Объект контроля (СИ) - Глебов Макс Алексеевич
Добравшись до тайника, я сгружаю в контейнер часть выменянных артефактов. Крышка закрывается с трудом, но зато теперь мой рюкзак становится намного легче. Ходить по Змеиному лесу так тяжело нагруженным небезопасно. Теряется подвижность, и можно не успеть вовремя отреагировать на опасность, да и путь до деревни неблизкий. Домой хотелось бы успеть до темноты, а мне ведь нужно заглянуть еще в одно место. Без должного алиби появляться в селении с титановыми пластинами и диодными фонарями — отчаянная глупость. Ночевать в мокром лесу без крайней на то необходимости — тоже не лучшая идея. Да и зверьё здесь довольно опасное и крайне недружелюбное. Поэтому выхожу на тропу и ускоряю шаг, но бдительности не теряю и к хорошо натренированному чувству опасности прислушиваюсь с удвоенным вниманием. Места знакомые, однако Змеиный лес полон сюрпризов. Устройства кибов и конструкты тайкунов, способные к самостоятельной смене позиций, здесь ещё попадаются, хоть и довольно редко. Вот только мне за глаза хватит и одной такой встречи, чтобы с гарантией отправиться в края вечной охоты.
На околице появляюсь уже после захода солнца. Полной темноты пока нет, но сумерки сгущаются быстро. В караульной у ворот дежурит пара мрачных деревенских мужиков лет сорока пяти при самодельном охотничьем ружье и корявой винтовке, недавно собранной в нашей деревенской кузнице из выкупленных у пришлых охотников трофеев. Ружье хоть и выглядит примитивной поделкой, но, на мой взгляд, намного надежнее этой пародии на довоенное огнестрельное оружие. Попытка использовать остатки продвинутых оружейных технологий на нашей убогой технической базе порождает уродливые конструкции, постоянно дающие осечки или заклинивающие при выстреле. Старого оружия почти не осталось, а к тому, что сохранилось, давно нет нормальных патронов.
В городе, конечно, есть мастерские по производству боеприпасов. Для револьверов и охотничьих ружей их изделия вполне подходят. Осечки там не столь критичны, да и сами патроны намного проще, чем для магазинных винтовок и автоматического оружия. Впрочем, мне не светит даже револьвер. Огнестрел у нас только для аристократии и представителей власти. Обычный деревенский житель, вроде меня, даже примитивный мушкет может получить только из рук шерифа и лишь для конкретной цели. Например, для охоты на крупного зверя. Ну или, как эти мужики, для несения службы на входе в деревню.
— Что несешь, охотник? — угрюмо спрашивает более крупный охранник, в нарушение всех правил курящий, привалившись к воротному столбу. Зовут его, кажется, Василием. Лицо знакомое, но общаться с ним мне раньше не приходилось.
— Трофеи, — я пожимаю плечами и, не замедляя шага, прохожу в открытую калитку.
— Подожди минуту, — Василий отлипает от столба, неторопливо гасит об него недокуренную папиросу и аккуратно убирает окурок в тускло поблескивающую металлическую коробочку.
— Есть вопросы? — я останавливаюсь и с демонстративным непониманием смотрю на охранника. Не узнать меня он не мог, а никаких других причин задерживать меня на входе я не вижу.
— Не дергайся, Серега, — успокаивающе-снисходительно отвечает Василий. Оказывается, он даже имя мое помнит. — Ничего личного. Просто сегодня у нас приказ досматривать всех на входе в деревню. Говорят, опять молодежь травкой баловаться начала. Вот староста и велел шерифу провести тотальный шмон всех входящих. Я понимаю, что ты дурью заниматься не станешь, но приказ есть приказ, так что скидывай рюкзак, поглядим на твои трофеи.
— Скажи мне, Василий, — сходу соглашаться на этот беспредел я не собираюсь, — а в письменном виде приказ шерифа на проведение досмотров у тебя имеется?
— Не-а, — охранник нагло усмехается, загораживая мне дорогу. — Да и зачем он мне такой нужен, если устав охранной службы позволяет досматривать на входе в деревню любого, кто вызывает хоть малейшие подозрения? Просто сегодня шериф сказал считать подозрительными всех подряд, вот мы и считаем.
