого возбуждения.

Я резко подалась навстречу интервенции Северина, не желая уступать ему и грамма первенства, и сильно вцепилась в его волосы, одновременно обвивая его талию ногами. Северин издал какой-то звук, похожий на стон отчаяния, и прижался своими бедрами к моей сердцевине. Его уже совершенно напрягшийся член сквозь грубый материал джинсов вжался в мою обнаженную плоть, причиняя ощущения на грани боли. Явно не я одна почувствовала жар сквозь слои ткани, и мужчина, зарычав, крутнул тазом, делая контакт просто нестерпимо близким. Мое тело выгнулось, похотливо потираясь об этот центр твердого удовольствия и отказываясь подчиняться рассудочной половине. Губы от резкого движения вырвались из плена, но Северин, и не думая останавливаться, соскользнул своим ртом вниз, и быстрые, жалящие поцелуи посыпались на мой подбородок и шею. Его рука на моих ягодицах грубо сжалась, добавляя сладкой остроты. Температура кожи Северина росла с бешеной скоростью, и испарина выступила на ней, добавляя еще больше опьяняющего мою животную половину чувственного аромата. Я уже никак не могла управлять крупной дрожью, что сотрясала меня от его действий и запаха.

— Какая же ты… — прохрипел Северин. — Что творишь со мной…

Во мне уже вовсю бушевала вторая половина сущности, требуя от меня прекратить все эти игры ни о чем и перейти к конкретным действиям. Я просунула руку между телами, вцепляясь в твердый бугор под грубой джинсой, до предела натянувший ширинку джинсов Северина. Он дернулся и зарокотал от моего прикосновения. И я, отчетливо понимая, что делаю то, что никогда не то что в жизни, но и во сне бы раньше не сотворила, сжала ладонь сильнее, по-настоящему наслаждаясь и тем, как дернулась в ответ раскаленная плоть под брюками, и каким мучительно-просящим стал звук, рвущийся из груди Северина. И в этот конкретный момент сочетание этого запаха, звуков, движений и реакции собственного и мужского тел толкнули меня в какой-то безумный полет.

— Офигеть! — раздался голос откуда-то извне того пространства, в котором мы пребывали с Северином. — А ты горячая штучка, соседка!

Я резко вынырнула из состояния вожделеющей невесомости и перевела взгляд на распахнутую уличную дверь. Группа подростков-соседей бессовестно пялилась на нас с Северином, комментируя и свистя.

Мой чертов муж, чтоб его чумкой скрутило, дернул меня опять за волосы, принуждая вернуть внимание ему, и неуклюже потянулся, пытаясь толкнуть дверь и сделать обстановку более интимной. Но временное помутнение рассудка уже закончилось, и поэтому я опустила свою руку, сжимавшую его член через ткань, ниже и немилосердно сдавила его яички. Издав страдальческий стон, Северин отшатнулся от меня и с воплем прижал руки к своему главному самцовому достоянию.

— Что ты, мать твою, творишь? — придушенно вскрикнул он. Но я, прекрасно зная, насколько быстро восстанавливаются мои соплеменники, быстро вытолкнула его в дверь и с триумфом захлопнула ее.

— Да что ты делаешь, ненормальная? — раздался крик с той стороны.

— Я велела тебе проваливать, Монтойя! И если ты не понял, что это значит, до этого — то я решила показать действием.

— Да какого хрена! Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя, — орал придурок.

Ну, спасибо! Моим немногочисленным соседям так хотелось знать о моих предпочтениях в личной жизни.

— У тебя галлюцинации. Думаю, с твоей профессией и немалыми доходами ты вполне мог бы обратиться за врачебной помощью. Сейчас лечат почти все! А этому хитрозадому гаденышу Нести передай, пусть лучше никогда мне на глаза не попадается!

— Юлали, я требую, чтобы ты назвала мне имя твоего Альфы!

О, ну надо же, от меня чего-то требует офигевший в корень мужик с жаждой доминирования, дарованной ему фактом рождения. Я прямо вся трепещу. И само собой выдаю самый великий ответ всех времен и народов:

— Пошел на хрен!

Какое-то время за дверью подозрительная тишина. Потом Северин опять подает голос.

— Даже не думай, что все так закончится! — рычит он, и вскоре я слышу, как завелся мощный движок внедорожника.