Лучшее в Королевствах. Книга III - Элейн Каннингем
– Всмотрись в зеркало, – сказал он. – Ты увидишь и услышишь все, что видел бард. После первых нескольких минут, ты можешь забыть, что действительно существуешь.
Алгоринд наклонился вперед с неуемным любопытством на лице. Когда разыгралась древняя сцена, наблюдая за сменяющимися эмоциями на лице молодого человека, арфист испытывал что-то похожее на жалость. Данила копался в хранилищах киири и обнаружил, что воспоминания тревожные, но реальность, стоящая за рыцарями Самулара, будет иметь гораздо более глубокое влияние на молодого паладина.
Когда, наконец, видение исчезло, Алгоринд откинулся на спинку кресла. Его сердце бешено билось, словно это он сам находился среди последователей Самулара, сражаясь вместе с ними, пытаясь выбить предводителя из его крепости. И Погибель Фенриса – или Погибель Кезефа, как считали некоторые мудрецы Ордена – изменяющая свой размер осадная башня, которая сыграла огромную роль в недавнем унижении Алгоринда, была мощнейшим оружием, которое когда-либо использовалось во славу Тира. И все же...
Что-то было глубоко неправильно с Погибелью Кезефа. Зло цеплялось за нее, как туман, поднимающийся с болота. И, видимо, не только Алгоринд чувствовал это. Внуки-близнецы Самулара, одинаковые, еще безбородые парни, одетые в бело-синие цвета воинов, поклявшихся служить Тиру, носили схожие выражения ужаса на лице, когда они видели беловолосого мага в белом плаще, который командовал осадной башней.
Странно. Ни в одной истории, которые слышал Алгоринд в Саммит Холле, не упоминалось, что у Самулара был близнец и ничего не рассказывалось о его брате-маге. О Вуртаре и Дорлионе, близнецах-паладинах, которые основали Святой Орден Рыцарей Самулара, он слышал много. Легенды об их славных подвигах и добродетельной жизни были основой для начального обучения.
Он поднял взгляд на настороженное, сочувствующее лицо Арфиста.
– Расскажи мне о брате Самулара.
– Его звали Ренвик Карадун.
Данила быстро рассказал историю, которую он собирал по кусочкам.
– Похоже, – заключил он, – что Ренвик обманом привлек Хелбена Арансана – мага, который, очевидно, был предком нынешнего архимага – помочь ему изгнать демона Ямаррала вместе со всеми жителями крепости на некий небольшой уровень бытия, из которого демон не сможет вернуться по своей собственной воле. Первоначальное условие соглашения по знаку крови, вероятно, гласило, что сила Ренвика не исчезнет до тех пор, пока демон не вернется в Абисс. Изгнав его, Ренвик позаботился, чтобы этого не случилось. Довольно умно, держать демона в изгнании с помощью его собственной магии.
– Все эти люди стали жертвами амбиций одного человека! Я думаю, это благословение, что Ренвик Карадун умер, прежде чем эти амбиции смогли быть реализованы.
В ответ Данила передал ему старинную книгу, открытую на странице с изображением высокой круглой башни.
– Это Карадунская Крепость, которую Ренвик использовал в качестве своего логова при жизни, и в которой он остался после смерти.
– Но, как он мог жить в ней после смерти, как он...
Данила прервал его вопрос жестом.
– Переверни страницу.
Паладин так и сделал, и тут же удивленно отшатнулся. Старая башня находилась теперь прямо за величественной крепостью из песчанника. Он очень хорошо знал это место, потому как воспитывался и обучался именно там.
– Ты никогда не задумывался, почему эта башня находится за стенами Саммит Холла? – тихо спросил Арфист.
Алгоринд кивнул.
– Мастера говорили, что в ней находится великая и могущественная магия, которую рыцари Самулара должны охранять. Там Ренвик Карадун?
– Боюсь, что так. Ренвик намеревался удерживать власть очень долго, когда был живым, либо как лич. Сначала я считал, что Самулар заключил его в тюрьму в этой башне, но затем я понял, что Ренвик сам, добровольно, изгнал себя, в качестве покаяния.
– И рыцари Самулара испытывают недоверие к Хелбену Арансану, архимагу Глубоководья, потому что его предок и тезка принял невольное участие в осуществлении Ренвиком всего этого.
Мимолетная улыбка коснулась губ Арфиста.
– Скажем так: мой уважаемый дядя способен сам нажить себе врагов.
– Точно. Между Арфистами и моим Орденом много разногласий.
– И не зря. Погибель Кезефа была всего лишь одним из магических предметов, которые Ренвик создал или восстановил в Аскалхорне. По сей день люди ищут эти предметы – и не все они принадлежат вашему Ордену. На самом деле, даже в Амне существует тайное общество, посвященное в эти цели. Под руководством Хелбена, Арфисты в течение многих лет противостояли им. Поскольку общество и ваш Орден находятся в определенном согласии друг с другом, усилия Арфистов иногда имеют разногласия с деятельностью рыцарей Самулара, особенно когда речь идет о родословной Самулара. Я уверен, что Бронвин связана со всем этим, поэтому была украдена еще ребенком.
Алгоринд с тревогой задумался.
– А что с Карой Дун? Она же племянница Бронвин?
– Скорее всего. Ведь Кара особенно привлекательна для этих людей. Она ведь не только владеет одним из колец Самулара, но и обладает потрясающим талантом к магии. Ее мать – Ашемми, эльф с огромными амбициями, черным сердцем, и повадками кошки. На самом деле, я не удивлюсь, узнав, что она была предназначена для того, чтобы соблазнить Дага Зорета, в надежде получить магически одаренного ребенка в родословной Самулара.
– Это звучит... чудовищно, – прошептал Алгоринд. – И сэр Гарет вовлечен во все это? Как он мог скрывать это зло так долго?
– Я могу назвать несколько причин, – заметил Данила. – Прежде всего известность сэра Гарета, даже паладины, зачастую видят то, что хотят увидеть. Вспомни рану, иссушившую его руку, из-за которой он закончил свою карьеру. Воспитанные люди отводят глаза от изувеченного мужчины, не желая показаться нескромными. Каждый карманник знает это и использует такую возможность, зная, что добрые люди не склонны таращиться на человека, имеющего какие-то травмы.
– Люди всегда восхищаются теми, кто преодолел свои недуги, ведь сэр Гарет продолжил служить Ордену, будучи казначеем, – добавил Алгоринд.
– И это тоже помогло ему, ведь такая работа предполагала одиночество и удерживала его от повседневных контактов с людьми его круга. Новые знакомства могли дискредитировать его и позволили бы людям увидеть, насколько темной стала его душа.
– Много мудрости в твоих словах, – признал Алгоринд. Он неуверенно взглянул на Данилу. – И что же мне теперь делать? Посоветуй мне.
Казалось, что
