Истории, которых не было - Ирина Вячеславовна Корсакова
– Йорда, спроси, откуда она. Я в России много где побывал. Может, общих знакомых вспомним, мало ли…
Наш толстяк даже думает коряво, хорошо, если без грамматических ошибок.
– Иди ты, Раймо. Где ты там бывал, дальше приграничного русского кабака?
– Хо! А может, она тоже, это… в кабаках… Ху-хо!
Я молча запустил в него засаленным голенищем от ботфорта.
– Что там ухает этот филин, – неприязненно осведомилась быстро приходящая в себя Дина, – он финн что ли?
– Да, финн. А ты совсем не поняла, что он сказал?
– Не-е, я по-фински знаю только: «Тере» и «юст дансе»
– Здравствуй, здравствуй, куколка. Ну, я же говорил, – оживился счастливый носитель языка.
Динка прикусила сигарету зубами, как папиросу с бумажным мундштуком. Нет, не похожа она на проститутку. Видел я их всяких, от дорогих римских шлюх для богатых туристов из Америки, до бездомных пацанок, зарабатывающих на пирожок и дозу. Не похожа!
– Не люблю финнов, – цедит, не выпуская сигареты, – Бухают, блюют и язык – дерьмо непонятное.
Непонятное… хуже всего вот это слово «Непонятное». Что делать, что делать? А почему, собственно я должен что-то делать? Пусть приемщики забирают обратно и занимаются, как положено. И хрен им вместо премии, эксперимент не удался, всем по шапке и пахать, пахать, пахать.
– Не смотри на меня несчастными глазами, Джорданари! Никто тебя ни к чему не принуждает, потому и освободить никто ни от чего не может. Уж я – точно. И понимаю не больше твоего, поверь.
– Конечно, – огрызаюсь, – Никто не понимает, а затычкой в каждой бочке у нас я. Погадала бы, хоть, на кофейной гуще.
Бохай залился смехом, так что одна пустышка вывалилась из беззубого слюнявого рта.
– Почему они все время смеются, – в голосе Дины опять зазвучали истерические нотки, – И как ты с ними разговариваешь, ты что – полиглот?
Она, на редкость, быстро заводится и успокаивается. Хорошо это или плохо?
– Я не полиглот. Мы тут все друг друга понимаем. Это не так просто… Давай сходим в столовую, перекусим, поговорим. Это не далеко на восьмом этаже. Я попытаюсь тебе все объяснить.
– Хорошо, только я уже все поняла, кроме, пожалуй, иностранных языков.
Бохай выронил вторую пустышку, Перлита выпустила дым через ноздри, Раймо был слишком занят своим пробором. Ситуацию несколько разрядил Поль, ввинтившийся в дверной проем в новом гриме, с кульком свежей выпечки в руках.
– Ой, я Вас помню!!!
От девического визга (а вовсе не от каких-то убогих дудок) рухнули когда-то стены Иерихона.
– Да, да, да! Она угадала! Я – Красная шапочка из сказок Шарля Перо, несу пирожки своей бабушке. Хочешь парочку, пока эти волки не слопали их вместе со мной?
– Пирожки не пирожки, а уколы вы моей бабушке делать приходили, – улыбается, почти по-настоящему, – я от Вас еще под кровать пряталась. Ну, баба Люся, а я – Динька, помните?
– Что-то такое… может быть, может быть…, – растерялся Поль, но тут же сориентировался и подхватил её, оступившуюся на чьей-то туфле, под локоток.
– Вам ещё никто не предлагал посетить местный ресторанчик?
– Йорик сказал, что можно сходить в столовую.
– Понял? Лучше в столовку с таким неотразимым джентльменом, как я, чем в ресторан со старой извращенкой!
Поль с заметным огорчением покосился в сторону зеркала, развел руками, но, тут же, состряпал ехидную рожу
– Не опоздай на грим, очаровашка. Как там звали эту вездесущую собакенцию, Дунай?
Вот, гаденыш!
Дина
Мой виз-а-ви молча прихлёбывает компот. Ничего, так, блондинчик. Не разберу – сколько ему лет, хотя бы примерно. Сначала показался ровесником, а теперь смотрю – ему к сорока, наверно. Спросить что ли? Чай, не барышня, ответит. Молчит и хмурится. Вообще-то мне, тоже не до болтовни. Пытаюсь не подавиться куском куриного хрящика. Вот, отхватила не по росту… голод – не тетка. В больнице за запертыми дверями как-то и есть-то не хотелось, хотя, кормежка была приличная, видно, предки расстарались – нашли нормальную клинику. А теперь еще этот реабилитационный центр. Вообще – отпад. Отчим, все-таки, не жмот, хоть и мудак.
Ща лопну. Овощное рагу, как в малолетстве мне готовили.
– Вкусно?
– Угу.
Салфетку мне протягивает, чтобы я рукавом не вытиралась. Ххе-е.
– А я с детства такого не переваривал.
– А я была эксклюзивным ребенком. Любила молоко и творог во всех видах, даже пенку обожала. Котлеты из кулинарии считала деликатесом.
–Вы, наверно бедно жили? Ой, прости, если не то спросил.
– Да, все в порядке, мы, наоборот, отлично питались. Домашние котлеты были жирные, мясистые, потому и нравились магазинные из хлеба. Понимаешь?
– Наверно, понимаю. Если ребенка каждый день кормить мороженым, он запросит супа.
–Точно! А с чем булочки?
Ответа я не дождалась, вцепилась зубами, как ротвейлер в резиновую кость. Оказались с малиной. Ух, как отсутствие замков на дверях улучшает аппетит. Кавалер мой пошел за кофеином, вернется не скоро, у прилавка очередь, как в студенческой столовке. Интерьерчик напоминает дешевый общепит, но жрачка классная. А к их костюмчикам я уже попритерпелась. Вот, когда в комнату вошли младенцы-двойняшки и запели «Чижика-пыжика» с не опознаваемым акцентом, я, блин, чуть в штаны не напустила. На это, наверняка, тоже, кучу денег переводят. За соседним столиком, к примеру, страхолюдный дед с гуммозным носом (свои такие не отрастают), а с полутора метра от живого не отличишь, даже кончик шевелится, когда его счастливый обладатель пытается запихать в рот половину тройного гамбургера.
Мой симпатичный инструктор вилял с полным подносом между столиками с на редкость довольной физиономией. Везет мне на докторов. Или он не доктор, а тоже тут лечится? Ладно, сейчас выясним.
– Везучая ты, Динька. Можно я тебя буду так называть? Посмотришь на меня и вспомнишь свою бабушку.
– Можно, – пожимаю плечами, как будто мне по-барабану, на самом деле, почему-то приятно, что этот чужой мужик общается со мной, как с маленькой. Странно, обычно я таких «папаш» сразу посылала к «мамашам», – Только бабушку я скорее вспомню, глядя на вашу медсестру, ту, которая «Красная шапочка». Смешная старушка, а десять лет назад она казалась мне строгой, даже страшной. И иголки эти. Б-р-рр…
– Ты ошибаешься, малыш. Это не та медсестра, которая приходила к твоей бабушке.
Голосок у Йордана стал, вдруг вкрадчивым и противным, как у психиатра. А чего я ждала, психушка она и есть – психушка, пусть и дорогая и навороченная.
– Откуда ты знаешь, Айболит? Проверять надо, чем младший персонал на досуге подрабатывает. Я пока не такая шизофреничка, как написано в моей медкарте.
Я многое приготовилась
