Н 8 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

А успехи сына его радовали. Михаил, несмотря на юный возраст, начинает создавать серьезные скрипты, пусть и с подсказок отца. Никита помнил, как его первый учитель волхв Кирилл, несмотря на постоянный контроль, умудрялся пропускать ошибки своего подопечного. Потому как не верил, что владеющий богатым арсеналом природной Силы мальчишка может так глупо путать назначение тонких рунических вязей и создавать неправильные плетения.

А как иначе? Магоформ великое множество, и каждая из них таит в себе своеобразие чародейского искусства. Немудрено и промахнуться, сделать ошибку.

Никита не должен себе позволить пустить на самотек подготовку сына и дочери к первой инициации, которая состоится через пять лет, а может — и того раньше. Да и физическое развитие может повлиять на сроки. Не проспать бы…

Мелодичная трель телефона взбудоражила расслабившегося после прогулки по лесу Никиту. Надо же, сам князь Балахнин соизволил поговорить! Неужели мысли трансформируются в желания? Только что о нем думал! Насколько же князю не терпится получить согласие молодого Назарова, что становится подозрительным любое шевеление вокруг его персоны.

— Слушаю вас, Алексей Изотович, — ответил Никита.

— Никита Анатольевич, вы еще не передумали переехать в столицу? — густой голос Балахнина обволакивающе добр. — А то ведь как бывает: захочется с вами встретиться, а вас и нету рядышком!

— Я уже говорил, что мне в Вологде спокойнее думается, — усмехнулся Никита, проходя в гостиную, так и не скинув пальто. Приветливо кивнул Яне, читающей глянцевый журнал, и показал жестом, чтобы она никуда не уходила. Из разговора с Балахниным он не собирался делать тайн. Но девушка понятливо и быстро исчезла, помахав на прощание рукой. Забавная она, платиновая чародейка. — Ваше нетерпение, Алексей Изотович, уже попахивает прямым приглашением в гости.

«Шантажом оно попахивает, — усмехнулся про себя волхв, думая о другом, и откинув полы пальто, сел в кресло. — Как же влечет в большую политику этих людей, имеющих все, чего душа желает. Нет же, пытаются и меня в орбиту своих интересов затянуть».

— О чем и речь, господин Назаров, о чем и речь! Как вы смотрите на предложение посетить клуб «Двадцать» завтра в семь часов вечера? Там вы могли бы озвучить свое решение.

«Старый плут. Так и рвет удила. Что за спешка такая?»

— Клуб «Двадцать»? — переспросил Никита, наморщив лоб. — Это тот самый, куда не каждый аристократ столицы попадет?

— Ирония ваша понятна, Никита Анатольевич, — усмехается Балахнин. — Впрочем, вы же не знаете, что коллегиальным решением вы приняты в этот элитарный клуб. Карточку члена «Двадцати» мы вручим вам в торжественной обстановке. До встречи?

— Хорошо, я буду, — ответил волхв, прерывая разговор. Задумчиво простучал барабанную дробь по корпусу телефона.

Клуб «Двадцать» являлся старейшим элитарным заведением столичной аристократии. Он был создан еще в середине восемнадцатого века сильными русскими родами, и вначале в него входили всего восемь знатных бояр и князей: Трубецкие, Лопухины, Вельяминовы, Морозовы, Бутурлины, Шереметевы, Аксаковы, Меньшиковы. Потом, по мере роста других амбициозных молодых родов, объединявшихся в союзы и кланы, росло и представительство в клубе. И как только число их достигло искомой цифры, решили прекратить прием. Последними счастливчиками были, кажется, Волынские и Балахнины.

Сам по себе клуб являлся местом общения Глав Родов (а по совместительству — кланов), и никто из младших представителей не имел права переступать его порог, если только Глава самолично приводил его, чтобы передать бразды правления. Преемник знакомился с высокородными и старался убедить всех, что достоин такой чести.

Приходить в «Двадцать» можно было хоть каждый вечер, или вообще появляться по настроению. Но раз в год намечалось общее собрание, на котором обязаны были присутствовать все члены клуба. Информация об аристократическом заведении была скудной, и детали его функционирования в печать не просачивались. Никита не знал, было ли в этом году собрание, или его специально организуют под молодого вологодского аристо.

