Краденая магия. Часть 1 (СИ) - Кащеев Денис Георгиевич

Тем временем громила, которому в разыгрывавшейся пьесе, очевидно, отводилась ведущая роль, был уже возле меня. Откуда-то из недр своего хитрого комбинезона он ловко извлек длинный тонкий стилет, острием которого теперь недвусмысленно примеривался мне в район живота. Тут-то до меня и дошло, что за характерные бурые пятна украшают рабочий наряд Федора. Воображение живо нарисовало мне фонтаны крови — моей, не чьей-нибудь! — щедро хлещущие на невозмутимого головореза. Запоздало пробудился забытый было страх. Да что там страх — животный, кромешный ужас! Непроизвольно постаравшись отпрянуть подальше от громилы, я всем телом дернулся назад. Ну как всем телом — большей его части отступать было решительно некуда, толика свободного пространства оставалось лишь позади моей склоненной до сей поры головы — в результате я неслабо так приложился затылком о кирпичную кладку. В глазах на миг потемнело, но боли я не то чтобы не почувствовал — толком не осознал: по сравнению с тем, что мне предстояло пережить буквально вот-вот, это явно была лишь легкая разминка.

Между тем правой рукой Федор приподнял стилет чуть повыше, затем снова опустил. Левой достал из кармана небольшую бархатную подушечку с воткнутыми в нее толстенными десятисантиметровыми иглами, зачем-то взвесил ее в ладони… Недовольно прищурившись, пробормотал:

— Свету бы кто добавил, нидуха же не видно с глазами на нуле!

— А что это вы, сударь, на нуле? — удивился чему-то Антон Игнатьич.

— Сами же говорили: Зеркало у него, — буркнул громила. — Стану зрение заострять — а ну как развернет вспять поток маны и ослепит в самый неподходящий момент?

— Предусмотрительно, — одобрительно хмыкнул узколицый. — Я бы до такого не додумался… Ладно, держите!

Сказав так, Антон Игнатьич, кажется, даже не пошевелился, но от одинокой свечи в центре комнаты (не прогоревшей, кстати, за все время ни на миллиметр — тоже магия, да?) отделилась вторая, точно такая же, проплыла над полом, обогнув по пути Федора, затем плавно взлетела вверх и зависла недалеко от моего левого бедра. Тут же от основной свечи отпочковалась еще одна, третья, неспешно проделала похожий путь, только миновав громилу по другую руку, и так же застыла в метре от пола — уже справа от меня.

— Благодарствую, — крякнул Федор.

— Всегда к вашим услугам, — усмехнулся узколицый.

Взметнулся стилет…

— Федор, погодите! — сорвавшись вдруг с места, к громиле в два кротких прыжка ланью подскочила Милана. Вот уж от кого не ждал заступничества!

И правильно не ждал:

— Можно я? — выпалила девица, требовательно хватая Федора под локоть. — Можно я сама это сделаю?

— Милана! — укоризненно, но не то чтобы сурово, проговорил со своего места «сиятельство».

— Прошу меня простить, Милана Дмитриевна, но лучше уж я, — в свою очередь покачал головой громила. — Мы же с вами клиента не зарезать собираемся, не заколоть насмерть — по крайней мере, не сразу — а сперва расспросить толком. Тут работа требуется разве что не ювелирная. Чуть рука дрогнет — и все труды насмарку!

Дмитриевна? Не Анатольевна? Почему-то мне рисовалось, что «сиятельство» приходится ей папашей. Мальчишку Петра же тот называл сыном, а она — братом… Получается — все немного не так. Странно.

Оно, конечно, мне совершенно без разницы, кто там кому из них отец (привет Люку Скайуокеру!), но о чем только не задумаешься, чтобы отвлечься от неизбежного…

— У меня не дрогнет, — холодно заявила между тем молодая графиня. — Я с пяти лет гладью вышиваю, без магии, на нуле! Вы мне только скажете, где надрезать, куда иглу воткнуть — а я все как надо сделаю!

Добрая девочка, что тут скажешь. Что характерно, в ее способности насмерть зарезать человека Федор ни на миг не усомнился! Только в аккуратности!

Да уж, такой если что и вышивать — разве что картинки расчлененных котиков! Кстати, не исключено! Выживу — непременно попрошу показать!

Ага, выживу…

— Милана! — уже несколько строже, чем в прошлый раз, выговорил Анатоль Глебыч. — Окажи любезность, прекрати! То, что тебе позволено присутствовать при экзекуции, не означает…

— Он убил моего брата! — резко обернувшись к «сиятельству» — черная коса так и взметнулась — бросила девица. — И если сами вы считаете возможным прятаться за спиной наемного палача, я на подобное не согласна!