Второй охранник, имени которого я так и не вспомнил, лениво встает с грубо сколоченного табурета и выходит из караулки.
— Будем сопротивляться охране при исполнении? — плотоядно интересуется он, вставая рядом с товарищем.
— Не будем, — я стараюсь сохранять спокойствие, хотя врезать с ноги сразу по обеим сытым рожам хочется просто отчаянно. Впрочем, можно и не по рожам. Есть и пониже достойные цели. Даже проще, наверное, будет. Вот только зачем мне проблемы? У меня и так хватает сложностей в отношениях со старостой и шерифом. Их отпрыски ещё в нашем общем детстве регулярно приходили домой с фингалами и разбитыми носами после очередных попыток указать мне мое место в деревенской иерархии. Да и сейчас это всё ещё случается. Ничему их жизнь не учит. Не спорю, мне тоже, бывает, достается, причем иногда весьма нехило, вот только я неизменно стремлюсь не оставаться в долгу.
— Это решит вопрос вашей подозрительности? — окончательно обуздав эмоции, я достаю из кармана пару поблескивающих никелем монет и демонстрирую их нашим доблестным охранничкам.
Василий, не задумываясь, берет монеты, но при этом отрицательно качает головой, продолжая смотреть на меня, как на мерзкого вида насекомое.
— Не пойдет, — заявляет он голосом полного хозяина положения. — Приказ шерифа должен быть выполнен. Правда, он может быть выполнен по-разному. Так и быть, мы не станем сильно придираться к хорошо знакомому охотнику и копаться в каждой мелочи. Даже трогать руками ничего не будем. Сам всё достанешь, покажешь нам, а потом сам же сложишь обратно в рюкзак. Если травки не найдем, спокойно отправишься домой.
Спорить бессмысленно. Слегка отодвинув плечом Василия, захожу в караулку. В конце концов, ничего запрещенного у меня с собой нет, хотя показывать посторонним свою добычу мне, конечно, не хочется, да и денег у меня при себе многовато для охотника, возвращающегося из рейда и ещё не успевшего сдать добычу кузнецу и лавочнику. Впрочем, деньги можно и не показывать. Не зря же я пожертвовал две монеты за льготный режим досмотра.
По мере извлечения предметов из рюкзака в глазах охранников начинают плескаться целые озёра жадности, быстро расширяющиеся при появлении на свет каждой новой вещи, а титановые пластины, аккумуляторные фонари и солнечная панель, похоже, добивают их окончательно. При этом прямой угрозы я не чувствую, хотя смутное беспокойство начинает заполнять мое сознание всё сильнее.
— Богатая добыча, — слегка севшим голосом произносит Василий.
Второго охранника я почему-то не вижу, хотя он только что поедал взглядом каждый извлекаемый из рюкзака артефакт. В караулке его нет, и вышел он как-то уж очень тихо. Я этого даже не заметил.
— И где же такое можно найти? — охранник легко и непринужденно задает вопрос, считающийся среди охотников ярчайшим проявлением дурного тона.
— В одном месте столько добра никогда не валяется, — на любой дурацкий вопрос всегда можно ответить максимально обтекаемо, но так, чтобы это не выглядело откровенным хамством. — Далеко за реку ходил. Километров триста на ноги намотал, пока всё это собирал, не меньше.
— Это за один день-то? — проявляет неожиданную осведомленность Василий.
— Нет, конечно, — меня такими вопросами не смутить, ответы на них я всегда готовлю заранее. — Сегодня я только из схрона добычу забрал, а собирал её там несколько недель.
Что интересно, это почти правда. Артефакты для обмена я действительно добыл далеко не за один раз, и времени это потребовало немало.
За спиной Василия вновь появляется второй охранник.
— Ну что, не нашел травку? — спрашивает он каким-то преувеличенно бодрым голосом.
— Не, чисто всё, — мотает головой Василий, и в его взгляде мелькает какое-то странное удовлетворение. — Ладно, охотник, собирай свою добычу и можешь быть свободен.
Происходящее не нравится мне всё больше. Весь этот спектакль с мифическим приказом шерифа возник не на пустом месте, и пара охранников, которых я за всё время своих походов видел на этом посту хорошо если раза три-четыре, затеяла его не из пустого любопытства и уж точно не ради двух никелевых монет, полученных от меня в виде мелкой мзды.
