Лазурный Нефрит. Испытания Трепетной струны - Айон91
— А оттуда на поиски следующего осколка, хозяин которого страдал и испытывал в этой жизни столько боли, что слезы его стали чистой солью, а суть, она же душа — несет лишь потерю и страдания.
* Стих моего личного сочинения
4 глава «Пасть Бездны»
Лун Яо. Личный ученик Шень Луна. Мастер гибкого меча и стиля "Нефритовый Шторм"
Плохо! Как же мне плохо!
Ненавижу море и корабли. Но по-другому добраться до Восточного материка и порта Гу Лань не выйдет. Качка и ход по волнам выбивает из равновесия и стирает границы пространства, погружая разум в подобие вакуума, при этом подбрасывая вверх мои внутренности, заставляя желудок, кишки и весь ливер содрогаться от безумного приступа и желания покинуть свое привычное место.
Борясь с позывами выплеснуть весь желудочный сок и желчь на палубу корабля, опираясь о борт, без возможности встать на ноги и пройтись по палубе, наслаждаясь видами моря, как и все ученики секты, я нашел угол, в котором приступы морской болезни влияли на меня меньше всего. И сидел там, ожидая конца этого пути.
Но покой мне даже не снился. Ведь на пути этого корыта была Пасть Бездны. Когда-то горный хребет, носящий имя Полет Дракона, проходящий через материк, словно и правда парящий в небесной выси дракон, рассекал бОльшую часть территории и вод северо-западного направления пополам.
Но после подземных толчков, вызванных сражением небесных жителей и демонов десятки сотен лет назад, хребет раскололся, превращаясь в крошку, а точнее осколки камней, торчащих из-под воды, наподобие акульей пасти. И именно здесь, через эту пасть нам и предстояло пройти.
— Демоны всея Преисподней!
Зашипел я от резкой смены траектории, как только корабль, несущий вперёд волнами, все еще поднимающий эту посудину вверх, качнуло влево, а потом вправо и снова влево, и так, пока не обошли ближайшую каменную цепь. Заливая палубу и все открытые места водой, погружая под высокими волнами от бушующего за бортом шторма, соленая вода проникала повсюду, накрывая всех с головой.
— Твою мать! — ругался я, складываясь пополам, извергая из себя желчь вперемешку с соленой водой, которой наглотался. И как только желудочный позыв был осуществлен, понял, что теряю сознание, погружаясь в бездну темноты.
…
Мокро. Холодно. Голодно.
Когда я ел последний раз — не помню. Лишь вода из грязной лужи, да засохшая, покрытая слоем грязи корка хлеба. Вот и вся моя еда за последнюю неделю. Чувствую, как еще день или два, и я умру от голода и холода. Шерсть, когда-то теплая и густая, перестала греть. Глаза, видящие в темноте, различая каждую трещинку и пылинку, заволокло пеленой слизи. И сжавшись в комок, прощаясь с миром, ощущаю прикосновения, дарующие тепло. А голос, который ко мне обращается, несет надежду на спасение:
— Сяо Мао (детское имя Лун Яо), — этот голос, стал навеки путеводной звездой из бездны тьмы, отчаянья и страха, что смерть близка. Руки, что держат меня у груди, и бьющееся сердце, делящееся жизнью, вот что отныне и впредь важно для меня.
…
Сколько прошло времени, я не знал. Но пришел в себя совершенно в другом месте. Мне было сухо и тепло, рвотные позывы больше не мучили. Одеяло укрывало и согревало, а подушка под головой даровала мягкость.
— А-Яо, — слышу голос Учителя, касающегося щек и лба своими прохладными ладонями, дарующих моему разгоряченному и пылающему от болезни телу волну прохлады, — морские путешествия не твое, — теплый и заботливый тон учителя успокаивает, усмиряет внутреннюю бурю, а руки даруют покой, — выпей, — подносит к губам чашку, придерживая за голову. Сделав три глотка, снова опустился на подушку, проваливаясь в темноту. Но мне больше не страшно, рядом со мной Учитель. Его облаченная в темные одежда фигура, длинные черные волосы и зеленые глаза — становятся размытыми, нечеткими, а через секунды и вовсе пропадают, меняясь на темноту сна.
…
Руки, теплые и заботливые, забравшие меня из того угла, где я ждал свой конец, даровали мне не только еду и тепло, но и будущее, а также место в жизни, позволив быть подле Нефритового дракона и его друга демона Ворона. Странствовать с ними, расти, совершенствоваться, а позже даже считаться учеником старшего мастера. Но перед этим пришлось пройти через многое, в том числе и ранги совершенствования, позволившие мне обрести человеческое тело и возможность пути заклинателя.
— Кот! Как был им, так и остался, — треплет меня по голове Тен Гун, почесывая уши и макушку. По привычке заурчав, выгнул спину, чем вызвал смех демона и осуждающий его же взгляд Учителя, говоривший Гуну:
— А-Яо младший послушник, ученик секты Черного Полумесяца, а не ручной кот! — строго отчитал Нефритовый дракон демона. Подходя ко мне ближе, склоняясь и заключая между ладоней лицо, касается лба легким поцелуем, опаляя жаром, оставляя метку личного ученика, полумесяц в россыпи звезд. — Отныне и впредь, Лун Яо мой ученик.
Прижав к голове уши, а хвостом оплетая ногу, склонился в поклоне, приветствуя учителя, отдавая ему три поклона, вручая жизнь, судьбу и будущее. Учитель принял мой тройной поклон и навеки стал наставником. Никого более я не приму в ученики, ничьи учения для меня не существуют. Лишь стиль Нефритового Шторма, а учитель он — Шень Лун.
…
Сон снова отпускает меня в реальный мир, возвращая в ноющее и страдающее от качки и морского пути тело. Голова по-прежнему раскалывается, пронзаясь сотнями мелких иголок, глаза и глотка горят от накатившего жара, а легкие подобны земле южной равнины, сухие, требующие влаги. Попытка встать хотя бы на локтях проваливается, и я со стоном падаю назад, на подушку. Учитель, сидящий подле меня, с заботой поправляет одеяло, говоря:
— Тебе еще рано вставать, А-Яо. Тело твое слабо, — и подносит к губам чашку с отваром. Этот самый сбор помог мне поднять на ноги учителя. Восстанавливающие тело и сущность травы, собранные еще мной на горном пике Драконьих гор в Нефритовом клане, приятно жгли небо и согревали горло, даруя тепло и легкую слабость, от которой я снова захотел спать. Но перед