— Прошу меня извинить, — вмешался в спор Антон Игнатьич, — но тут вы, Милана Дмитриевна, не совсем правы. Я уже пытался пояснить сию правовую коллизию… На момент рокового воздействия на несчастного Петра Анатольевича, сей юнец, — кивок в моем направлении, — носил на челе печать и в состоянии пребывал холопском. Юридически холоп — не человек, а имущество, вещь. Но, как говорит нам закон, вещь не убивает — убивают люди. Вину за случившуюся трагедию можно возлагать на покойного купчона Ефрема, вероятно — на его дядю, купца Адамова, но никак не на принадлежавшего им холопа — сие нонсенс! Перед вами, Милана Дмитриевна, ни в коем разе не убийца — всего лишь неподсудное орудие!

— Что-то я не вижу на нем печати! — прищурилась молодая графиня, оборачиваясь ко мне — словно желая еще раз убедиться в отсутствии клейма. — А значит, по закону ли, по обычаю ли — он убийца, и он ответит!

— Так в том-то и заключается коллизия! Видите ли…

— Довольно! — гаркнула на него Милана, и узколицый заткнулся, не завершив фразы.

Отступился — похоже, это уже вошло у него привычку — и Анатоль Глебыч. Но, что любопытно, не Федор!

— Прекрасно понимаю ваши чувства, Милана Дмитриевна, — вкрадчиво проговорил громила. — Но боюсь, наставник из меня не столь хорош, как будет потребно. Собственными руками нож держать — сие одно, а показывать да объяснять — нет уж, увольте. Не сдюжу. Так что прошу прощения, но сделаю уж работу сам, — он мягко отстранил девицу локтем — и, о чудо, та таки послушалась! Отодвинулась разве что на полшага, но тем не менее отодвинулась!

Впрочем, мне с того было мало пользы. От дела громилу ничто более не отвлекало, и, подняв стилет, Федор коротко полоснул лезвием, раскроив мне кожу на боку (кажется, пока только кожу) от правой подмышки почти до пояса. Все что я мог — глухо замычать в кляп. Печально звякнули цепи.

А громила уже сделал второй разрез — наискосок от первого — и тут же второй рукой вогнал в него иглу. Всего-то на пару сантиметров, наверное, воткнул, но от боли я чуть к потолку не взлетел вместе с цепями и куском стены. Одобрительно на это кивнув, Федор с форсом крутанул стилет в пальцах, как-то при этом ухитрившись себе их не отсечь, и сдвинулся к моему левому боку.

— Может, вынуть ему изо рта кляп? — предложил, воспользовавшись возникшей паузой, Антон Игнатьич. — Мне кажется, клиент уже хочет что-то нам сказать…

Ох, как же он был прав!

— Рано, — со знанием дела покачал головой громила. — Если не желаете выслушать, что и как он предпочел бы сделать в интимном смысле с вашей уважаемой мамашей, покойной бабкой, светлой памяти прабабкой, а также с вами лично — то пока рано.

Ну… Да, в принципе, достаточно близко к тексту изложено. До прабабки я, правда, еще как-то не дошел… Да и не первыми были бы родственники узколицего в очереди на упоминание — явными фаворитами у меня выступали семейства Федора и Миланы.

Следующие пару разрезов я перенес стоически, решив лишний раз не радовать мучителей стонами (при каждом издаваемом мной звуке на лице у Миланы вспыхивала блаженная улыбочка — и тут же гасла, чтобы зажечься вновь и вновь — поводов хватало), но когда дело снова дошло до иглы — опять не сдержался. Вне всякого сомнения, громила хорошо представлял, как и куда именно надо колоть для должного эффекта. Тряхнуло меня так, что пушечным выстрелом у уха лопнула веревка, удерживавшая во рту кляп. Проклятая затычка, правда, вываливаться не спешила: разбухнув от слюны, она и сама по себе сидела туже некуда.

Ну, и где же ты, спасительный красный огонек, рисующий в воздухе узоры-иероглифы?! Приди, самое время! Без тебя уже никак! Что, Зеркало здесь неприменимо? Другое что-нибудь изобрази! Молот там пудовый злодеям на голову или меч-кладенец в сердце… Не знаю, пулемет-самобой какой-нибудь! Не разбираюсь я в этой вашей проклятой магии, так и что теперь? В прошлый же раз сработало! Ну?