Проще было узнать у Великого князя все тонкости деятельности клуба. Скорее всего, право посещения было только у императора, но как средний брат Константин Михайлович должен быть в курсе, что происходит за дверями «двадцатки».

Телефон Меньшикова не отвечал. Наверное, занят. Никита не стал докучать ему звонками и стал ждать возвращения своих трудолюбивых жен. Они серьезно увлеклись продвижением «Нимфы», и чуть ли не каждый день уезжали в Вологду. Для такого случая Никита был вынужден приставить к ним постоянную охрану, и теперь шесть человек во главе с Нагайцем и Ромкой Возницыным сопровождали жен.

Иногда Никита боролся со своим искушением переехать в столицу. С собой он был честен: его красавицам не место в глубинке, пусть даже Вологда стала намного оживленнее. И наличие портала из «Гнезда» на Обводной никак не решало проблему их взаимоотношений со светским обществом. Его просто катастрофически не хватало, особенно для Тамары. Может, и в самом деле поселиться в семейном особняке в Петербурге?

Отбросил ненужные сейчас мысли. Дел очень много. Хорошо, что ввели в эксплуатацию туристическую базу. Летом начнется первый прием отдыхающих. Да и «Родники» почти закончили. Школу построили, возвели еще две улицы, котельную, водонапорную башню, даже спортивный зал, к радости Глеба Донского, уже под крышей. Теперь самое главное: согласовать проект медицинского биоинженерного комплекса и начать его строительство. Меньшиковы уже готовы вложиться. Кошкин пока молчит, обдумывает риски.

Никита не заметил, как за окном сгустились сумерки. Он продолжал сидеть в кресле в полутемной гостиной, краем уха слыша разговоры кухарок, полностью погруженный в свои мысли. Бодро заиграл сигнал вызова. Надо же, Великий князь Константин сам решил позвонить!

— Был занят, не мог ответить, — кратко пояснил Меньшиков. — Говори.

— Что тебе известно про клуб «Двадцать»?

— Ага! — засмеялся тесть. — Тебя приглашают в элиту?

— Откуда информация? — полюбопытствовал Никита. — От Его Величества?

— Ты же знаешь, что я в курсе всех его житейских дел, — похвалил себя Константин Михайлович. — Он еще вчера сказал, что завсегдатаи решили принять в клуб одного юношу — Главу перспективного растущего клана. Рекомендация императора оказалась решающей. Балахнин его горячо поддержал. Кажется, это тот случай, когда желание двух противоборствующих сторон совпадает.

— То есть меня будут принимать все Главы кланов?

— Да, все. Кроме императора. Но Его Величество еще вчера выразил свое мнение, — усмехнулся Меньшиков. — И его поддержали. Так что один голос за тебя уже есть.

— Серьезное голосование?

— Да так себе, обычная проформа. Для поднятия собственной значимости. Наши союзники в любом случае за тебя. А Балахнин с компанией и так стремится сделать из тебя громоотвод.

— Неужели годовое собрание приурочили под мое вступление в клуб?

— Да, так и есть. Вообще там нет точной даты. Во время собрания обсуждают и назначают время следующей встречи. Но с тобой получилось неожиданно, поэтому каждого члена «двадцатки» оповестили в срочном порядке. Собирайся и приезжай.

— Есть какие-то важные мелочи, на которые стоит обратить внимание? — Никита встал и подошел к окну. Возле подъезда, помигивая габаритными огнями, стояла красная «ладога-премиум» Тамары, в которой обе девушки ездили на свою работу. Внедорожный броневик охраны уже уехал в гараж.

— Что точно, так это никто не будет требовать от тебя доказательств финансовой состоятельности, — усмехнулся Меньшиков. — Нет там каких-то условий. Ты первое время старайся слушать взрослых дядек, мотай на ус все интересное. Я уже поговорил кое с кем, попросил присмотреть за тобой. Ненавязчиво. Ты даже знать не будешь.

Меньшиков рассмеялся.

— А в остальном «Двадцать» обычный элитарный клуб. Главное, появляйся там хотя бы раз в неделю. Тем самым ты покажешь свое уважение высоким людям. Да и сам вес приобретешь. Я ответил на твои вопросы?